Увеличить |
ГЛАВА XIX.
Посреди
дремучего леса на узкой лужайке возвышалось маленькое земляное укрепление,
состоящее из вала и рва, за коими находилось несколько шалашей и землянок.
На дворе
множество людей, коих по разнообразию одежды и по общему вооружению можно было
тотчас признать за разбойников, обедало, сидя без шапок, около братского котла.
На валу подле маленькой пушки сидел караульный, поджав под себя ноги; он
вставлял заплатку в некоторую часть своей одежды, владея иголкою и искусством,
обличающим опытного портного – и поминутно посматривал во все стороны.
Хотя
некоторый ковшик несколько раз переходил из рук в руки, странное молчание царствовало
в сей толпе – разбойники отобедали, один после другого вставал и молился богу,
некоторые разошлись по шалашам, – а другие разбрелись по лесу – или
прилягли соснуть, по русскому обыкновению.
Караульщик
кончил свою работу, встряхнул свою рухлядь, полюбовался заплатою, приколол к
рукаву иголку – сел на пушку верхом и запел во все горло меланхолическую старую
песню:
Не шуми,
мати зеленая дубровушка,
Не мешай
мне молодцу думу думати.
В это
время дверь одного из шалашей отворилась, и старушка в белом чепце, опрятно и чопорно
одетая, показалась у порога. – Полно тебе, Степка, – сказала она
сердито, – барин почивает, а ты знай горланишь – нет у вас ни совести, ни
жалости. – Виноват, Егоровна, – отвечал Степка, – ладно, больше
не буду, пусть он себе, наш батюшка, почивает да выздоравливает. –
Старушка ушла, а Степка стал расхаживать по валу.
В
шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою, раненый Дубровский лежал на
походной кровате. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в
головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился
женской серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в руке открытую книгу, но
глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не
могла знать, заснул ли он или только задумался.
Вдруг
Дубровский вздрогнул – в укреплении сделалась тревога – и Степка просунул к
нему голову в окошко. – Батюшка, Владимир Андреевич, – закричал
он, – наши знак подают, нас ищут. Дубровский вскочил с кровати, схватил оружие,
и вышел из шалаша. Разбойники с шумом толпились на дворе, при его появлении
настало глубокое молчание. – Все ли здесь? – спросил
Дубровский. – Все, кроме дозорных, – отвечали ему. – По
местам! – закричал Дубровский. И разбойники заняли каждый определенное
место. В сие время трое дозорных прибежали к воротам – Дубровский пошел к ним
навстречу. – Что такое? – спросил он их. – Солдаты в
лесу, – отвечали они, – нас окружают. Дубровский велел запереть
вороты – и сам пошел освидетельствовать пушечку. По лесу раздалось несколько
голосов – и стали приближаться – разбойники ожидали в безмолвии. Вдруг три или
четыре солдата показались из лесу – и тотчас подались назад, выстрелами дав
знать товарищам. – Готовиться к бою, – сказал Дубровский, и между разбойниками
сделался шорох – снова все утихло. Тогда услышали шум приближающейся команды,
оружия блеснули между деревьями, человек полтораста солдат высыпало из лесу и с
криком устремились на вал. Дубровский приставил фитиль, выстрел был удачен:
одному оторвало голову, двое были ранены. Между солдатами произошло смятение,
но офицер бросился вперед, солдаты за ним последовали и сбежали в ров; разбойники
выстрелили в них из ружей и пистолетов, и стали с топорами в руках защищать
вал, на который лезли остервенелые солдаты, оставя во рву человек двадцать
раненых товарищей. Рукопашный бой завязался – солдаты уже были на валу – разбойники
начали уступать, но Дубровский, подошед к офицеру, приставил ему пистолет ко
груди и выстрелил, офицер грянулся навзничь, несколько солдат подхватили его на
руки и спешили унести в лес, прочие, лишась начальника, остановились.
Ободренные разбойники воспользовались сей минутою недоумения, смяли их,
стеснили в ров, осаждающие побежали – разбойники с криком устремились за ними.
Победа была решена. Дубровский, полагаясь на совершенное расстройство
неприятеля, остановил своих, и заперся в крепости, приказав подобрать раненых,
удвоив караулы и никому не велев отлучаться.
Последние
происшедствия обратили уже не на шутку внимание правительства на дерзновенные
разбои Дубровского. Собраны были сведения о его местопребывании. Отправлена
была рота солдат дабы взять его мертвого или живого. Поймали несколько человек
из его шайки и узнали от них, что уж Дубровского между ими не было. Несколько
дней после….. он собрал всех своих сообщников, объявил им, что намерен навсегда
их оставить, советовал и им переменить образ жизни. – Вы разбогатели под
моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться
в какую-нибудь отдаленную губернию и там провести остальную жизнь в честных
трудах и в изобилии. Но вы все мошенники и, вероятно, не захотите оставить ваше
ремесло. – После сей речи он оставил их, взяв с собою одного **. Никто не
знал, куда он девался. Сначала сумневались в истине сих показаний –
приверженность разбойников к атаману была известна. Полагали, что они старались
о его спасении. Но последствия их оправдали – грозные посещения, пожары и
грабежи прекратились. Дороги стали свободны. По другим известиям узнали, что Дубровский
скрылся за границу.
|