ГЛАВА ХVII.
Она
проснулась, и с первой мыслью представился ей весь ужас ее положения. Она позвонила,
девка вошла и на вопросы ее отвечала, что Кирила Петрович вечером ездил в
Арбатово и возвратился поздно, что он дал строгое приказание не выпускать ее из
ее комнаты и смотреть за тем, чтоб никто с нею не говорил – что впрочем не
видно никаких особенных приготовлений к свадьбе, кроме того, что велено было
попу не отлучаться из деревни ни под каким предлогом. После сих известий девка
оставила Марью Кириловну и снова заперла двери.
Ее слова
ожесточили молодую затворницу – голова ее кипела – кровь волновалась – она
решилась дать знать обо всем Дубровскому и стала искать способа отправить
кольцо в дупло заветного дуба; в это время камушек ударился в окно ее, стекло
зазвенело – и Марья Кириловна взглянула на двор и увидела маленького Сашу,
делающего ей тайные знаки. Она знала его привязанность и обрадовалась ему. Она
отворила окно.
– Здравствуй,
Саша, – сказала она, – зачем ты меня зовешь? – Я пришел,
сестрица, узнать от вас, не надобно ли вам чего-нибудь. Папенька сердит и
запретил всему дому вас слушаться, но велите мне сделать, что вам угодно, и я
для вас все сделаю.
– Спасибо,
милый мой Сашинька, слушай: ты знаешь старый дуб с дуплом, что у беседки?
– Знаю,
сестрица.
– Так
если ты меня любишь, сбегай туда поскорей, и положи в дупло вот это кольцо, да
смотри же, чтоб никто тебя не видал.
С этим
словом она бросила ему кольцо и заперла окошко.
Мальчик
поднял кольцо, во весь дух пустился бежать – и в три минуты очутился у заветного
дерева. Тут он остановился, задыхаясь, оглянулся во все стороны и положил
колечко в дупло. Окончив дело благополучно, хотел он тот же час донести о том
Марьи Кириловне, как вдруг рыжий и косой оборванный мальчишка мелькнул из-за
беседки, кинулся к дубу и запустил руку в дупло. Саша быстрее белки бросился к
нему и зацепился за, его обеими руками.
– Что
ты здесь делаешь? – сказал он грозно.
– Тебе
како дело? – отвечал мальчишка, стараясь от него освободиться.
– Оставь
это кольцо, рыжий заяц, – кричал Саша, – или я проучу тебя
по-свойски.
Вместо
ответа тот ударил его кулаком по лицу, но Саша его не выпустил – и закричал во
все горло: – Воры, воры – сюда, сюда…
Мальчишка
силился от него отделаться. Он был повидимому двумя годами старее Саши, и
гораздо его сильнее, но Саша был увертливее. Они боролись несколько минут,
наконец рыжий мальчик одолел. Он повалил Сашу на земь и схватил его за горло.
Но в это
время сильная рука вцепилась в его рыжие и щетинистые волосы и садовник Степан
приподнял его на пол-аршина от земли…
– Ах,
ты, рыжая бестия, – говорил садовник, – да как ты смеешь бить
маленького барина…
Саша
успел вскочить и оправиться. – Ты меня схватил под силки, – сказал
он, – а то бы никогда меня не повалил. Отдай сейчас кольцо, и убирайся.
– Как
не так, – отвечал рыжий, и вдруг перевернувшись на одном месте, освободил
свои щетины от руки Степановой. Тут он пустился было бежать, но Саша догнал
его, толкнул в спину, и мальчишка упал со всех ног – садовник снова его схватил
и связал кушаком.
– Отдай
кольцо!
– Погоди,
барин, – сказал Степан, – мы сведем его на расправу к приказчику.
Садовник
повел пленника на барской двор, а Саша его сопровождал, с беспокойством поглядывая
на свои шаровары, разорванные и замаранные зеленью. Вдруг все трое очутились перед
Кирилом Петровичем, идущим осматривать свою конюшню.
– Это
что? – спросил он Степана.
Степан в
коротких словах описал все происшедствие. Кирила Петрович выслушал его со
вниманием.
– Ты,
повеса, – сказал он, обратясь к Саше, – за что ты с ним связался?
– Он
украл из дупла кольцо, папенька, прикажите отдать кольцо.
– Какое
кольцо, из какого дупла?
– Да
мне Марья Кириловна… да то кольцо…
Саша
смутился, спутался. Кирила Петрович нахмурился – и сказал, качая головою:
– Тут
замешалась Марья Кириловна. Признавайся во всем, или так отдеру тебя розгою,
что ты и своих не узнаешь.
– Ей-богу,
папенька, я, папенька – – Мне Марья Кириловна ничего не приказывала, папенька.
– Степан,
ступай-ка да срежь мне хорошенькую, свежую березовую розгу – –
– Постойте,
папенька, я все вам расскажу. Я сегодня бегал по двору, а сестрица Марья Кириловна
открыла окошко – и я подбежал – и сестрица не нарочно уронила кольцо, и я
спрятал его в дупло, и – и – – этот рыжий мальчик хотел кольцо украсть.
– Не
нарочно уронила, а ты хотел спрятать – – Степан, ступай за розгами.
– Папенька,
погодите, я все расскажу. Сестрица Марья Кириловна велела мне сбегать к дубу и
положить кольцо в дупло, я и сбегали положил кольцо – а этот скверный мальчик…
Кирила
Петрович обратился к скверному мальчику – и спросил его грозно: – Чей ты?
– Я
дворовый человек господ Дубровских, – отвечал рыжий мальчик.
Лицо
Кирила Петровича омрачилось.
– Ты,
кажется, меня господином не признаешь, добро, – отвечал он. – А что
ты делал в моем саду?
– Малину
крал, – отвечал мальчик с большим равнодушием.
– Ага,
слуга в барина: каков поп, таков и приход, а малина разве растет у меня на
дубах?
Мальчик
ничего не отвечал.
– Папенька,
прикажите ему отдать кольцо, – сказал Саша.
– Молчи,
Александр, – отвечал Кирила Петрович, – не забудь, что я собираюсь с
тобою разделаться. Ступай в свою комнату. Ты – косой – ты мне кажешься малый не
промах. – Отдай кольцо и ступай домой.
Мальчик
разжал кулак и показал, что в его руке не было ничего.
– Если
ты мне во всем признаешься, так я тебя не высеку, дам еще пятак на орехи. Не
то, я с тобою сделаю то, чего ты не ожидаешь. Ну!
Мальчик
не отвечал ни слова и стоял, потупя голову и приняв на себя вид настоящего дурачка.
– Добро, –
сказал Кирила Петрович, – запереть его куда-нибудь, да смотреть, чтоб он
не убежал – или со всего дома шкуру спущу.
Степан
отвел мальчишку на голубятню, запер его там, и приставил смотреть за ним старую
птичницу Агафию.
– Сейчас
ехать в город за исправником, – сказал Кирила Петрович, проводив мальчика
глазами, – да как можно скорее.
– Тут
нет никакого сомнения. Она сохранила сношения с проклятым Дубровским. Но ужели
и в самом деле она звала его на помощь? – думал Кирила Петрович,
расхаживая по комнате и сердито насвистывая: Гром победы. – Может. быть, я
наконец нашел на его горячие следы, и он от нас не увернется. Мы воспользуемся
этим случаем. Чу! колокольчик, слава богу, это исправник.
– Гей,
привести сюда мальчишку пойманного.
Между
тем тележка въехала на двор, и знакомый уже нам исправник вошел в комнату весь
запыленный.
– Славная
весть, – сказал ему Кирила Петрович, – я поймал Дубровского.
– Слава
богу, ваше превосходительство, – сказал исправник с видом
обрадованным, – где же он?
– То
есть не Дубровского, а одного из его шайки. Сейчас его приведут. Он пособит нам
поймать самого атамана. Вот его и привели.
Исправник,
ожидавший грозного разбойника, был изумлен, увидев 13-летнего мальчика,
довольно слабой наружности. Он с недоумением обратился к Кирилу Петровичу и
ждал объяснения. Кирила Петрович стал тут же рассказывать утреннее
происшедствие, не упоминая однако ж о Марьи Кириловне.
Исправник
выслушал его со вниманием, поминутно взглядывая на маленького негодяя, который,
прикинувшись дурачком, казалось не обращал никакого внимания на все, что
делалось около него.
– Позвольте,
ваше превосходительство, переговорить с вами наедине, – сказал наконец исправник.
Кирила
Петрович повел его в другую комнату и запер за собою дверь.
Через
полчаса они вышли опять в залу, где невольник ожидал решения своей участи.
– Барин
хотел, – сказал ему исправник, – посадить тебя в городской острог,
выстегать плетьми и сослать потом на поселение – но я вступился за тебя и
выпросил тебе прощение. – Развязать его.
Мальчика
развязали.
– Благодари
же барина, – сказал исправник. Мальчик подошел к Кирилу Петровичу и поцаловал
у него руку.
– Ступай
себе домой, – сказал ему Кирила Петрович, – да вперед не крадь малины
по дуплам.
Мальчик
вышел, весело спрыгнул с крыльца и пустился бегом не оглядываясь через поле в
Кистеневку. Добежав до деревни, он остановился у полуразвалившейся избушки,
первой с края, и постучал в окошко – окошко поднялось, и старуха
показалась. – Бабушка, хлеба, – сказал мальчик, – я с утра
ничего не ел, умираю с голоду.
– Ах,
это ты, Митя, да где ж ты пропадал, бесенок, – отвечала старуха. –
После расскажу, бабушка, ради бога хлеба. – Да войди ж в избу. –
Некогда, бабушка, – мне надо сбегать еще в одно место. Хлеба, ради Христа,
хлеба. – Экой непосед, – проворчала старуха, – на, вот тебе ломотик, –
и сунула в окошко ломоть черного хлеба. Мальчик жадно его прикусил и жуя мигом
отправился далее.
Начинало
смеркаться. Митя пробирался овинами и огородами в Кистеневскую рощу. Дошедши до
двух сосен, стоящих передовыми стражами рощи, он остановился, оглянулся во все
стороны, свистнул свистом пронзительным и отрывисто и стал слушать; легкий и
продолжительный свист послышался ему в ответ, кто-то вышел из рощи и
приблизился к нему.
|