XXXV. СУД
Ночь была темная и бурная, тяжелые тучи неслись по небу, заволакивая звезды;
луна должна была взойти только в полночь.
Порой при свете молнии, сверкавшей на краю неба, белела пустынная,
уходившая вдаль дорога, а затем все опять погружалось во мрак.
Атос каждую минуту подзывал д'Артаньяна, все время опережавшего
небольшой отряд, но в следующее мгновение д'Артаньян снова уносился вперед; у
него была одна мысль: мчаться вперед - и он мчался.
Всадники в молчании проехали через деревню Фестюбер, где остался раненый
слуга, потом обогнули Ришбургский лес. Когда они достигли Эрлие, Планше, по-прежнему
указывавший дорогу кавалькаде, свернул налево.
Несколько раз то лорд Винтер, то Портос, то Арамис пытались заговорить с
человеком в красном плаще, но на все задаваемые вопросы он отвечал
безмолвным поклоном. Путники поняли, что незнакомец молчал не без причины, и
перестали с ним заговаривать.
Между тем гроза усиливалась, вспышки молнии быстро следовали одна за другой,
гремели раскаты грома, и ветер, предвестник урагана, развевал волосы всадников
и перья на их шляпах.
Кавалькада пошла крупной рысью.
Вскоре после того, как она миновала Фромель, полил дождь. Всадники
закутались в плащи; им оставалось еще три лье - они проехали их под
проливным дождем.
Д'Артаньян снял шляпу и откинул плащ: он с наслаждением подставлял под ливень
пылающий лоб и сотрясаемое лихорадочной дрожью тело.
Когда кавалькада, оставив позади себя Госкаль, подъезжала к почтовой
станции, какой-то человек, укрывавшийся от дождя под деревом, отделился от
ствола, с которым он сливался в темноте, вышел на середину дороги и приложил
палец к губам.
Атос узнал Гримо.
- Что случилось? - крикнул д'Артаньян. - Неужели она уехала из
Армантьера?
Гримо утвердительно кивнул головой. Д'Артаньян заскрежетал зубами.
- Молчи, д'Артаньян! - приказал Атос. - Я все взял на себя, так
предоставь мне расспросить Гримо.
- Где она? - спросил Атос.
Гримо протянул руку по направлению к реке Лис.
- Далеко отсюда? - спросил Атос.
Гримо показал своему господину согнутый указательный палец.
- Одна? - спросил Атос.
Гримо сделал утвердительный знак.
- Господа, - сказал Атос, - она одна, за пол-лье отсюда, по направлению к реке.
- Хорошо, - отозвался д'Артаньян. - Веди нас, Гримо.
Гримо
зашагал через поля, кавалькада последовала за ним.
Шагов через пятьдесят всадники встретили ручей и перешли его вброд.
При блеске молнии они на миг увидели деревню Ангенгем.
- Там, Гримо? - спросил Атос.
Гримо отрицательно покачал головой.
- Тише, господа! - сказал Атос.
Отряд продолжал свой путь.
Снова блеснула молния. Гримо протянул руку, и в голубоватом свете
змеившегося зигзага всадники разглядели уединенный домик на берегу реки, в
ста шагах от парома.
Одно окно было освещено.
- Мы у цели, - сказал Атос.
В эту минуту какой-то человек, лежавший в канаве, вскочил на ноги. Это был
Мушкетон. Он указал пальцем на освещенное окно и сказал:
- Она там.
- А Базен? - спросил Атос.
- Я сторожил окно, а он в это время сторожит дверь.
- Хорошо, - похвалил Атос. - Вы все верные слуги.
Атос соскочил с коня, отдал повод Гримо и, сделав всем остальным знак
обогнуть дом и подъехать к двери, направился к окну.
Домик был окружен живой изгородью в два-три фута вышиной. Атос
перепрыгнул через нее и подошел к окну; оно было без ставен, но доходившие до
половины занавески были плотно сдвинут.
Атос встал на каменный выступ и заглянул поверх занавесок в комнату. При
свете лампы он увидел закутанную в темную мантилью женщину; она сидела на
табуретке перед потухающим огнем очага и, поставив локти на убогий стол,
подпирала голову белыми, словно выточенными из слоновой кости, руками.
Лица ее нельзя было рассмотреть, но на губах Атоса мелькнула зловещая улыбка:
он не ошибся - это была та самая женщина, которую он искал.
Вдруг заржала лошадь. Миледи подняла голову, увидела прильнувшее к стеклу
бледное лицо Атоса и вскрикнула.
Атос понял, что она узнала его, и толкнул коленом и рукой окно; рама
подалась, стекла разлетелись вдребезги.
Атос вскочил в комнату и предстал перед миледи, как призрак мести. Миледи
кинулась к двери и открыла ее - на пороге стоял д'Артаньян, еще более бледный и
грозный, чем Атос.
Миледи вскрикнула и отшатнулась. Д'Артаньян, думая, что у нее есть еще
возможность бежать, и боясь, что она опять ускользнет от них, выхватил из-за
пояса пистолет, но Атос поднял руку.
- Положите оружие на место, д'Артаньян, - сказал он. - Эту женщину
надлежит судить, а не убивать. Подожди еще немного и ты получишь
удовлетворение... Войдите, господа.
Д'Артаньян повиновался: у Атоса был торжественный голос и властный жест судьи,
ниспосланного самим создателем. За д'Артаньяном вошли Портос, Арамис, лорд
Винтер и человек в красном плаще.
Слуги охраняли дверь и окно.
Миледи опустилась на стул и простерла руки, словно заклиная это
страшное видение; увидев своего деверя, она испустила страшный вопль.
- Что вам нужно? - вскричала миледи.
- Нам нужна, - ответил Атос, - Шарлотта Баксон, которую звали сначала
графиней де Ла Фер, а потом леди Винтер, баронессой Шеффилд.
- Это я, это я! - пролепетала она вне себя от ужаса. - Чего вы от меня хотите?
- Мы хотим судить вас за ваши преступления, - сказал Атос. - Вы вольны
защищаться; оправдывайтесь, если можете... Господин д'Артаньян, вам первому
обвинять.
Д'Артаньян вышел вперед.
- Перед богом и людьми, - начал он, - обвиняю эту женщину в том, что она
отравила Констанцию Бонасье, скончавшуюся вчера вечером!
Он обернулся к Портосу и Арамису.
- Мы свидетельствуем это, - сказали вместе оба мушкетера.
Д'Артаньян продолжал:
- Перед богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она покушалась
отравить меня самого, подмешав яд в вино, которое она прислала мне из
Виллеруа с подложным письмом, желая уверить, что это вино - подарок моих
друзей! Бог спас меня, но вместо меня умер другой человек, которого звали
Бризмоном.
- Мы свидетельствуем это, - сказали Портос и Арамис.
- Перед богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она подстрекала меня
убить графа де Варда, и, так как здесь нет никого, кто мог бы
засвидетельствовать истинность этого обвинения, я сам ее свидетельствую! Я
кончил.
Д'Артаньян вместе с Портосом и Арамисом перешел на другую сторону
комнаты.
- Ваша очередь, милорд! - сказал Атос.
Барон вышел вперед.
- Перед богом и людьми, - заговорил он, - обвиняю эту женщину в том, что по
ее наущению убит герцог Бекингэм!
- Герцог Бекингэм убит?! - в один голос воскликнули все присутствующие.
- Да, - сказал барон, - убит! Получив ваше письмо, в котором вы меня
предостерегали, я велел арестовать эту женщину и поручил стеречь ее одному
верному и преданному мне человеку. Она совратила его, вложила ему в руку
кинжал, подговорила его убить герцога, и, быть может, как раз в настоящую
минуту Фельтон поплатился головой за преступление этой фурии...
Судьи невольно содрогнулись при разоблачении этих еще неведомых им
злодеяний.
- Это еще не все, - продолжал лорд Винтер. - Мой брат, который сделал вас
своей наследницей, умер, прохворав всего три часа, от странной болезни, от
которой по всему телу идут синеватые пятна. Сестра, от чего умер ваш муж?
- Какой ужас! - вскричали Портос и Арамис.
- Убийца Бекингэма, убийца Фельтона, убийца моего брата, я требую
правосудия и объявляю, что если я не добьюсь его, то совершу его сам!
Лорд Винтер отошел и стал рядом с д'Артаньяном.
Миледи уронила голову на руки и силилась собраться с мыслями,
путавшимися от смертельного страха.
- Теперь моя очередь... - сказал Атос и задрожал, как дрожит лев при виде
змеи, - моя очередь. Я женился на этой женщине, когда она была совсем юной
девушкой, женился против воли всей моей семьи. Я дал ей богатство, дал ей свое
имя, и однажды я обнаружил, что эта женщина заклеймена: она отмечена клеймом в
виде лилии на левом плече.
- О! - воскликнула миледи и встала. - Ручаюсь, что не найдется тот суд, который
произнес надо мной этот гнусный приговор! Ручаюсь, что не найдется тот, кто
его выполнил!
- Замолчите! - произнес чей-то голос. - На это отвечу я!
Человек в красном плаще вышел вперед.
- Кто это, кто это? - вскричала миледи, задыхаясь от страха; волосы ее
распустились и зашевелились над помертвевшим лицом, точно живые.
Глаза всех обратились на этого человека: никто, кроме Атоса, не знал его. Да
и сам Атос глядел на него с тем же изумлением, как и все остальные,
недоумевая, каким образом этот человек мог оказаться причастным к ужасной
драме, развязка которой совершалась в эту минуту.
Медленным, торжественным шагом подойдя к миледи на такое расстояние, что
его отделял от нее только стол, незнакомец снял с себя маску.
Миледи некоторое время с возрастающим ужасом смотрела на бледное лицо,
обрамленное черными волосами и бакенбардами и хранившее бесстрастное,
ледяное спокойствие, потом вдруг вскочила и отпрянула к стене.
- Нет-нет! - вырвалось у нее. - Нет! Это адское видение! Это не он!..
Помогите! Помогите! - закричала она хриплым голосом и обернулась к стене, точно
желая руками раздвинуть ее и укрыться в ней.
- Да кто же вы? - воскликнули все свидетели этой сцены.
- Спросите у этой женщины, - сказал человек в красном плаще. - Вы сами видите,
она меня узнала.
- Лилльский палач! Лилльский палач! - выкрикивала миледи, обезумев от страха
и цепляясь руками за стену, чтобы не упасть.
Все отступили, и человек в красном плаще остался один посреди комнаты.
- О, пощадите, пощадите, простите меня! - кричала презренная женщина, упав на
колени.
Незнакомец подождал, пока водворилось молчание.
- Я вам говорил, что она меня узнала! - сказал он. - Да, я палач города Лилля,
и вот моя история.
Все не отрываясь смотрели на этого человека, с тревожным нетерпением ожидая,
что он скажет.
- Эта молодая женщина была когда-то столь же красивой молодой девушкой. Она
была монахиней Тамплемарского монастыря бенедиктинок. Молодой священник,
простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого
монастыря. Она задумала совратить его, и это ей удалось: она могла бы
совратить святого.
Принятые ими монашеские обеты были священны и нерушимы. Их связь не могла
быть долговечной - рано или поздно она должна была погубить их. Молодая
монахиня уговорила своего любовника покинуть те края, но для того, чтобы
уехать оттуда, чтобы скрыться вдвоем, перебраться в другую часть Франции,
где они могли бы жить спокойно, ибо никто бы их там не знал, нужны были
деньги, а ни у того, ни у другого их не было. Священник украл священные сосуды
и продал их; но в ту минуту, когда любовники готовились вместе уехать, их
задержали.
Неделю спустя она обольстила сына тюремщика и бежала. Священник был
приговорен к десяти годам заключения в кандалах и к клейму. Я был палачом
города Лилля, как подтверждает эта женщина. Моей обязанностью было
заклеймить виновного, а виновный, господа, был мой брат!
Тогда я поклялся, что эта женщина, которая его погубила, которая была больше
чем его сообщницей, ибо она толкнула его на преступление, по меньшей мере
разделит с ним наказание. Я догадывался, где она укрывается, выследил ее,
застиг, связал и наложил такое же клеймо, какое я наложил на моего брата.
На другой день после моего возвращения в Лилль брату моему тоже удалось бежать
из тюрьмы. Меня обвинили в пособничестве и приговорили к тюремному
заключению до тех пор, пока беглец не отдаст себя в руки властей. Бедный
брат не знал об этом приговоре. Он опять сошелся с этой женщиной: они вместе
бежали в Берри, и там ему удалось получить небольшой приход. Эта женщина
выдавала себя за его сестру.
Вельможа, во владениях которого была расположена приходская церковь, увидел
эту мнимую сестру и влюбился в нее, влюбился до такой степени, что предложил
ей стать его женой. Тогда она бросила того, кого уже погубила, ради того,
кого должна была погубить, и сделалась графиней де Ла Фер...
Все перевели взгляд на Атоса, настоящее имя которого было граф де Ла Фер, и
Атос кивком головы подтвердил, что все сказанное палачом - правда.
- Тогда, - продолжал палач, - мой бедный брат, впав в безумное отчаяние и решив
избавиться от жизни, которую эта женщина лишила и чести и счастья, вернулся
в Лилль. Узнав о том, что я отбываю вместо него заключение, он добровольно
явился в тюрьму и в тот же вечер повесился на дверце отдушины своей темницы.
Впрочем, надо отдать справедливость: осудившие меня власти сдержали слово.
Как только личность самоубийцы была установлена, мне возвратили свободу.
Вот преступление, в котором я ее обвиняю, вот за что она заклеймена!
- Господин д'Артаньян, - начал Атос, - какого наказания требуете вы для этой
женщины?
- Смертной казни, - ответил д'Артаньян.
- Милорд Винтер, какого наказания требуете вы для этой женщины?
- Смертной казни, - ответил лорд Винтер.
- Господин Портос и господин Арамис, вы судьи этой женщины: к какому
наказанию присуждаете вы ее?
- К смертной казни, - глухим голосом ответили оба мушкетера.
Миледи испустила отчаянный вопль и на коленях проползла несколько шагов к своим
судьям.
Атос поднял руку.
- Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, леди Винтер, - произнес он, - ваши
злодеяния переполнили меру терпения людей на земле и бога на небе. Если вы
знаете какую-нибудь молитву, прочитайте ее, ибо вы осуждены и умрете.
Услышав эти слова, не оставлявшие ей ни малейшей надежды, миледи
поднялась, выпрямилась во весь рост и хотела что-то сказать, но силы изменили
ей: она почувствовала, что властная, неумолимая рука схватила ее за волосы и
повлекла так же бесповоротно, как рок влечет человека. Она даже не пыталась
сопротивляться и вышла из домика.
Лорд Винтер, д'Артаньян, Атос, Портос и Арамис вышли вслед за ней. Слуги
последовали за своими господами. В опустевшей комнате с разбитым окном и
раскрытой настежь дверью печально догорала на столе чадившая лампа.
|
