XVIII.
ЛЮБОВНИК И МУЖ
- Да, сударыня, - сказал д'Артаньян, входя в дверь, которую отворила ему
молодая женщина, - разрешите мне сказать вам: жалкий у вас муж.
- Значит, вы слышали наш разговор? - живо спросила г-жа Бонасье, с беспокойством
глядя на д'Артаньяна.
- От начала и до конца.
- Но каким же образом, боже мой?
- Таким же образом, каким мне удалось услышать и несколько более
оживленный разговор между вами и сыщиками кардинала.
- Что же вы поняли из нашего разговора?
- Тысячу разных вещей. Во-первых, что ваш муж, к счастью, глупец и тупица;
затем, что вы находитесь в затруднении, чему я несказанно рад, так как это
даст мне возможность оказать вам услугу, - а видит бог, я готов броситься
за вас в огонь; и наконец, что королеве нужен смелый, находчивый и преданный
человек, готовый поехать по ее поручению в Лондон. Я обладаю, во всяком
случае, некоторыми из требуемых качеств, и вот я жду ваших
распоряжений.
Госпожа Бонасье ответила не сразу, но сердце ее забилось от радости и глаза
загорелись надеждой.
- А что будет мне порукой, - спросила она, - если я решусь доверить вам эту
задачу?
- Порукой пусть служит моя любовь к вам. Ну говорите же, приказывайте! Что я
должен сделать?
- Боже мой, - прошептала молодая женщина, - могу ли я доверить вам такую
тайну! Ведь вы еще почти дитя!
- Вижу, вам нужно, чтобы кто-нибудь поручился за меня.
- Признаюсь, меня бы это очень успокоило.
- Знаете ли вы Атоса?
- Нет.
- Портоса?
- Нет.
- Арамиса?
- Нет. Кто они, все эти господа?
- Мушкетеры его величества. Знаете ли вы их капитана, господина де
Тревиля?
- О да! Его я знаю - не лично, но понаслышке: королева не раз говорила о нем
как о благородном и честном дворянине.
- Вы, надеюсь, не считаете возможным, чтобы он предал вас в угоду
кардиналу?
- Разумеется, нет.
- В таком случае откройте ему вашу тайну и спросите, можете ли вы
довериться мне, как бы важна, драгоценна и страшна ни была эта тайна.
- Но ведь она принадлежит не мне, и я не имею права открыть ее!
- Ведь собирались же вы доверить ее господину Бонасье! - с обидой сказал
д'Артаньян.
- Как доверяют письмо дуплу дерева, крылу голубя, ошейнику собаки.
- Но вы же видите, как я вас люблю!
- Да, вы это говорите.
- Я честный человек!
- Думаю, что так.
- Я храбр!
- О, в этом я убеждена.
- Тогда испытайте меня!
Госпожа Бонасте, борясь с последними сомнениями, посмотрела на молодого
человека. Но в глазах его был такой огонь, голос звучал так убедительно, что
она чувствовала желание довериться ему. Да и, кроме того, другого выхода не
было. Приходилось пойти на риск. Чрезмерная осторожность, как и чрезмерная
доверчивость были одинаково опасны для королевы.
Затем - мы вынуждены в том признаться - заставило ее заговорить и
невольное чувство, испытываемое ею к этому юноше.
- Послушайте, - сказала она, - я уступаю вашим настояниям и полагаюсь на вас.
Но клянусь перед богом, который нас слышит, что, если вы предадите меня, хотя
бы враги мои меня помиловали, я покончу с собой, обвиняя вас в моей гибели!
- А я, - проговорил д'Артаньян, - клянусь перед богом, что, если буду
схвачен, выполняя ваше поручение, я лучше умру, чем скажу или сделаю
что-нибудь, могущее на кого-либо набросить тень!
И тогда молодая женщина посвятила его в тайну, часть которой случай уже
приоткрыл перед ним на мосту против Самаритянки.
Это было их объяснением в любви.
Д'Артаньян сиял от гордости и счастья. Эта тайна, которой он владел, эта
женщина, которую он любил, придавали ему исполинские силы.
- Я еду, - сказал он. - Еду сию же минуту!
- Как это - вы едете? - воскликнула г-жа Бонасье. - А полк, а командир?
- Клянусь своей душой, вы заставили меня забыть обо всем, дорогая
Констанция! Вы правы, мне нужен отпуск.
- Снова препятствие! - с болью прошептала г-жа Бонасье.
- О, с этим препятствием, - промолвил после минутного размышления
д'Артаньян, - я легко справлюсь, не беспокойтесь.
- Как?
- Я сегодня же вечером отправлюсь к господину де Тревилю и попрошу его
добиться для меня этой милости у его зятя, господина Дезэссара.
- Но это еще не все...
- Что же вас смущает? - спросил д'Артаньян, видя, что г-жа Бонасье не
решается продолжать.
- У вас, может быть, нет денег?
- "Может быть" тут излишне, - ответил, улыбаясь, д'Артаньян.
- Если так, - сказала г-жа Бонасье, открывая шкаф и вынимая оттуда мешок,
который полчаса назад так любовно поглаживал ее супруг, - возьмите этот
мешок.
- Мешок кардинала! - расхохотавшись, сказал д'Артаньян, а он, как мы
помним, благодаря разобранным доскам пола слышал от слова до слова весь
разговор между мужем и женой.
- Да, мешок кардинала, - подтвердила г-жа Бонасье. - Как видите,
внешность у него довольно внушительная.
- Тысяча чертей! - воскликнул д'Артаньян. - Это будет вдвойне забавно: спасти
королеву с помощью денег его преосвященства!
- Вы милый и любезный юноша, - сказала г-жа Бонасье. - Поверьте, что ее
величество не останется в долгу.
- О, я уже полностью вознагражден! - воскликнул д'Артаньян. - Я люблю вас,
вы разрешаете мне говорить вам это... Мог ли я надеяться на такое
счастье!..
- Тише! - вдруг прошептала, задрожав, г-жа Бонасье.
- Что такое?
- На улице разговаривают...
- Голос?..
- Моего мужа. Да, я узнаю его!
Д'Артаньян подбежал к дверям и задвинул засов.
- Он не войдет, пока я не уйду. А когда я уйду, вы ему отопрете.
- Но ведь и я должна буду уйти. Да и как объяснить ему исчезновение денег,
если я окажусь здесь?
- Вы правы, нужно выбраться отсюда.
- Выбраться? Но как же? Он увидит нас, если мы выйдем.
- Тогда нужно подняться ко мне.
- Ах! - вскрикнула г-жа Бонасье. - Вы говорите это таким тоном, что мне страшно...
Слеза блеснула во взоре г-жи Бонасье при этих словах. Д'Артаньян заметил
эту слезу и, растроганный, смущенный, упал к ее ногам.
- У меня, - произнес он, - вы будете в безопасности, как в храме, даю вам
слово дворянина?
- Идем, - сказала она. - Вверяю вам себя, мой друг.
Д'Артаньян осторожно отодвинул засов, и оба, легкие, как тени, через
внутреннюю дверь проскользнули на площадку, бесшумно поднялись по лестнице и
вошли в комнату д'Артаньяна.
Оказавшись у себя, молодой человек для большей безопасности загородил дверь.
Подойдя затем к окну, они увидели г-на Бонасье, который разговаривал с
незнакомцем, закутанным в плащ.
При виде человека в плаще Д'Артаньян вздрогнул и, выхватив наполовину шпагу,
бросился к дверям.
Это был незнакомец из Менга.
- Что вы собираетесь сделать? - вскричала г-жа Бонасье. - Вы погубите нас!
- Но я поклялся убить этого человека! - воскликнул Д'Артаньян.
- Ваша жизнь сейчас посвящена вашей задаче и не принадлежит вам. Именем
королевы запрещаю вам подвергать себя какой-либо опасности, кроме тех,
которые ждут вас в путешествии!
- А вашим именем вы мне ничего не приказываете?
- Моим именем... - произнесла г-жа Бонасье с сильным волнением, - моим именем
я умоляю вас о том же! Но послушаем - мне кажется, они говорят обо мне.
Д'Артаньян вернулся к окну и прислушался.
Господин Бонасье уже отпер дверь своего дома и, видя, что квартира пуста,
вернулся к человеку в плаще, которого на минуту оставил одного.
- Она ушла, - сказал Бонасье. - Должно быть, вернулась в Лувр.
- Вы говорите, - спросил человек в плаще, - что она но догадалась, зачем
вы ушли?
- Нет, - самодовольно ответил Бонасье, - Она для этого слишком
легкомысленная женщина.
- А молодой кавалер дома?
- Не думаю. Как видите, ставни у него закрыты, и сквозь щели не
проникает ни один луч света.
- Все равно не мешает удостовериться.
- Каким образом?
- Нужно постучать к нему в дверь.
- Я справлюсь у его слуги.
- Идите.
Бонасье скрылся в подъезде, прошел через ту же дверь, через которую только
что проскользнули беглецы, поднялся до площадки д'Артаньяна и постучал.
Никто не отозвался. Портос на этот вечер для пущего блеска попросил
уступить ему Планше; что же касается д'Артаньяна, то он и не думал подавать
какие-либо признаки жизни.
Когда Бонасье забарабанил в дверь, молодые люди почувствовали, как сердца
затрепетали у них в груди.
- Там никого нет, - сказал Бонасье.
- Все равно зайдемте лучше к вам. Там будет спокойнее, чем на улице.
- Ах! - воскликнула г-жа Бонасье. - Мы теперь больше ничего не услышим.
- Напротив, - успокоил ее Д'Артаньян, - нам теперь будет еще лучше слышно.
Д'Артаньян снял несколько квадратов паркета, превращавших пол его комнаты
в некое подобие Дионисиева уха [37], разложил на полу ковер, опустился
на колени и знаком предложил г-же Бонасье последовать его примеру и
наклониться над отверстием.
- Вы уверены, что никого нет дома? - спросил незнакомец.
- Я отвечаю за это, - ответил Бонасье.
- И вы полагаете, что ваша жена...
- Вернулась во дворец.
- Ни с кем предварительно не поговорив?
- Уверен в этом.
- Это очень важно знать точно, понимаете?
- Значит, сведения, которые я вам сообщил, можно считать ценными?
- Очень ценными, не скрою от вас, дорогой мой Бонасье.
- Так что кардинал будет мною доволен?
- Не сомневаюсь.
- Великий кардинал!
- Вы хорошо помните, что ваша жена в беседе с вами не называла никаких имен?
- Кажется, нет.
- Она не называла госпожи де Шеврез, или герцога Бекингэма, или госпожи де
Верне?
- Нет, она сказала только, что собирается послать меня в Лондон, чтобы оказать
услугу очень высокопоставленному лицу.
- Предатель! - прошептала г-жа Бонасье.
- Тише, - проговорил д'Артаньян, взяв ее руку, которую она в
задумчивости не отняла у него.
- И все-таки, - продолжал человек в плаще, - вы глупец, что не сделали вида,
будто соглашаетесь. Письмо сейчас было бы у вас в руках, государство, которому
угрожают, было бы спасено, а вы...
- А я?
- А вы... были бы пожалованы званием дворянина.
- Он вам говорил...
- Да, я знаю, что он хотел обрадовать вас этой неожиданностью.
- Успокойтесь, - произнес Бонасье. - Жена меня обожает, и еще не поздно.
- Глупец! - прошептала г-жа Бонасье.
- Тише! - чуть слышно проговорил д'Артаньян, сильнее сжимая ее руку.
- Как это - "не поздно"? - спросил человек в плаще.
- Я отправлюсь в Лувр, вызову госпожу Бонасье, скажу, что передумал, что все
сделаю, получу письмо и побегу к кардиналу.
- Хорошо. Торопитесь. Я скоро вернусь, чтобы узнать, чего вы достигли.
Незнакомец вышел.
- Подлец! - сказала г-жа Бонасье, награждая этим эпитетом своего
супруга.
- Тише! - повторил д'Артаньян, еще крепче сжимая ее руку.
Но дикий вопль в эту минуту прервал размышления д'Артаньяна и г-жи
Бонасье. Это муж ее, заметивший исчезновение мешка с деньгами, взывал о
помощи.
- О, боже, боже! - воскликнула г-жа Бонасье. - Он поднимет на ноги весь
квартал!
Бонасье кричал долго. Но так как подобные крики, часто раздававшиеся на улице
Могильщиков, никого не могли заставить выглянуть на улицу, тем более что дом
галантерейщика с некоторых пор пользовался дурной славой, Бонасье, видя, что
никто не показывается, все продолжая кричать, выбежал из дома. Долго еще
слышались его вопли, удалявшиеся в сторону улицы Дюбак.
- А теперь, - сказала г-жа Бонасье, - раз его нет, очередь за вами -
уходите. Будьте мужественны и в особенности осторожны. Помните, что вы
принадлежите королеве.
- Ей и вам! - воскликнул д'Артаньян. - Не беспокойтесь, прелестная
Констанция. Я вернусь, заслужив ее благодарность, но заслужу ли я и вашу
любовь?
Ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки молодой женщины. Через
несколько минут д'Артаньян, в свою очередь, вышел на улицу, закутанный в плащ,
край которого воинственно приподнимали ножны длинной шпаги.
Госпожа Бонасье проводила его тем долгим и нежным взглядом, каким женщина
провожает человека, пробудившего в ней любовь.
Но когда он скрылся за углом улицы, она упала на колени.
- О господи! - прошептала она, ломая руки. - Защити королеву, защити меня!
|
