Увеличить |
О внезапном появлении
целых групп родственных видов.
Многие
палеонтологи, например Агассиц, Пикте и Седжвик (Sedgwick), настойчиво указывали
на внезапное появление в некоторых формациях целых групп видов как на фатальное
возражение против идеи о трансмутации видов. Если бы многочисленные виды,
принадлежащие одним и тем же родам или семействам, действительно сразу начинали
свое существование, этот факт был бы фатальным для теории эволюции путем
естественного отбора. В самом деле, развитие этим путем группы форм, которые
все происходят от некоторого общего прародителя, должно было представлять
процесс крайне медленный, и прародители должны были жить намного раньше своих
модифицированных потомков. Но мы всегда преувеличиваем степень полноты
геологической летописи и из того факта, что некоторые роды или семейства не
были найдены ниже известного яруса, неправильно заключаем, что они и не
существовали ранее этого яруса. Во всяком случае, положительным указаниям
палеонтологии можно вполне доверять, тогда как отрицательные данные не имеют
значения, как это нередко и подтверждалось фактически. Мы постоянно забываем,
насколько велик мир в сравнении с той областью, в которой наши геологические
формации были тщательно исследованы; мы забываем, что группы видов могли
где-нибудь долгое время существовать и медленно размножаться, прежде чем они
появились в древних архипелагах Европы и Соединенных Штатов. Мы не принимаем в
достаточной степени в соображение те промежутки времени, какие отделяют наши
последовательные формации одну от другой и которые во многих случаях были, быть
может, более продолжительны, чем время, потребное для отложения каждой
формации. Эти промежутки предоставляли достаточно времени для увеличения числа
видов, происшедших от одной родоначальной формы, и в следующей за этим формации
такие группы видов могут появиться вдруг, как бы созданные внезапно.
Я хочу
напомнить здесь одно замечание, сделанное мною раньше, а именно, что может потребоваться
длинный ряд веков для адаптации организма к некоторому новому и своеобразному
образу жизни, например к летанию по воздуху, и, следовательно, переходные формы
часто должны были на долгое время ограничиваться в своем распространении
какой-нибудь одной областью; но раз такая адаптация совершилась и немногие виды
приобрели таким образом большое преимущество над другими организмами,
достаточно уже сравнительно короткого времени для возникновения многих
дивергировавшихся форм, которые быстро и широко распространяются по всему миру.
Проф. Пикте в своем превосходном разборе данного сочинения говорит о ранних
переходных формах и взял для примера птиц; он не может себе представить, каким
образом последовательные модификации передних конечностей их предполагаемого
прототипа могли составлять в каком-нибудь отношении преимущество. Однако
обратим внимание на пингвинов Южного океана: не находятся ли передние
конечности этих птиц как раз в таком промежуточном состоянии, что они «ни лапы,
ни крылья»? Между тем эти птицы победоносно отстаивают свое место в битве за
жизнь, так как они встречаются в бесчисленном количестве и во многих формах. Я
не предполагаю, что мы имеем здесь действительно переходные ступени, через
которые прошли крылья птиц; но какую особую трудность встретим мы, допустив
возможность того, что какому-нибудь модифицированному потомку пингвина было
выгодно приобрести способность сперва перемещаться, хлопая крыльями по водной
поверхности, подобно тому, как это делает толстоголовая утка, а, в конце
концов, и подниматься над водой и переноситься в воздухе?
Я
приведу теперь несколько примеров, поясняющих вышеприведенные замечания, и покажу,
каким образом мы рискуем впасть в ошибку, предполагая, что целые группы видов
возникли внезапно. Даже за такой короткий промежуток времени, какой протек
между первым и вторым изданиями большого палеонтологического сочинения Пикте,
изданного в 1844–1846 и в 1853–1857 гг., наши сведения о первом появлении и
исчезновении некоторых групп животных значительно модифицировались, а третье
издание потребует, вероятно, еще дальнейших перемен. Я могу напомнить хорошо
известный факт, что во всех геологических руководствах, изданных всего
несколько лет назад, говорилось, что млекопитающие внезапно появились в начале
третичного периода. А в настоящее время одно из богатейших известных нам
местонахождений ископаемых млекопитающих относится к середине вторичного
периода [мезозойской эры], и, кроме того, несомненные млекопитающие были
открыты в новом красном песчанике, относящемся почти к самому началу этой
великой серии. Кювье не раз высказывал убеждение, что ни в одном из третичных
пластов нет ископаемых обезьян, а теперь ископаемые виды открыты в Индии, Южной
Америке и Европе, даже в таких глубоких слоях, как миоценовые. Если бы не
редкие случаи сохранения отпечатков ног в новом красном песчанике Соединенных
Штатов, кто мог бы предположить, что в этот период существовало по крайней мере
30 различных птицеобразных животных, причем некоторые из них гигантских
размеров? В этих слоях не было найдено ни одного обломка кости. Еще не так
давно палеонтологи держались того мнения, что весь класс птиц появился внезапно
в эоценовый период, а теперь мы знаем, по свидетельству проф. Оуэна, что птица
несомненно существовала в эпоху отложения верхнего зеленого песчаника; а совсем
недавно в юрских сланцах Золенгофена была найдена странная птица Archaeopteryx,
с длинным, как у ящерицы, хвостом, на каждом позвонке которого сидела пара
перьев, и с крыльями, снабженными двумя свободно выступающими когтями. Это
открытие едва ли не яснее всякого другого показало, как мало мы еще знаем о
древних обитателях Земли.
Я могу
привести еще один пример, которого я сам был свидетелем, и который поэтому особенно
поразил меня. В своем труде об ископаемых сидячих Cirripedia я исходил из следующего:
большое число ныне живущих и вымерших третичных видов; необыкновенное богатство
особей у многих видов, распространенных по всему свету от арктических областей
до экватора и живущих в разных зонах глубины, от верхней границы прилива до 50
фатомов; прекрасная сохранность экземпляров даже в древнейших третичных слоях;
возможность распознать даже обломок створки этого животного; основываясь на
всех этих обстоятельствах, я утверждал, что если бы ископаемые Cirripedia
существовали во вторичных [мезозойских] периодах, они несомненно сохранились бы
и были бы найдены; а так как ни один вид не был тогда открыт в слоях этого
возраста, то я заключил отсюда, что эта большая группа внезапно развилась в
начале третичной серии. Это сильно смущало меня, прибавляя, как я тогда думал,
еще лишний пример внезапного появления большой группы видов. Но как только моя
работа появилась в свет, один опытный палеонтолог г-н Боске (Bosquet) прислал
мне рисунок прекрасного экземпляра несомненного сидячего усоногого, которого он
сам извлек из меловых отложений Бельгии. И как будто для того, чтобы сделать
случай возможно более удивительным, это оказался Chthamalus, очень обычный,
крупный и повсюду распространенный род, ни один вид которого до тех пор не был
найден даже в каком-либо третичном пласте. Совсем недавно одна Pyrgoma,
представительница особого подсемейства сидячих Cirripedia, была открыта м-ром
Вудуардом (Woodward) в верхнем мелу, так что в настоящее время у нас имеются
достаточные доказательства существования этой группы животных во вторичном
периоде [мезозойской эре].
Особенно
часто упоминаемый палеонтологами пример внезапного появления целой группы видов
представляют костистые рыбы, появляющиеся, по свидетельству Агассица, в нижних
слоях мелового периода. Эта группа заключает в себе громадное большинство ныне
живущих видов. Но некоторые юрские и триасовые формы теперь всеми признаются за
принадлежащие к костистым рыбам; и даже некоторые палеозойские формы были
помещены в эту группу одним высоким авторитетом. Если бы костистые рыбы
действительно внезапно появились в северном полушарии в начале меловой
формации, это был бы в высшей степени замечательный факт, но он представил бы
непреодолимое затруднение лишь в том случае, если бы можно было доказать, что в
тот же самый период виды костистых рыб внезапно и одновременно развились в
других частях света. Почти излишне отмечать, что едва ли хоть одна ископаемая
рыба была найдена по ту сторону экватора, и, просматривая «Палеонтологию»
Пикте, можно убедиться, что в некоторых формациях Европы известно лишь весьма
небольшое число их видов. Некоторые семейства рыб имеют теперь ограниченное
распространение; костистые рыбы могли прежде иметь такое же ограниченное
распространение, и после того, как они достигли значительного развития в каком-нибудь
одном море, они могли широко распространиться. Мы не имеем никакого права
предполагать, что моря на земном шаре всегда так же свободно сообщались друг с
другом от юга до севера, как в настоящее время. Даже и в наши дни, если бы
Малайский архипелаг преобразился в сушу, тропическая часть Индийского океана
образовала бы обширный и совершенно замкнутый бассейн, в котором какая-нибудь
большая группа морских животных могла бы размножаться; она оставалась бы здесь
замкнутой, пока некоторые виды не сделались бы адаптированными к более
холодному климату и не получили бы возможность обогнуть южные мысы Африки или
Австралии и таким образом достигнуть других, отдаленных морей.
Основываясь
на этих соображениях и принимая во внимание наше незнание геологии других
стран, лежащих вне пределов Европы и Соединенных Штатов, а также и революции в
наших палеонтологических познаниях, вызванные открытиями последних 12 лет, мне,
кажется, было бы слишком смело догматически утверждать последовательность
органических форм во всем свете; это было бы подобно поведению какого-нибудь
натуралиста, который, высадившись на пять минут на пустынном берегу Австралии,
начал бы затем рассуждать о количестве и распространении ее форм.
|