 Увеличить |
Глава 12
"Вот бледный мученик, взгляни"
Примерно в это же время у Ребекки, прочитавшей
рассказ о спартанском мальчике, зародилась
идея о необходимости какой-либо
мягкой формы самонаказания, которую можно было бы применять
тогда, когда она будет вполне уверена в том, что это окажется для нее
полезным. Непосредственной причиной такого решения послужил случай
несколько более печальный, чем те, что обычно имеют место на жизненном
пути, изобилующем печальными событиями.
Облаченная в свое лучшее платье, Ребекка отправилась на
чай к Коббам, но, проходя по мосту, была внезапно очарована
красотой реки и оперлась о свежевыкрашенные
перила, чтобы полюбоваться мощным потоком, стремительно
несущимся с плотины. Опустив локти на верхнюю
перекладину и склонившись вперед с восхитительной
непринужденностью, она стояла там, мечтая.
Река за плотиной
казалась зеркальным озером, пленяющим прелестью
отраженных на его поверхности зеленых берегов и голубого
неба. С другой стороны плотины было вечно
кружащееся чудо воды, льющейся неистощимыми
сияющими золотистыми потоками, которые терялись внизу в
снежных глубинах пышной пены. То сверкающий на солнце, то мерцающий
в свете летней луны, то холодный и седой под хмурым
ноябрьским небом, то пробирающийся через плотину тонкой струйкой во время
июльской засухи, то вздувшийся с бурной силой в
апрельский паводок - сколько юных глаз вглядывалось в тайну и величие этого
водопада, сколько юных сердец мечтало о будущем, опершись о перила
моста и рисуя в воображении прекрасные картины на поверхности воды,
исчезающие затем в "свете обычного дня".
Ребекка никогда не проходила по мосту без
того, чтобы, повиснув на перилах, не удивиться и
не задуматься. В данный момент она
заканчивала следующее стихотворение:
Однажды в тихом штате Мэн
В час утра золотой
Ребекка Рэндл и Эмма-Джейн
Стояли над рекой.
И Эмма-Джейн сказала вдруг:
"О, как хотела б я,
Чтоб тихой, ясною, как пруд,
Была вся жизнь моя".
"Мне водопада шум милей!
Удел пусть будет мой -
Нестись стремительно с высот
Иль бурной бить струёй!"
(Сказала это та из них,
Чьи волосы черны.
Подруги не похожи,
Заметить мы должны.)
Но ах, увы! Не знаем мы,
Что нам судьба пошлет:
Быть может, бури - Эмме-Джейн,
А мне - наоборот.
- "А мне - наоборот", пожалуй, не очень хорошо, но
не могу придумать ничего другого. О, как пахнет краской! О,
она на мне! О, я измазала все мое лучшее платье! О, что скажет тетя
Миранда!
Заливаясь слезами горьких сожалений,
Ребекка бросилась на вершину холма, где
стоял дом Коббов, в полной уверенности,
что найдет там сочувствие, и надеясь вопреки всему на
какую-то помощь.
Миссис Кобб разобралась в ситуации с первого взгляда
и заверила, что может удалить почти любое пятно с
почти любой ткани. Это ее заявление
торжественно подтвердил дядя Джерри. Он поклялся, что "мать"
может удалить что угодно, иногда она удаляет ткань вместе с пятном,
но рука у нее, у "матери", твердая.
Испорченное платье было снято и
частично погружено в скипидар, а Ребекка,
облачившись в голубой ситцевый капот миссис Кобб, украсила
своей особой праздничный стол.
- Пусть это не лишает тебя аппетита, - ворковала
миссис Кобб. - Тут для тебя печенье с кремом и
мед. Если скипидар не поможет, я
попробую мыльный камень, жженую магнезию, теплый мыльный
раствор. Если и это не подействует, то отец
сбегает к Страутам и попросит немного того
состава, который Марта купила в Милтауне, чтобы вывести пятно от
смородинного пирога со своего подвенечного платья.
- Не пойму, как могло произойти такое ужасное
несчастье, - шутливо сказал дядя Джерри, передавая Ребекке
вазочку с медом. - Надписи "Осторожно, окрашено" висят вдоль
всего моста, так что и слепой не мог бы проглядеть, и я никак не
могу придумать объяснения такому досадному происшествию.
- Я не заметила надписей, - печально
сказала Ребекка. - Наверное, потому, что я смотрела на
водопад.
- Водопад там с сотворения мира и до конца мира, как я
предполагаю, на том же месте останется, так что тебе не было
нужды рваться взглянуть на него... Дети иногда
обходятся ужасно дорого, мать, но я полагаю, нам без них не обойтись, -
сказал он, подмигивая жене.
После ужина Ребекка настояла на том, чтобы ей было
позволено вымыть и вытереть посуду, пока
миссис Кобб трудилась над платьем с
энергией, свидетельствовавшей о трудности поставленной
задачи. Ребекка то и дело покидала свой пост у
раковины и, с тревогой склонившись над тазом, наблюдала за положительными
изменениями, а дядя Джерри время от
времени подавал советы.
- Ты, должно быть, лежала на мосту, дорогая, - заметила
миссис Кобб, - так как краска не только на
локтях, кокетке и лифе, но почти
сплошь покрывает переднее полотнище юбки.
Так как платье стало выглядеть немного
лучше, и настроение Ребекки начало улучшаться. Наконец,
оставив платье сохнуть на открытом воздухе, она вошла в гостиную.
- Не дадите ли вы мне листик бумаги? -
попросила она. - Я запишу стихи, которые
сочинила, пока лежала в краске.
Миссис Кобб села возле своей рабочей корзинки, а
дядя Джерри снял с гвоздя холщовый мешок с
обрывками сетей и приступил к своему
любимому вечернему развлечению - расплетанию узлов.
Вскоре перед Ребеккой лежали написанные ее аккуратным
круглым почерком строки, в которые она
внесла некоторые исправления,
представившиеся необходимыми по зрелом размышлении.
ДВА ЖЕЛАНИЯ
(стихотворение Ребекки Рэндл)
Стояли вместе над рекой
(То было в штате Мэн)
Ребекка - с черною косой,
Со светлой - Эмма-Джейн.
И Эмма-Джейн сказала вдруг:
"О, как хотела б я,
Чтоб тихой, ясною, как пруд,
Была вся жизнь моя".
"Мне водопада шум милей!
Удел пусть будет мой -
Нестись стремительно с высот
Иль бурной бить струёй!"
(Сказала это та из них,
Чьи волосы черны.
Не сестры эти девы,
Заметить мы должны.)
Но ах, увы! Не знаем мы,
Что нам судьба пошлет:
Быть может, бури - Эмме-Джейн,
А мне - наоборот.
Она прочитала стихотворение вслух, и Коббы нашли,
что это не только исключительно красивое, но и
совершенно необыкновенное произведение.
- Я думаю, что если бы тот писатель, который живет на
Конгресс-стрит в Портленде, мог услышать твои стихи, он был
бы изумлен, - сказала миссис Кобб. - Если меня
спросят, я скажу, что твое стихотворение ничуть не хуже, чем
это его "Не говори мне в скорбных числах", и гораздо понятнее.
- Я никогда не мог сообразить, что это за "скорбные
числа", - заметил мистер Кобб критически.
- Значит, вы никогда не
изучали дроби! - мгновенно догадалась
Ребекка. - Послушайте, дядя Джерри и тетя Сара, может быть, вы напишете
еще одно четверостишие, заключительное - такое, чтобы в нем были
"мысли" - как это обычно бывает у поэтов.
- Если ты можешь выдавливать
из себя стихи, просто поворачивая какую-то ручку,
ну, тогда я скажу - чем больше, тем лучше; но едва ли
тут можно приделать конец красивее этого, - заметил мистер Кобб.
- Нет, конец ужасный! - недовольно проворчала Ребекка.
- Нельзя было вставлять "мне". Я просто пишу стихи,
и никто не знает, что это я стояла у реки. Здесь должно быть
написано "Ребекка" или "та, чьи волосы черны". И это
"наоборот" просто отвратительно. Иногда я говорю себе, что никогда
больше не буду писать стихи: так трудно сделать, чтобы
все вышло правильно; но в другое время они
получаются у меня сами собой. Может быть, так будет лучше:
Но ах, увы! Не знаем мы,
Что нам судьба пошлет,
И может дать она покой
Тому, кто бури ждет.
Не знаю, хуже так или лучше. Теперь возьмемся за
заключительный стих!
Через несколько минут поэтесса подняла глаза, сияющая и
торжествующая.
- Оказалось - легче легкого! Вот,
послушайте! - И она прочитала медленно, приятным,
проникновенным голосом:
Но что б ни ждало в жизни нас,
Уверенные в том,
Что воля Бога такова,
Мы счастие найдем.
Мистер и миссис Кобб
молча обменялись восхищенными взглядами; дяде
Джерри даже пришлось отвернуться к окну, чтобы
украдкой вытереть глаза мешком с бечевками.
- Да как тебе это удается? - воскликнула миссис Кобб.
- О, это легко, - ответила Ребекка, - все
псалмы, которые поют на молитвенных собраниях, очень
похожи на эти стихи. В Уэйрхеме есть школьная газета, которую
печатают раз в месяц в учительской семинарии. Дик
Картер говорит, что редактор там, разумеется, всегда мальчик,
но он разрешает и девочкам попробовать что-нибудь
написать, а потом выбирает лучшее. Дик
думает, что кое-что из моих стихов могут в ней напечатать.
- Кое-что! - воскликнул дядя Джерри. - Я ни капельки
не удивился бы, если бы ты написала всю газету целиком, а что
до этого мальчишки-редактора, так, бьюсь об заклад, ты могла бы взять
над ним верх в сочинительстве одной левой.
- Нельзя ли нам получить копию этого стихотворения, чтобы
хранить ее в семейной Библии? - почтительно спросила миссис Кобб.
- О, конечно! - воскликнула Ребекка. -
Я сделаю для вас чистую, хорошую копию
фиолетовыми чернилами и тонким пером... Но я должна пойти
и взглянуть на мое бедное платье.
Старики последовали за Ребеккой. Платье
совершенно высохло, и ему действительно немного помогли
усилия тети Сары, но ткань, там, где
ее усердно терли, полиняла, узор расплылся, а кое-где виднелись грязные
потеки. В качестве последнего средства прибегли к
тщательному глажению горячим утюгом, и наконец Ребекку
убедили облачиться в платье, чтобы можно
было посмотреть, очень ли заметны пятна, когда оно
облегает фигуру. Они были заметны и весьма
бескомпромиссно бросались в самые подслеповатые
глаза. Ребекка окинула платье одним испытующим взглядом
и, взяв свою шляпу с гвоздя, сказала:
- Пожалуй, я пойду. Если я должна получить нагоняй,
я хочу получить его поскорее и покончить с этим делом.
- Бедная, несчастная невезучая крошка! - вздохнул дядя
Джерри, следя глазами за тоненькой фигуркой, спускающейся с холма.
- Я хотел бы, чтобы она все-таки немного обращала внимание на то, что у
нее под ногами. Но, клянусь, если бы она была наша, я позволил бы ей
собрать краску со всего дома, прежде чем решился бы ее отругать. Вот
стихи, которые она оставила. Прочитай их еще раз вслух, мать. Боже! -
продолжил он со сдавленным смешком, зажигая свою
трубку. - Так и вижу этого мальчишку-редактора, как он удирает
в кусты и последний раз хлопает на ветру хвост его
рубахи, а Ребекка в это время усаживается
поудобнее в его вращающемся кресле! Для меня загадка, что это за работа -
редактирование. Но она, Ребекка, разберется. И редактировать будет
на славу!
Уверенные в том,
Что воля Бога такова,
Мы счастие найдем.
Боже, мать! Как верно схвачено, прямо
Евангелие. Как она до этого додумалась?
- Она не могла додуматься до этого сама в ее годы,
- сказала миссис Кобб. - Она, должно быть, просто угадала,
что это так. Есть вещи, Джеримайя, которые мы знаем, хоть никто нам о них
не говорил.
Ребекка выслушала выговор (которого вполне
заслуживала), как солдат. Гневных слов прозвучало множество,
и среди прочего мисс Миранда заметила, что такой
рассеянный ребенок непременно вырастет слюнявым идиотом.
Ребекке не было разрешено пойти на день рождения
к Элис Робинсон, и она была обречена на то,
чтобы ходить в своем платье, как оно было, со всеми пятнами и
потеками, пока окончательно его не износит. (Шесть месяцев
спустя тетя Джейн смягчила это наказание, сшив
присборенный канифасовый передничек, искусно выкроенный так,
чтобы закрыть все пятна.)
Выслушав приговор, Ребекка направилась в
свою спальню и, сев там, задумалась. Уж кем она
никак не хотела вырасти, так это
идиотом любой разновидности, в особенности слюнявым. Она
решила наказывать себя всякий раз, когда ей случится
вызвать то, что она сочтет справедливым негодованием своей
достойной родственницы. Конечно, тетка уже запретила ей пойти на
день рождения к Элис Робинсон, но это
вряд ли могло рассматриваться как
наказание. Ребекка еще раньше в разговоре
с Эммой-Джейн сравнивала предстоящую вечеринку с
пикником на кладбище, так как более похожего
на склеп дома, чем дом Робинсонов, нельзя было и представить.
Детей обычно вводили через заднюю дверь и просили стоять на газетах
все время визита, так что друзья обычно просили Элис, если можно,
"принять" их на крыльце или в сарае. Миссис
Робинсон была не только "страшно аккуратная", но и
"страшно скупая", так что, по всей вероятности, гостей ожидало
угощение, состоящее из стаканов с минеральной водой и мятных леденцов.
После сравнения преимуществ таких
способов наказания, как кусочек волосяной ткани в чулке
и камешек в туфле, она отвергла их оба. Раздобыть
волосяную ткань было невозможно, а камешек, несомненно, привлек бы
внимание бдительной тетки и к тому же
оказался бы глупым препятствием для
деятельности человека, который должен выполнять домашние
обязанности и ходить пешком в школу, расположенную за полторы мили
от дома.
Ее первая попытка мученичества имела место еще раньше
и оказалась не слишком удачной. Тогда она осталась дома и не
пошла на концерт воскресной школы - удовольствие,
которое по причине незнакомства с более заманчивыми
развлечениями очень любила. В результате ее дезертирства
выступление двух малышей, надеявшихся на ее подсказку (она знала
стихи всех детей лучше, чем они сами), позорно провалилось. Ученики
ее класса должны были в этот день читать по очереди
вслух трудную главу из Библии; многие из них
провели субботний вечер в напряженных
трудах: каждый высчитывал, какой стих
неизбежно выпадет на его долю с учетом его места на скамье, и
упражнялся в чтении именно этого стиха.
Они были слишком несообразительны, чтобы
догадаться, что отсутствие Ребекки нарушает весь предполагавшийся порядок,
и удар обрушился неожиданно и с сокрушительной силой, когда такие
слова, как Иевусеи, Аморреи, Гергесеи, Евеи и Ферезеи,
пришлось произносить особам, менее всего способным с этим справиться.
Следовательно, чтобы быть надлежащим
и справедливым, самонаказание должно, подобно
благотворительности, начинаться дома и в
отличие от благотворительности там же кончаться[20]. Ребекка, сидевшая у
окна, рассеянно оглядела комнату. Она должна от чего-то отказаться,
но, по правде говоря, у нее почти ничего нет, только...
да, это подойдет - ее любимый розовый
зонтик. Спрятать его на чердаке недостаточно, так как в минуту слабости
она непременно опять достанет его. Взгляд ее скользнул от зонтика к
яблоням за окном, а затем упал на
сруб колодца. Это подойдет: она бросит
свою величайшую драгоценность в глубины вод. Решение, как всегда,
было быстро претворено в жизнь. В
темноте она тихонько спустилась по
лестнице, выскользнула из дома через
парадную дверь, приблизилась к
месту жертвоприношения, подняла крышку колодца, с содроганием взглянула
в воду и швырнула зонтик вниз что было силы. В решающий
момент ей существенно помогла мысль о том, что она очень похожа
на языческих матерей, бросающих своих младенцев
крокодилам в Ганге.
Она спала хорошо и проснулась освеженная, как это всегда
должно быть и иногда бывает с посвященной
душой. Но после завтрака, когда Ребекка,
понесшая заслуженную кару и испытывающая духовный подъем, уже ушла в
школу, возникли большие трудности с подъемом воды из колодца. На помощь
был призван Эбайджа Флэг, который поднял крышку колодца,
внимательно обследовал его, нашел первопричину неприятностей
и с помощью смекалки, присущей янки,
умудрился устранить ее. Дело было в том, что загнутая крючком ручка
зонтика попала в звено колодезной цепи, и, когда была сделана первая
попытка поднять ведро с водой, маленькое приношение сокрушенного
раскаянием сердца дернулось вверх, изогнулось, а крепкие
спицы впились в стенку колодца. Не
нужно говорить, что самый ловкий жонглер без помощи
могущественных сил тьмы не сумел бы проделать подобный
фокус, но незадачливому ребенку в его стремлении к добродетели удалось
добиться этого одним поворотом запястья.
Мы обойдем молчанием сцену, имевшую место после возвращения
Ребекки из школы. Быть может, вы, читатель, прожили на свете немало
лет; быть может, вы талантливый оратор и искусны в споре, но и
вы, вероятно, пали бы духом, столкнувшись
с необходимостью объяснить, какой запутанный
мыслительный процесс привел вас к тому, чтобы бросить
ваш любимый розовый зонтик в колодец
Миранды Сойер. Или вы чувствуете
себя способным обсуждать действенность духовного
самонаказания с особой, которая поджимает губы и
смотрит на вас невыразительными, непонимающими
глазами? Когда бедная Ребекка, припертая к стенке, была
вынуждена признаться в мотивах принесения в жертву розового
зонтика, тетка сказала:
- Вот что, Ребекка, ты слишком большая, чтобы тебя сечь, да
я никогда и не стала бы бить тебя, но если когда-нибудь ты
сочтешь, что недостаточно наказана, - только скажи, и
уж я сумею что-нибудь придумать. Я не
так изобретательна, как некоторые, но что бы я ни предложила,
это не заставит целую семью глотать крошки
слоновой кости, деревянные щепки и обрывки
розового шелка вместе с питьевой водой.
|
