ГЛАВА XXXVII
Свобода
А теперь
оставим нашего Тома в руках его мучителей и займемся судьбой Джорджа и Элизы,
которых мы видели в последний раз на чистенькой придорожной ферме в штате
Огайо.
Том
Локкер, если вы помните, стонал, лежа в белоснежной постели, под материнским
оком тетушки Доркас, не замедлившей убедиться, что ухаживать за таким пациентом
так же легко, как за больным бизоном.
Представьте
себе дородную, полную достоинства женщину в белом чепце на серебристых волосах,
разделенных пробором и обрамляющих высокий чистый лоб, – это и есть
тетушка Доркас. Взгляд ее серых глаз умный, сосредоточенный; на груди
крест-накрест повязана белая косынка; коричневое платье уютно шуршит при каждом
ее движении.
– Фу
ты, черт! – рычит мистер Локкер, сбрасывая с себя простыню.
– Слушай,
Томас, очень тебя прошу – не бранись! – говорит ему тетушка Доркас и спокойно
оправляет его постель.
– Ладно,
бабушка, постараюсь. Только как тут не ругаться – жарко мне, дышать нечем!
– А
этот мулат с женой тоже здесь? – сердито спрашивает он после паузы.
– Здесь,
здесь, – отвечает тетушка Доркас.
– Им
надо скорее добираться до озера, – продолжает Том. – Нечего время
терять.
– Они,
наверное, так и сделают, – говорит тетушка Доркас и с безмятежным видом
принимается за вязанье.
– И
слушай, что я тебе скажу, – говорит Том. – Теперь уж мне нечего
скрывать. Наши подручные в Сандаски следят за посадкой на пароходы. Надеюсь,
что они прозевают этого Гарриса со всей его компанией. И пусть прозевают назло
Мэрксу, будь он проклят!
– Томас
Локкер! – останавливает его Доркас.
– Э-э,
бабушка! Если ты будешь затыкать мне рот, меня разорвет на части, как засмоленную
бутылку… А насчет его жены вот что скажу: пусть оденется как-нибудь по-другому,
так, чтобы и узнать было нельзя. Ее приметы известны в Сандаски.
– Мы
об этом подумаем, – с полной невозмутимостью говорит Доркас.
Прощаясь
с Томом Локкером, скажем напоследок, что раны и горячка продержали его в
квакерском домике около трех недель, после чего он встал значительно поумневшим
и остепенившимся и, бросив охоту на беглых негров, обосновался в одном из
отдаленных поселков, где его таланты нашли себе такое прекрасное применение в
ловле медведей, волков и других обитателей лесных чащ, что это принесло ему немалую
славу.
Предупрежденные
Томом об опасности, грозящей им в Сандаски, беглецы решили разделиться. Первыми
выехали из поселка Джим со своей старухой матерью, а на третью ночь отправились
в Сандаски и Джордж с Элизой и ребенком. Там их приютила одна гостеприимная
семья, и они стали готовиться к последнему этапу своего пути – переезду через
озеро.
Ночь
близилась к концу, утренняя звезда – звезда их свободы – сияла высоко в небе.
Свобода! Заветное слово! Что такое свобода для молодого человека, который сидит
сейчас, скрестив руки на груди, устремив куда-то вдаль сосредоточенный взгляд
горящих глаз? Что такое свобода для Джорджа Гарриса? Свобода для него – это
право быть человеком, а не рабочим скотом; право называть любимую женщину своей
женой и ограждать ее от насилия и беззакония; право защищать и воспитывать
своего ребенка; право жить с ними под одной кровлей, жить по своей воле,
независимо от воли другого.
Джордж
склонил голову на руку и задумчиво посмотрел на жену, переодевавшуюся в мужское
платье, которое должно было изменить ее хрупкую фигурку до неузнаваемости.
– И
теперь последнее, – сказала Элиза, глядя на себя в зеркало и распуская
свои волнистые иссиня-черные волосы. – Жалко Джордж, правда? – И она
подняла на ладони густую шелковистую прядь. – Да, жалко с ними
расставаться.
Джордж
грустно улыбнулся и ничего не ответил.
Элиза
снова повернулась к зеркалу. Ножницы блеснули в ее руке, и тяжелые пряди одна
за другой упали на пол.
– Вот
и все! – сказала она, берясь за головную щетку. – Теперь я буду
прихорашиваться… Ну, как тебе нравится этот молодой человек? – Элиза
повернулась к мужу, смеясь и заливаясь румянцем.
– Твоей
красоте ничто не страшно, – сказал Джордж.
– Почему
ты такой грустный? – Опустившись перед Джорджем на колени, она коснулась
его руки. – Еще сутки, и мы будем в Канаде. Один день и одна ночь на
пароходе, а потом… потом…
– В
том-то и дело, Элиза! – сказал Джордж, обнимая ее. – Теперь все висит
на волоске. Подумай только: быть так близко, почти видеть перед собой берега
Канады, и вдруг потерять все! Я не перенесу этого!
– Не
бойся! – с надеждой в голосе прошептала его жена.
– Да
благословит тебя бог, дорогая! – воскликнул Джордж, крепко прижимая ее к
груди. – Но неужели эта горькая жизнь скоро кончится? Неужели мы будем
свободны?
– Я
уверена в этом, Джордж. – Элиза подняла на него глаза, и слезы восторга
блеснули на ее длинных темных ресницах.
– Ты
меня убедила, Элиза! – Джордж быстро встал с кресла. – Я верю тебе.
Идем! Пора собираться!.. А ведь и правда, – сказал он вдруг, отстраняя от
себя жену и с восхищением разглядывая ее. – Какой очаровательный юноша! И
как к тебе идут эти кудри! Надень шляпу… нет, вот так: немного набекрень. Да ты
никогда не была такой красавицей!.. Однако пора посылать за коляской. И надо
узнать, как там миссис Смит – успела она переодеть Гарри?
В эту
минуту дверь открылась, и в комнату вошла почтенного вида пожилая женщина, ведя
за руку маленького Гарри, одетого в платьице.
– Какая
из него получилась прелестная девочка! – воскликнула Элиза, осматривая
сына со всех сторон. – Мы будем звать его Гарриет – самое подходящее имя!
Ребенок,
удивленный странным нарядом матери, поглядывал на нее исподлобья и глубоко
вздыхал.
– Гарри
не узнал свою маму? – сказала Элиза и протянула к сыну руки.
Он
застенчиво прижался к миссис Смит.
– Не
надо, Элиза, не приваживай его. Ты же знаешь, что ему нельзя будет даже подойти
к тебе на пароходе.
– Да,
правда! Но зачем он отворачивается от меня? Каково матери терпеть это! Ну
хорошо! Где мой плащ? Вот он! Джордж, покажи мне, как их носят.
– Вот
так, – сказал Джордж, набросив плащ себе на плечи.
– Так? –
спросила Элиза, подражая ему. – И что еще я должна делать? Ходить большими
шагами, топать и дерзко поглядывать на всех?
– Смотри
не перестарайся, – усмехнулся Джордж. – Бывают на свете и скромные
юноши. Такая роль тебе больше подходит.
– Боже
мой, ну и перчатки! Да я в них утону!
– Тем
не менее советую тебе не снимать их с рук, – сказал Джордж. – Твои
нежные лапки могут выдать нас всех… Итак, миссис Смит, не забудьте: вы тетушка
Гарри и едете под нашей охраной.
– Говорят,
на пристань приходили какие-то люди и предупредили всех капитанов, что надо
выследить мужчину, который путешествует с женой и ребенком, – сказала
миссис Смит.
– Вот
как! – воскликнул Джордж. – Ну что ж, если они попадутся нам на
глаза, мы немедленно сообщим об этом.
К дверям
подъехала коляска, и радушные хозяева вышли проститься со своими гостями.
Беглецы
послушались советов Тома Локкера и пошли на хитрость, рассчитывая обмануть
сыщиков. Миссис Смит, почтенная женщина, возвращавшаяся в тот поселок в Канаде,
куда они держали путь, согласилась взять на себя роль тетушки Гарри, и мальчика
отдали на ее попечение, чтобы он успел привыкнуть к ней за эти два дня. Ласки,
подкрепленные немалым количеством мятных пряников, сделали свое дело, и юный
джентльмен всей душой привязался к своей новоявленной родственнице.
Коляска
остановилась у пристани. Двое молодых людей поднялись по сходням на пароход.
Один из них – это была Элиза – галантно вел под руку миссис Смит, а другой –
Джордж – нес вещи.
Подойдя
к капитанской каюте за билетами, Джордж услышал разговор двух мужчин, остановившихся
сзади него.
– Я
присматривался ко всем пассажирам. Ручаюсь, что на нашем пароходе их нет.
Это
говорил один из корабельных служащих, а его собеседником был наш давнишний знакомый
Мэркс, который со свойственным ему упорством добрался до Сандаски, надеясь
изловить здесь свою ускользнувшую добычу.
– Женщину
почти не отличишь от белой, – сказал Мэркс, – а мужчина – мулат, тоже
совсем светлый, и на руке у него должно быть клеймо.
Рука
Джорджа, державшая билеты и сдачу, едва заметно дрогнула, но он спокойно повернулся,
равнодушно глянул на говорившего и как ни в чем не бывало пошел в дальний конец
палубы, к поджидавшей его там Элизе.
Миссис
Смит сразу же удалилась с маленьким Гарри в дамскую каюту, где красота девочки-смуглянки
исторгла восхищенные возгласы у всех пассажиров.
Колокол
зазвонил в последний раз, Мэркс спустился по сходням на берег, и Джордж
вздохнул всей грудью, видя, что расстояние между ним и этим человеком с каждой
минутой становится все больше и больше.
День был
чудесный. Голубые волны озера Эри плясали и весело искрились в солнечных лучах.
С берега веял прохладный ветерок, и величавое судно смело неслось вперед, к
берегам Канады. О, сколько неведомого таится в каждом человеческом сердце! Кто,
глядя на Джорджа, спокойно разгуливавшего по палубе бок о бок со своим
застенчивым спутником, мог угадать, какие чувства жгли ему грудь? Счастье,
которое ждало его в недалеком будущем, казалось несбыточным! Оно было слишком
прекрасно, слишком сказочно. И Джордж не знал ни минуты покоя, боясь, что
какая-нибудь злая сила выхватит это счастье у него из рук.
Но часы
бежали, и вот вдали показался маленький канадский городок Амхерстберг. Джордж
задыхался от волнения. Глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами, он
молча сжал маленькую ручку, дрожавшую в его руке. Зазвонил колокол; пароход
остановился. Едва сознавая, что он делает, Джордж разыскал свой багаж, созвал
своих спутников, и, сойдя на берег, они, предводительствуемые миссис Смит,
сразу же отправились к одному священнику, который принял их как добрых
знакомых.
Кто
сможет выразить словами всю сладость первого дня на воле? Какое блаженство двигаться,
говорить, дышать, ходить куда вздумается, не боясь никого и ничего! А кто
передаст радость матери, которая не сводит глаз со своего спящего ребенка,
ставшего ей во сто крат дороже после всех невзгод и опасностей! Разве могли они
с Джорджем заснуть в эту ночь, потрясенные своим счастьем? А ведь у них, у этих
счастливцев, не было ни клочка земли, ни крыши над головой, ни денег… И
все-таки радость, наполнявшая их сердца, не давала им сомкнуть глаз до утра.
|