Глава 21. АТАКА
Как только Сильвер скрылся, капитан, все время не спускавший
с него глаз, обернулся и заметил, что на посту стоит только один Грей. Впервые
увидели мы, как капитан сердится.
– По местам! – проревел он.
Мы кинулись к бойницам.
– Грей, – сказал он, – я занесу твое имя в
судовой журнал. Ты исполнял свой долг, как подобает моряку… Мистер Трелони, вы
меня удивили, сэр!.. Доктор, ведь вы носили военный мундир! Если вы так
исполняли свой долг при Фонтенуа, вы бы лучше не сходили с койки.
Вахта доктора была уже у бойниц, а остальные заряжали
мушкеты. Мы все покраснели – нам было стыдно.
Капитан молча следил за нами. Потом заговорил снова.
– Друзья, – сказал он, – я Сильвера встретил,
так сказать, залпом пушек всего борта. Я нарочно привел его в бешенство. По его
словам, не пройдет и часа, как мы подвергнемся нападению. Вы знаете, что их больше,
чем нас, но зато мы находимся в крепости. Минуту назад я мог бы даже сказать,
что у нас есть дисциплина. Я не сомневаюсь, что мы можем победить их, если вы
захотите победить.
Затем он обошел нас всех и признал, что на этот раз все в
порядке.
В двух узких стенах сруба – в восточной и западной – было
только по две бойницы. В южной, где находилась дверь, – тоже две. А в
северной – пять. У нас было двадцать мушкетов на семерых. Дрова мы сложили в
четыре штабеля, посередине каждой стороны. Эти штабеля мы называли столами. На
каждом столе лежало по четыре заряженных мушкета, чтобы защитники крепости
всегда имели их под рукой. А между мушкетами сложены были кортики.
– Тушите огонь, – сказал капитан. – Уже
потеплело, а дым только ест глаза.
Мистер Трелони вынес наружу железную решетку очага и
разбросал угли по песку.
– Хокинс еще не завтракал… Хокинс, бери свой завтрак и
ешь на посту, – продолжал капитан Смоллетт. – Пошевеливайся, дружок,
а то останешься без завтрака… Хантер, раздай всем грог.
Пока мы возились, капитан обдумал до конца план защиты.
– Доктор, вам поручается дверь, – проговорил
он. – Глядите хорошенько, но не слишком выставляйтесь вперед. Стойте
внутри и стреляйте из двери… Хантер, ты возьмешь восточную стену… Джойс, друг
мой, бери западную… Мистер Трелони, вы лучший стрелок, – берите вместе с
Греем северную стену, самую длинную, с пятью бойницами. Это самая опасная
сторона. Если им удастся добежать до нее и стрелять в нас через бойницы, дело
наше будет очень плохо… А мы с тобой, Хокинс, никуда не годные стрелки. Мы будем
заряжать мушкеты и помогать всем.
Капитан был прав. Едва солнце поднялось над вершинами
деревьев, стало жарко, и туман исчез. Скоро песок начал обжигать нам пятки и на
бревнах сруба выступила растопленная смола. Мы сбросили камзолы, расстегнули
вороты у рубах, засучили до плеч рукава. Каждый стоял на своем посту,
разгоряченный жарой и тревогой.
Так прошел час.
– Дьявол! – сказал капитан. – Становится
скучно. Грей, засвисти какую-нибудь песню.
В это мгновение впервые стало ясно, что на нас готовится
атака.
– Позвольте спросить, сэр, – сказал Джойс, –
если я увижу кого-нибудь, я должен стрелять?
– Конечно! – крикнул капитан.
– Спасибо, сэр, – сказал Джойс все так же спокойно
и вежливо.
Ничего не случилось, но вопрос Джойса заставил нас всех
насторожиться. Стрелки держали мушкеты наготове, а капитан стоял посреди сруба,
сжав губы и нахмурив лоб. Так прошло несколько секунд. Вдруг Джойс просунул в
бойницу свой мушкет и выстрелил. Звук его выстрела еще не успел затихнуть, как нас
стали обстреливать со всех сторон, залп за залпом. Несколько пуль ударилось в
бревна частокола. Но внутрь не залетела ни одна, и, когда дым рассеялся, вокруг
частокола и в лесу было тихо и спокойно, как прежде. Ни одна веточка не
шевелилась. Ни одно дуло не поблескивало в кустах. Наши враги как сквозь землю
провалились.
– Попал ты в кого-нибудь? – спросил капитан.
– Нет, сэр, – ответил Джойс. – Кажется, не
попал, сэр.
– И то хорошо, что правду говоришь, – проворчал
капитан Смоллетт. – Заряди его ружье, Хокинс… Как вам кажется, доктор,
сколько на вашей стороне было выстрелов?
– Я могу ответить точно, – сказал доктор
Ливси, – три выстрела. Я видел две вспышки – две рядом и одну дальше, к
западу.
– Три! – повторил капитан. – А сколько на
вашей, мистер Трелони?
Но тут ответить было нелегко. С севера стреляли много.
Сквайр уверял, что было всего семь выстрелов, а Грей – что их было восемь или
девять. С востока и запада выстрелили только по одному разу. Очевидно, атаки
следовало ожидать с севера, а с других сторон стреляли, только чтобы отвлечь
наше внимание. Однако капитан Смоллетт не изменил своих распоряжений.
– Если разбойникам удастся перелезть через
частокол, – говорил он, – они могут захватить любую незащищенную
бойницу и перестрелять нас всех, как крыс, в нашей собственной крепости.
Впрочем, времени для размышлений у нас было немного. На
севере внезапно раздался громкий крик, и небольшой отряд пиратов, выскочив из
лесу, кинулся к частоколу. В то же мгновение нас снова начали обстреливать со
всех сторон. В открытую дверь влетела пуля и раздробила мушкет доктора в щепки.
Нападающие лезли через частокол, как обезьяны. Сквайр и Грей стреляли снова и
снова. Трое свалились – один внутрь, двое наружу. Впрочем, один из них,
вероятно, напуган, а не ранен, так как сейчас же вскочил на ноги и скрылся в
лесу.
Двое лежали на земле, один убежал, четверо благополучно
перелезли через частокол. Семеро или восьмеро остальных пиратов, имевших,
очевидно, по нескольку мушкетов каждый, непрерывно обстреливали, сидя в чаще,
наш дом. Однако обстрел этот не принес нам никакого вреда.
Четверо проникших внутрь частокола, крича, бежали к зданию.
Засевшие в лесу тоже кричали, чтобы подбодрить товарищей. Наши стрелки стреляли
не переставая, но так торопились, что, кажется, не попали ни разу. В одно
мгновение четверо пиратов взобрались на холм и напали на нас. Голова Джоба
Эндерсона, боцмана, появилась в средней бойнице.
– Бей их! Бей их! – ревел он громовым голосом.
В то же мгновение другой пират, схватив за дуло мушкет
Хантера, выдернул его, просунул в бойницу и ударил Хантера прикладом с такой
силой, что несчастный без чувств повалился на пол. Тем временем третий,
благополучно обежав вокруг дома, неожиданно появился в дверях и кинулся с
кортиком на доктора.
Мы оказались в таком положении, в каком до сих пор были наши
враги. Только что мы стреляли из-под прикрытия в незащищенных пиратов, а теперь
сами, ничем не защищенные, должны были вступить врукопашную с врагом. Сруб
заволокло пороховым дымом, но это оказалось нам на руку: благодаря дымовой
завесе мы и остались в живых. В ушах у меня гудело от криков, стонов и пистолетных
выстрелов.
– На вылазку, вперед, врукопашную! Кортики! –
закричал капитан.
Я схватил со штабеля кортик. Кто-то другой, тоже хватая
кортик, резнул им меня по суставам пальцев, но я даже не почувствовал боли. Я
ринулся в дверь, на солнечный свет. Кто-то выскочил за мной следом – не знаю
кто. Прямо передо мной доктор гнал вниз по склону холма напавшего на него
пирата. Я видел, как одним ударом доктор вышиб у него из рук оружие, потом
полоснул кортиком по лицу.
– Вокруг дома! Вокруг дома! – закричал капитан.
И, несмотря на общее смятение и шум, я подметил перемену в
его голосе.
Машинально подчиняясь команде, я повернул к востоку, с
поднятым кортиком обогнул угол дома и сразу встретился лицом к лицу с
Эндерсоном. Он заревел, и его тесак взвился над моей головой, блеснув на
солнце. Я не успел даже струсить. Уклоняясь от удара, я оступился в мягком
песке и покатился вниз головой по откосу.
Когда я во время атаки выскочил из двери, другие пираты уже
лезли через частокол, чтобы покончить с нами. Один из них, в красном ночном
колпаке, держа кортик в зубах, уже закинул ногу, готовясь спрыгнуть. Мое
падение с холма произошло так быстро, что, когда я поднялся на ноги, все
оставалось в том же положении: пират в красном колпаке сидел в той же позе, а
голова другого только высунулась из-за частокола. И все же в эти несколько
мгновений сражение окончилось, и победа осталась за нами.
Грей, выскочивший из двери вслед за мной, уложил на месте
рослого боцмана, прежде чем тот успел вторично замахнуться ножом. Другой пират
был застрелен у бойницы в тот миг, когда он собирался выстрелить внутрь дома.
Он корчился на песке в предсмертной агонии, не выпуская из рук дымящегося
пистолета. Третьего, как я уже сказал, заколол доктор. Из четверых пиратов, перелезших
через частокол, в живых остался только один. Бросив свой кортик на поле
сражения, он, полный смертельного ужаса, карабкался на частокол, чтобы удрать,
и все время срывался.
– Стреляйте! Стреляйте из дома! – кричал
доктор. – А вы, молодцы, под прикрытие!
Но слова его пропали даром. Никто не выстрелил. Последний из
атакующих благополучно перелез через частокол и скрылся вместе со всеми в лесу.
Через минуту из нападающих никого не осталось, за исключением пяти человек:
четверо лежали внутри укрепления и один снаружи. Доктор, Грей и я кинулись в
дверь, под защиту толстых стен сруба. Оставшиеся в живых могли каждую минуту
добежать до своих мушкетов и опять открыть стрельбу. Пороховой дым рассеялся, и
мы сразу увидели, какой ценой досталась нам победа. Хантер лежал без чувств
возле своей бойницы. Джойс, с простреленной головой, затих навеки. Сквайр
поддерживал капитана, и лица у обоих были бледны.
– Капитан ранен! – сказал мистер Трелони.
– Все убежали? – спросил мистер Смоллетт.
– Все, кто мог, – ответил доктор. – Но
пятерым уже не бегать никогда!
– Пятерым! – вскричал капитан. – Не так
плохо. У них выбыло из строя пятеро, у нас только трое – значит, нас теперь
четверо против девяти. Это лучше, чем было вначале: семеро против девятнадцати.[61]
|
