17. Гость доктора Кемпа
Доктор Кемп продолжал писать в своем кабинете, пока звук
выстрелов не привлек его внимания. «Паф‑паф‑паф» – щелкали они один за другим.
– Ого! – воскликнул доктор, снова прикусив ручку и
прислушиваясь. – Кто это в Бэрдоке палит из револьвера? Что еще эти ослы
выдумали?
Он подошел к южному окну, открыл его и, высунувшись, стал
вглядываться в ночной город – сеть освещенных окон, газовых фонарей и витрин с
черными промежутками крыш и дворов.
– Как будто там, под холмом, у «Крикетистов», собралась
толпа, – сказал он, всматриваясь. Затем взгляд его устремился туда, где
светились огни судов и пристань, – небольшое, ярко освещенное строение
сверкало, точно желтый алмаз. Молодой месяц всходил к западу от холма, а звезды
сияли, почти как под тропиками.
Минут через пять, в течение которых мысль его уносилась к
социальным условиям будущего и блуждала в дебрях беспредельных времен, доктор
Кемп вздохнул, опустил окно и вернулся к письменному столу.
Приблизительно через час после этого у входной двери
позвонили. С тех пор как доктор Кемп услышал выстрелы, работа его шла вяло, он
то и дело отвлекался и задумывался. Когда раздался звонок, он оставил работу и
прислушался. Он слышал, как прислуга пошла открывать дверь, и ждал ее шагов на
лестнице, но она не пришла.
– Кто бы это мог быть? – сказал доктор Кемп.
Он попытался снова приняться за работу, но это ему не
удавалось. Тогда он встал, вышел из кабинета и спустился по лестнице на
площадку. Там он позвонил и, когда в холле внизу появилась горничная, спросил
ее, перегнувшись через перила:
– Письмо принесли?
– Нет, случайный звонок, сэр, – ответила
горничная.
«Я что‑то нервничаю сегодня», – сказал Кемп про себя.
Он вернулся в кабинет, решительно принялся за работу и через
несколько минут был уже весь поглощен ею. Тишину в комнате нарушало лишь
тиканье часов да поскрипывание пера, бегавшего по бумаге в самом центре
светлого круга, отбрасываемого лампой на стол.
Было два часа ночи, когда доктор Кемп решил, что на сегодня
хватит. Он встал, зевнул и спустился вниз, в свою спальню. Он снял уже пиджак и
жилет, как вдруг почувствовал, что ему хочется пить. Взяв свечу, он спустился в
столовую, чтобы поискать там содовой воды и виски.
Научные занятия сделали доктора Кемпа весьма наблюдательным;
возвращаясь из столовой, он заметил темное пятно на линолеуме, возле циновки, у
самой лестницы. Он поднялся уже наверх, как вдруг задал себе вопрос, откуда
могло появиться это пятно. Это была, очевидно, подсознательная мысль. Но как бы
то ни было, он вернулся в холл, поставил сифон и виски на столик и, нагнувшись,
стал рассматривать пятно. Без особого удивления он убедился, что оно липкое и
темно‑красное, совсем как подсыхающая кровь.
Прихватив сифон и бутылку с виски, он поднялся наверх,
внимательно глядя по сторонам и пытаясь объяснить себе, откуда могло появиться
кровавое пятно. На площадке он остановился и в изумлении уставился на дверь
своей комнаты: ручка двери была в крови.
Он взглянул на свою руку. Она была совершенно чистая, и тут
он вспомнил, что, когда вышел из кабинета, дверь в его спальню была открыта,
следовательно, он к ручке совсем не прикасался. Он твердым шагом вошел в
спальню. Лицо у него было совершенно спокойное, разве только несколько более
решительное, чем обыкновенно. Взгляд его, внимательно пройдя по комнате, упал
на кровать. На одеяле темнела лужа крови, простыня была разорвана. Войдя в
комнату в первый раз, он этого не заметил, так как направился прямо к туалетному
столику. В одном месте постель была смята, как будто кто‑то только что сидел на
ней.
Тут ему почудилось, что чей‑то голос негромко воскликнул:
«Боже мой! Да ведь это Кемп!» Но доктор Кемп не верил в таинственные голоса.
Он стоял и смотрел на смятую постель. Должно быть, ему
просто послышалось. Он снова огляделся, но не заметил ничего подозрительного,
кроме смятой и запачканной кровью постели. Тут он ясно услышал какое‑то
движение в углу комнаты, возле умывальника. В душе всякого человека, даже
самого просвещенного, гнездятся какие‑то неуловимые остатки суеверия. Жуткое
чувство охватило доктора Кемпа. Он затворил дверь спальни, подошел к комоду и
поставил на него сифон. Вдруг он вздрогнул: в воздухе между ним и умывальником
висела окровавленная повязка.
Пораженный, он стал вглядываться. Повязка была пустая,
аккуратно сделанная, но совершенно пустая. Он хотел подойти и схватить ее, но
чье‑то прикосновение остановило его, и он совсем рядом услыхал голос:
– Кемп!
– А? – сказал Кемп, разинув рот.
– Не пугайтесь, – продолжал Голос. – Я
Невидимка.
Кемп некоторое время молча глядел на повязку.
– Невидимка? – сказал он наконец.
– Невидимка, – повторил Голос.
Кемпу сразу вспомнилась история, которую он так усердно
высмеивал еще сегодня утром. Но в эту минуту он, по‑видимому, не очень
испугался и удивился. Только впоследствии он мог дать себе отчет в своих
чувствах.
– Я считал, что все это выдумка, – сказал он. При
этом у него в голове вертелись доводы, которые он приводил утром. – Вы в
повязке? – спросил он.
– Да, – ответил Невидимка.
– О! – взволнованно сказал Кемп. – Вот так
штука! – Но тут же спохватился. – Вздор. Фокус какой‑нибудь. –
Он быстро шагнул вперед, и рука его, протянутая к повязке, встретила невидимые
пальцы.
При этом прикосновении он отпрянул и изменился в лице.
– Ради бога, Кемп, не пугайтесь. Мне так нужна помощь!
Постойте!
Невидимая рука схватила Кемпа за локоть. Кемп ударил по ней.
– Кемп! – крикнул Голос. – Кемп,
успокойтесь! – И рука Невидимки еще крепче сжала его локоть.
Бешеное желание высвободиться овладело Кемпом. Перевязанная
рука вцепилась ему в плечо, и вдруг Кемп был сшиблен с ног и брошен навзничь на
кровать. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но в ту же секунду край простыни
очутился у него между зубами. Невидимка держал его крепко, но руки у Кемпа были
свободны, и он неистово колотил ими куда попало.
– Будьте благоразумны, – сказал Невидимка,
который, несмотря на сыпавшиеся на него удары, крепко держал Кемпа. – Ради
бога, не выводите меня из терпения. Лежите смирно, болван вы этакий! –
проревел Невидимка в самое ухо Кемпа.
Еще с минуту Кемп продолжал барахтаться, потом Затих.
– Если вы крикнете, я размозжу вам голову, –
сказал Невидимка, вынимая простыню изо рта Кемпа. – Я Невидимка. Это не
выдумка и не фокус. Я действительно Невидимка. И мне нужна ваша помощь. Я не
причиню вам никакого вреда, если вы не будете вести себя, как обалделый мужлан.
Неужели вы меня не помните, Кемп? Я Гриффин, мы же вместе учились в
университете.
– Дайте мне встать, – сказал Кемп. – Я никуда
не убегу. И дайте мне минуту посидеть спокойно.
Он сел на кровати и пощупал затылок.
– Я Гриффин, учился в университете вместе с вами. Я
сделал себя невидимым. Я самый обыкновенный человек, которого вы знали, но
только невидимый.
– Гриффин? – переспросил Кемп.
– Да, Гриффин, – ответил Голос. – В
университете я был на курс моложе вас, белокурый, почти альбинос, шести футов
росту, широкоплечий, лицо розовое, глаза красные. Получил награду за работу по
химии.
– Ничего не понимаю, – сказал Кемп, – в
голове у меня совсем помутилось. При чем тут Гриффин?
– Гриффин – это я.
Кемп задумался.
– Это ужасно, – сказал он. – Но какая
чертовщина может сделать человека невидимым?
– Никакой чертовщины. Это вполне логичный и довольно
несложный процесс…
– Это ужасно, – сказал Кемп. – Каким образом?
– Да, ужасно. Но я ранен, мне больно, и я устал. О
господи, Кемп, будьте мужчиной! Отнеситесь к этому спокойно. Дайте мне поесть и
напиться, а пока что я присяду.
Кемп глядел на повязку, двигавшуюся по комнате; затем он
увидел, как плетеное кресло протащилось по полу и остановилось возле кровати.
Оно затрещало, и сиденье опустилось на четверть дюйма. Кемп протер глаза и
снова пощупал затылок.
– Это почище всяких привидений, – сказал он и
глупо рассмеялся.
– Вот так‑то лучше. Слава богу, вы становитесь благоразумным.
– Или глупею, – сказал Кемп и снова протер глаза.
– Дайте мне виски. Я еле дышу.
– Этого я бы не сказал. Где вы? Если я встану, то не
наткнусь на вас? Ага, вы тут. Ладно. Виски?.. Пожалуйста. Куда же мне подать
его вам?
Кресло затрещало, и Кемп почувствовал, что стакан берут у
него из рук. Он выпустил его не без усилия, невольно опасаясь, что стакан
разобьется. Стакан повис в воздухе, дюймах в двадцати над креслом. Кемп глядел
на стакан в полном недоумении.
– Это… Ну, конечно, это гипноз… Вы, должно быть,
внушили мне, что вы невидимы.
– Чушь! – сказал Голос.
– Но ведь это – безумие!
– Выслушайте меня.
– Только сегодня я привел неоспоримые
доказательства, – начал Кемп, – что невидимость…
– Плюньте на все доказательства, – прервал его
Голос. – Я умираю с голоду, и для человека, совершенно раздетого, здесь
довольно прохладно.
– Он чувствует голод! – сказал Кемп.
Стакан виски опрокинулся.
– Да, – сказал Невидимка, со стуком ставя
стакан. – Нет ли у вас халата?
Кемп пробормотал что‑то вполголоса и, подойдя к платяному
шкафу, вынул оттуда темно‑красный халат.
– Подойдет? – спросил он.
Халат взяли у него из рук. С минуту он висел неподвижно в
воздухе, затем как‑то странно заколыхался, вытянулся во всю длину и,
застегнувшись на все пуговицы, опустился в кресло.
– Хорошо бы кальсоны, носки и туфли, – отрывисто
произнес Невидимка. – И поесть.
– Все, что угодно. Но со мной в жизни не случалось
ничего более нелепого.
Кемп достал из комода вещи, которые просил Невидимка, и
спустился в кладовку. Он вернулся с холодными котлетами и хлебом и, пододвинув
небольшой столик, расставил все это перед гостем.
– Обойдусь и без ножа, – сказал Невидимка, и
котлета повисла в воздухе; послышалось чавканье.
– Я всегда предпочитал сперва одеться, а потом уже
есть, – сказал Невидимка с набитым ртом, жадно глотая хлеб с
котлетой. – Странная прихоть!
– Рука, по‑видимому, действует? – сказал Кемп.
– Будьте спокойны, – сказал Невидимка.
– И все‑таки как это странно!..
– Вот именно. Но самое странное то, что я попал именно
к вам, когда мне понадобилась перевязка. Это моя первая удача! Впрочем, я все
равно решил переночевать в этом доме. Вам не отвертеться! Страшно неудобно, что
кровь мою видно, правда? Целая лужа натекла. Должно быть, она становится
видимой по мере свертывания. Мне удалось изменить лишь живую ткань, я невидим,
только пока жив… Уж три часа, как я здесь.
– Но как вы это сделали? – начал Кемп
раздраженно. – Черт знает что! Вся эта история от начала до конца – сплошная
нелепость.
– Напрасно вы так думаете, – сказал
Невидимка. – Все это совершенно разумно.
Он протянул руку и взял бутылку с виски. Кемп с изумлением
глядел на халат, поглощавший виски. Свет свечи, проходя сквозь дырку на правом
плече халата, образовал светлый треугольник.
– Что это были за выстрелы? – спросил Кемп. –
Отчего началась пальба?
– Там был один дурак, мой случайный компаньон, черт бы
его побрал, который хотел украсть мои деньги. И украл‑таки.
– Тоже невидимка?
– Нет.
– Ну, а дальше что?
– Нельзя ли мне еще чего‑нибудь поесть, а? Потом я все
расскажу по порядку. Я голоден, и рука болит. А вы хотите, чтобы я вам
рассказывал!
Кемп встал.
– Значит, это не вы стреляли? – спросил он.
– Нет, – ответил гость. – Стрелял наобум
какой‑то идиот, которого я прежде никогда и в глаза не видел. Они перепугались.
Меня все пугаются. Черт бы их побрал. Но вот что, Кемп, я есть хочу.
– Пойду поищу, нет ли внизу еще чего‑нибудь
съестного, – сказал Кемп. – Боюсь, что найдется не много.
Покончив с едой – а поел он основательно, – Невидимка
попросил сигару. Он жадно откусил кончик, прежде чем Кемп успел разыскать нож,
и выругался, когда снаружи отстал листок табака. Странно было видеть, как он
курил: рот, горло, зев и ноздри проступали, словно слепок, сделанный из клубящегося
дыма.
– Славная штука табак! – сказал он, глубоко
затянувшись. – Мне повезло, что я попал к вам, Кемп. Вы должны помочь мне.
Подумать только, в нужный момент я натолкнулся на вас! Я в отчаянном положении.
Я был как помешанный. Чего только я не перенес! Но теперь у нас дело пойдет. Уж
поверьте…
Он выпил еще виски с содовой. Кемп встал, осмотрелся и
принес из соседней комнаты еще стакан для себя.
– Все это дико… но, пожалуй, я тоже выпью.
– Вы почти не изменились, Кемп, за эти двенадцать лет.
Блондины мало меняются. Все такой же хладнокровный и методичный… Я должен вам
все объяснить. Мы будем работать вместе!
– Но как это вам удалось? – спросил Кемп. –
Как вы стали таким?
– Ради бога, дайте мне спокойно покурить. Потом я вам
все расскажу.
Но в эту ночь он не рассказал ничего. У него разболелась
рука, его стало лихорадить, он очень ослабел. Ему все время мерещилась погоня
на холме и драка возле кабачка. Он начал было рассказывать, но сразу отвлекся.
Он бессвязно говорил о Марвеле, судорожно затягивался, и в голосе его слышалось
раздражение. Кемп старался извлечь из его рассказа все, что мог.
– Он меня боялся… Я видел, что он меня боится, –
снова и снова повторял Невидимка. – Он хотел удрать от меня, только об
этом и думал. Какого я дурака свалял! Ах, негодяй! Надо было убить его…
– Где вы достали деньги? – вдруг спросил Кемп.
Невидимка помолчал.
– Сегодня я не могу вам сказать, – ответил он.
Он вдруг застонал и сгорбился, схватившись невидимыми руками
за невидимую голову.
– Кемп, – сказал он, – я не сплю уже третьи
сутки, за все это время мне удалось вздремнуть час‑другой, не больше. Я должен
выспаться.
– Хорошо, – сказал Кемп. – Располагайтесь
тут, в моей комнате.
– Но разве мне можно спать? Если я засну, он удерет.
Эх! Ладно, все равно!
– Рана серьезная? – отрывисто спросил Кемп.
– Пустяки, царапина. Господи, как спать хочется!
– Так ложитесь.
Невидимка, казалось, смотрел на Кемпа.
– У меня нет ни малейшего желания быть пойманным моими
ближними, – медленно проговорил он.
Кемп вздрогнул.
– Ох и дурак же я! – воскликнул Невидимка, ударив
кулаком по столу. – Сам подал вам эту мысль.
|
