ГЛАВА XL
Мученик
Побег
Касси и Эммелины привел в бешенство и без того озлобленного Легри, и гнев его,
как и следовало ожидать, пал на беззащитную голову Тома.
Когда он
прибежал в поселок с вестью о случившемся, глаза у Тома радостно засияли, руки
невольно дрогнули, и это не ускользнуло от внимания Легри. Заметил он также,
что Том не присоединился к погоне. Но принуждать его к этому силой сейчас было
некогда и, помня непреклонный характер своего невольника, Легри решил
повременить с расправой.
Неудача,
которую ему пришлось потерпеть на болоте, с новой силой разожгла его давнюю
ненависть к непокорному рабу. Ведь этот негр с первого дня бросил вызов своему
хозяину! Ведь его молчаливое упорство нет сил терпеть!
– Я
ненавижу тебя, мерзавец! – крикнул Легри, вскакивая среди ночи с
кровати. – Ненавижу! Ты принадлежишь мне, ты моя вещь! Да я не знаю, что с
тобой сделаю! И кто с меня за это спросит? Никто! – Он сжал кулаки, словно
стараясь раздавить что-то живое.
Но Том
был ценный работник, и хотя Легри еще больше ненавидел его за это, все же соображения
выгоды брали в нем верх над ненавистью.
На
следующее утро он решил созвать соседей с ружьями и собаками, оцепить болота со
всех сторон и начать облаву по всем правилам. Если поиски увенчаются успехом –
прекрасно! Если же нет, он призовет Тома, и тогда – у него кровь закипала при
одной только мысли об этом! – тогда он либо сломит упорство проклятого
негра, либо…
* * *
– Ну
вот, – сказала Касси, посмотрев в глазок, – все начинается сначала.
На
лужайке перед домом гарцевало несколько всадников; негры еле сдерживали и своих
и чужих собак, которые оглушительно лаяли и рвались в драку.
Верховые
были двое надсмотрщиков с соседних плантаций и городские приятели Легри,
завсегдатаи одного с ним кабачка, не пожелавшие пропустить такое развлечение,
как облава на беглых негров. Компания собралась как на подбор – один хуже
другого. Хозяин похаживал среди гостей и обносил их водкой.
Ветер
дул по направлению к дому, донося на чердак обрывки разговора во дворе. Хмурая
усмешка пробежала по лицу Касси, когда она услышала, как там обсуждают план
действий, делятся на партии, похваляются достоинствами собак, дают неграм
распоряжения, в каком случае пускать в ход оружие и что делать с беглянками,
если они будут пойманы.
И под
конец Касси не выдержала. Она отпрянула от щели в стене, сжала руки на груди и
в глубоком волнении воскликнула:
– Боже
милостивый! Все мы грешники, но как смеют эти люди так обходиться с нами! Чем
они лучше нас! – Потом добавила, глядя на Эммелину: – Если б не ты, дитя,
я бы выбежала к ним и благословила того, кто пристрелил бы меня. Стоит ли
такой, как я, добиваться свободы? Разве она вернет мне детей, разве я смогу
стать тем, чем была раньше?
Простодушная,
как ребенок, Эммелина побаивалась Касси, когда на ту находили припадки
отчаяния. Услышав сейчас эти слова, она растерялась, не нашлась что ответить и
только ласково коснулась ее руки.
– Не
надо, – сказала Касси, отшатнувшись от нее. – Я дала зарок никого
больше не любить, а ты искушаешь мое сердце.
– Касси,
бедная! – прошептала Эммелина. – Гони от себя эти мысли. Если господь
дарует нам свободу, может быть, он вернет тебе и дочь. А если нет, я стану
твоей дочерью. Мне, верно, уже не суждено встретить мою несчастную мать. Касси,
хочешь ты этого или не хочешь, а я люблю тебя!
Кроткая,
бесхитростная душа победила. Касси села рядом с Эммелиной, обняла ее и стала
тихонько гладить мягкие каштановые волосы девушки.
– Эмми!
Эмми! – говорила она. – Если б ты знала, как изголодалось мое сердце!
Как оно вянет, не зная, на кого излить материнскую любовь! – Она ударила
себя рукой в грудь. – Здесь пусто, здесь все умерло!
– Не
надо отчаиваться, Касси! – сказала Эммелина. – Надежда на спасение –
вот наша путеводная звезда!
* * *
Облава
затянулась, участники ее не жалели сил, но вернулись домой ни с чем. Касси с ядовитой,
ликующей усмешкой смотрела на хозяина, когда он, усталый и совершенно
обескураженный, слез с лошади у крыльца.
– Эй,
Квимбо! – крикнул Легри, развалившись на диване в гостиной. –
Приведи-ка сюда Тома. Это он во всем виноват, старый плут. Я с него шкуру
спущу, а дознаюсь, в чем тут дело!
Сэмбо и
Квимбо, ненавидевшие друг друга, сходились только в одном: в острой ненависти к
Тому. Легри говорил им, что собирается сделать нового негра старшим
надсмотрщиком на время своих отлучек из дому, и этого было достаточно, чтобы
они почувствовали в нем соперника. Когда же Том впал в немилость у Легри,
ненависть, горевшая в их рабских душонках, вспыхнула с еще большей силой. Вот
почему Квимбо с такой охотой бросился выполнять распоряжение хозяина.
Том
сразу догадался, зачем его зовут. Он был посвящен в план побега и знал, где
прячутся Эммелина и Касси. Знал он и деспотическую натуру человека, к которому
его вели. И все-таки ему легче было бы пойти на смерть, чем выдать беззащитных
женщин.
Он
поставил корзину меж рядов хлопка и пошел за Квимбо.
– Ну,
теперь берегись! – говорил великан негр, подгоняя свою жертву
пинками. – Хозяин просто рвет и мечет. Теперь не отвертишься. Так тебе
всыплют, что не скоро очухаешься! Наперед будешь знать, как побеги устраивать!
Легри вышел
им навстречу.
– Ага,
дождался, голубчик! – сквозь стиснутые зубы прошипел он, хватая Тома за
шиворот. – До того ты меня довел, что я решил тебя убить!
– Что
ж, хозяин, убивайте, – покорно ответил Том.
– Да…
я решил… убить… тебя, – продолжал Легри с ужасающим спокойствием, – и
убью, если ты не признаешься мне во всем. Где они?
Том
молчал.
– Слышишь? –
словно разъяренный лев, взревел Легри и топнул ногой. – Признавайся!
– Мне
нечего вам сказать, хозяин, – медленно и твердо проговорил Том.
– И
ты смеешь отпираться?
Том
стоял молча.
– Говори
сию же минуту! – рявкнул Легри, ударив его кулаком по лицу. – Ты
знаешь, где они?
– Знаю,
хозяин, но сказать ничего не могу. Убейте меня, я готов к смерти.
Легри
тяжело перевел дух, стараясь сдержать ярость, схватил Тома за локоть и
прохрипел ему в самое лицо:
– Слушай,
Том, ты думаешь, на этот раз тебе тоже все сойдет с рук? Нет, ошибаешься! Теперь
я решил твердо и даже с убытками не посчитаюсь. Ты всегда шел мне наперекор.
Больше я этого не потерплю! Одно из двух: либо я подчиню тебя своей воле, либо
убью. Всю кровь из тебя выпущу каплю за каплей, а на своем настою. – И в
полном неистовстве он одним ударом сбил Тома с ног.
Описание
жестокостей оскорбляет нас, наполняет гневом наше сердце. Нам неприятно знать о
мерзких поступках других людей. Но, увы, Америка, такие злодеяния совершаются
под защитой твоих законов! Знает о них и церковь – знает и, по сути дела,
безмолвствует!
* * *
– Будто
и не дышит, хозяин, – сказал Сэмбо, против воли тронутый долготерпением
Тома.
– Бей
его, бей, пока не признается! – крикнул Легри.
Том
открыл глаза и посмотрел на него.
– Несчастный! –
прошептал он. – Ты все равно ничего со мной не сделаешь, – и потерял
сознание.
– Ну,
кажется, подох! – Легри наклонился к нему. – Так и есть. Что ж, по крайней
мере замолчит теперь на веки вечные. И то хорошо.
Но Том
был жив. Его непоколебимое мужество поразило очерствевшие сердца Сэмбо и
Квимбо, и как только Легри ушел, они сняли несчастного мученика со скамьи и
сделали все, чтобы вернуть его к жизни, думая в невежестве своем, что оказывают
ему величайшее благодеяние.
– Что
же мы наделали! Вот грех-то! – сказал Сэмбо. – А кто будет отвечать
за это на том свете? Пусть хозяин и отвечает, с нас нечего спрашивать.
Они
обмыли ему раны, положили его на подстилку из хлопка. Один из них сбегал в дом,
выпросил у Легри коньяку, будто в награду за труды, и, вернувшись, заставил
очнувшегося Тома выпить стакан до дна.
|