ГЛАВА XI.
ПУТЕШЕСТВЕННИКИ В НЕСЧАСТЬЕ
Через
несколько минут они явственно услыхали крики, доносившиеся с дороги, невдалеке
от того места, где приютился тарантас.
– Наверное,
это путешественники, с которыми случилось какое-нибудь несчастье! – воскликнула
Надя.
– Нам
дай Бог из своей беды выпутаться: на нас пусть они не рассчитывают! –
заметил ямщик.
– Отчего
же нет! – возразил Строгов. – Я пойду посмотреть, нельзя ли им
помочь.
– И
я с тобой, – сказала Надя.
– Нет,
сестрица, лучше останься здесь и не отходи от тарантаса.
– Будь
спокоен, – отвечала девушка.
– Напрасно
ваш братец туда пошел, барышня, – заметил Наде ямщик, когда Строгов исчез
за поворотом дороги.
– Нет,
он прав, может быть, нам удастся им помочь, – отвечала она спокойно.
Молодой
фельдъегерь быстро шел вперед. Он от души желал принести пользу пострадавшим
путникам, а в то же время его интересовало, кто это рискнул в такую непогоду
предпринять путешествие по горам. Дождь прекратился, но ветер завывал
по-прежнему. Порывы его были так сильны, что нашему герою стоило большого труда
удержаться на ногах. Выступы скал мешали ему видеть тех, кто взывал о помощи,
но, по-видимому, они были близко, потому что до его слуха скоро донесся
следующий разговор:
– Держи
их, держи! И что у вас за экипажи! Пускаться в дорогу с такой рухлядью. Да за
это на тебя стоит подать жалобу, мерзавец!
Путешественник,
выражавший таким образом свое негодование, был неожиданно прерван громким
хохотом своего спутника, который, покатываясь со смеху, проговорил:
– Нет,
как хотите, а это уж чересчур комично!
– Не
понимаю, чему тут смеяться, – проворчал первый голос.
– Да
посудите сами, милейший, – отвечал второй, – что же нам больше
остается делать! Я уверен, что нигде в мире с нами не случилось бы подобной
истории!
– Уж
конечно, не в Англии; за это я могу поручиться, – сердито возразил первый
голос.
В эту
минуту Строгов, миновав последний поворот дороги, очутился шагах в двадцати от
говоривших. При свете молнии он разглядел заднюю часть телеги, глубоко завязшую
в грязи, и сидящих в этом оригинальном экипаже двух мужчин, в которых тотчас же
узнал ехавших с ним на пароходе иностранных корреспондентов.
– Ах
как это кстати! – воскликнул при его появлении француз. –
Здравствуйте, и позвольте представить вам моего коллегу и в то же время
соперника, господина Блэнта.
Англичанин
чопорно поклонился и хотел в свою очередь представить своего товарища Альсида
Жоливе, когда Строгов прервал его словами:
– Это
излишне, господа, мы уже знакомы, так как ехали по Волге вместе.
– Ах
да, – тотчас припомнил француз. – Позвольте узнать, с кем имею
удовольствие?..
– Иркутский
купец Николай Корпанов, – был ответ. – Расскажите же мне, что такое с
вами случилось и почему один из вас негодует, а другой смеется?
– Посудите
сами, господин Корпанов, – затараторил Жоливе, – у нашей телеги
соскочил шкворень, лошади ускакали вместе с передними колесами, ямщик побежал
догонять их, но еще неизвестно, удастся ли их настичь, а задний ход увяз в
грязи и мы с ним. Неужели это не смешно?
– Вовсе
не смешно, – возразил Блэнт. – Как, по-вашему, мы будем продолжать
путь?
– Ничего
нет проще, – заметил веселый француз, – вас мы запряжем вместо
лошади, а я возьму вожжи и буду вас понукать, как истый ямщик. Посмотрим, как
вы тогда побежите.
– Послушайте,
господин Жоливе, – перебил рассерженный англичанин,
– такие
шутки не в моем вкусе.
– Ну-ну,
успокойтесь, коллега. Когда вы устанете, я вас сменю, и тогда вы можете не только
давать мне бранные эпитеты, но в случае надобности и стегать кнутом.
Слушая
этот диалог, Строгов не мог удержаться от улыбки.
– Господа, –
сказал он, – я могу вам предложить более удобный способ: мой экипаж стоит
недалеко отсюда, у ямщика найдутся запасные колеса, ось он вам также устроит, я
вам дам одну из моих лошадей, которую можно будет запрячь в вашу телегу, и я
надеюсь, что завтра мы все в одно время приедем в Екатеринбург. К сожалению, я
не могу вам предложить сесть в мой тарантас: а нем только два места, а со мною
едет моя сестра.
– Мы
просто не знаем, как вас благодарить за вашу любезность, – сказал Жоливе.
Англичанин
также пробормотал что-то в знак благодарности. Строгов предложил обоим
журналистам следовать за ним и оставить свою телегу до возвращения ямщика,
который, как и следовало ожидать, явился без лошадей. Дорогой Жоливе без умолку
болтал.
– Вы
оказали нам большую услугу, господин Корпанов, – сказал он. – Будьте
уверены, что при случае мы постараемся отплатить вам тем же, если нам придется
еще раз встретиться в степях Туркестана.
Не желая
показать, что он скрывает цель своего путешествия, Строгов сообщил корреспондентам,
что едет в Омск, и, в свою очередь, спросил их, неужели они отважутся
проникнуть в ту область, которая охвачена мятежом.
– Признаться,
нам было интересно попасть туда, где можно узнать свежие новости, – заметил
француз, – но куда мы затем направимся, мы еще сами не решили, вероятно, в
Ишим.
– В
таком случае, господа, мы можем до Ишима ехать вместе, – предложил
фельдъегерь.
Он
предпочел бы продолжать путь один, но явное желание отделаться от попутчиков
могло показаться подозрительным. «К тому же, – думал он,
– они,
верно, остановятся в Ишиме, и тогда я от них избавлюсь» Разговор зашел о татарском
нашествии.
– Я
слышал в Перми, – сказал француз, – что Феофар-Хан с своими полчищами
занял Семипалатинскую область и спускается вниз по Иртышу, а потому спешите,
чтобы попасть в Омск раньше него. Говорят еще, что Огареву удалось перейти
границу, переодевшись цыганом, и что он направил свой путь из Казани на
Екатеринбург.
– Как,
вы это знали? – воскликнул задетый за живое Блэнт.
– Да, –
отвечал Жоливе, – и я поспешил сообщить эту новость моей кузине.
– Как
видно, вы не теряли времени в Казани.
– Конечно,
нет, – засмеялся француз, – пока наш пароход запасался топливом, я
запасался новостями.
На эти
препирательства журналистов Строгов не обращал внимания, так его поразили слова
француза, что Огарев был наряжен цыганом; он тотчас припомнил свою встречу со
старым бродягой в Нижнем, свое путешествие по Волге и высадку табора в Казани.
Вдруг невдалеке раздался выстрел. Все трое бросились к тому месту, откуда он
донесся. Загоревшаяся от молнии сосна ярко освещала углубление в скалах, где
Надя осталась дожидаться своего названого брата, но не успели Строгов и оба
корреспондента подойти поближе, как раздался вторичный выстрел. Строгов бросился
вперед и увидел прямо перед собою огромного медведя. Очевидно, непогода
заставила животное укрыться именно там, где был спрятан тарантас. Обе
пристяжные вырвались из рук ямщика, который бросился за ними, а экипаж остался
без присмотра. Надя при виде опасности не потеряла голову; она подбежала к
тарантасу, схватила один из заряженных револьверов Строгова и выстрелила в
медведя в упор. Животное, слегка раненное в плечо, направилось прямо к девушке;
еще минута – и она погибла бы; но даже в это мгновение мужество ей не изменило,
и она выстрелила в медведя вторично. В ту же минуту подоспел Строгов; он
выхватил охотничий нож и одним ловким ударом уложил медведя на месте.
– Сестра,
ты не ранена? – был первый вопрос, с которым фельдъегерь обратился к
молодой девушке.
Она
поспешила его успокоить. В это время оба журналиста, бывшие свидетелями ловкого
удара Строгова, подошли и почтительно поклонились Наде.
– Однако,
господин Корпанов, – заметил Жоливе, – для простого купца вы очень
недурно владеете оружием!
– Такова
уж сибирская жизнь, господа, – отвечал фельдъегерь, – здесь всему
научишься!
Разговор
был прерван появлением ямщика, которому удалось поймать и привести обеих
пристяжных. Пока он запрягал, француз шепнул своему коллеге:
– Сестра,
как видно, под пару братцу, оба они не из робкого десятка.
|
