ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Мосфея. –
Шейх. – Денхем, Клаппертон, Оудней, Фогель. – Столица Логгум – Туль –
Кернак. – Штиль. – Логгумский правитель и его двор. –
Нападение. – Голуби-поджигатели.
На
следующий день воздухоплаватели снова продолжали свой отважный полет. Они теперь
верили в «Викторию», как моряк верит в свое судно. Она ведь с честью выдержала
все испытания: и ураганы, и тропический зной, и подъемы среди страшных
опасностей, и еще, пожалуй, более рискованные спуски. А управлял своим шаром
Фергюссон, можно сказать, мастерски. Вот почему, не зная хорошенько, где будет
конечный пункт их путешествия, доктор уже больше не боялся за его исход.
Конечно, в этой стране дикарей и фанатиков необходимо было принимать особые меры
предосторожности, и он не переставал убеждать своих друзей быть всегда начеку.
Ветер
медленно нес их к северу, и около девяти часов утра показался большой город Мосфея,
раскинувшийся на плоскогорье среди двух высоких гор. Он занимал неприступную
позицию. К нему вела только одна узкая дорога, извивавшаяся среди лесов и
болот.
Как раз
в этот момент в город въезжал шейх. Его сопровождал конный эскорт в разноцветных
одеждах. Впереди шли трубачи и скороходы, очищавшие дорогу от ветвей.
Доктор,
желая поближе поглядеть на туземцев, начал снижаться. По мере того как шар,
приближаясь, стал увеличиваться, арабы приходили все в больший ужас, и скоро
все они удрали быстротой, на которую только были способны их собственные ноги и
ноги их коней. Один лишь шейх не двинулся с места. Он взял в руки свой длинный
мушкет, зарядил его и с гордым видом стал ждать.
Доктор
снизился приблизительно на высоту ста пятидесяти футов и громко на арабском
языке приветствовал шейха. Услышав эти слова, несшиеся с небес, шейх сошел с
коня и распростерся в дорожной пыли. Фергюссон, как ни старался, ничего не мог
сделать: шейх не смел подняться.
– Оно
и понятно, – сказал доктор, – если при первом появлении здесь
европейцев в них видели какую-то породу сверхчеловеков, то уж нас они подавно
не могли не принять за сверхъестественные существа.
И когда
шейх станет рассказывать о встрече с нами, его арабская фантазия разыграется и
он, конечно, распишет это происшествие как только сможет. Представьте себе,
какие удивительные легенды создадутся когда-нибудь о нас с вами!
– А
жаль, – сказал охотник. – Было бы, пожалуй, лучше, если бы они видели
в нас простых людей. Тогда они высоко оценили бы могущество европейской
цивилизации.
– Согласен,
Дик, но тут уж ничего не поделаешь. Как бы ты ни объяснял ученым этой страны
механизм аэростата, они ничего не поняли бы и все равно заподозрили бы тут вмешательство
сверхъестественных сил.
– Сэр, –
спросил Джо, – вы говорили о первых европейцах, исследовавших эту страну.
Кто они были, разрешите вас спросить?
– Мы,
мой милый, находимся как раз на пути исследовалий майора Денхема; в Мосфейе он
был принят султаном Мандара. Он покинул Борну и сопровождал шейха в экспедиции
против феллатахов; он присутствовал при штурме города, который храбро защищался
с помощью арабских стрел, снабженных пулями, и обратил в бегство войско шейха;
все это послужило лишь предлогом для убийств, грабежей, набегов. Майора
ограбили, раздели донага, и, если бы не лошадь, под брюхом которой он спрятался
и на которой затем бешеным галопом умчался от победителей, он никогда бы не
вернулся в Куку, столицу Борну.
– А
кто же он, этот майор Денхем?
– Неустрашимый
англичанин, руководивший с тысяча восемьсот двадцать второго до тысяча восемьсот
двадцать четвертого года экспедицией в Борну. Его спутниками были капитан
Клаппертон и доктор Оудней. Они покинули Триполи в марте, достигли Мурзука,
столицы Феццана, по пути, который впоследствии проделал доктор Барт,
возвращаясь в Европу, и шестнадцатого февраля тысяча восемьсот двадцать
третьего года прибыли в Куку, расположенную возле озера Чад. Денхем изучал
Борну, Мандара и восточные берега озера, а капитан Клаппертон и доктор Оудней
пятнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать третьего года отделились от него
и углубились в Судан до Сокото. Оудней умер от переутомления и изнурения в
городе Мурмур.
– Значит,
в этой части Африки, – спросил Кеннеди, – науке принесены большие
жертвы?
– О,
это роковая страна! Мы сейчас летим прямо к стране Багирми, через которую
Фогель прошел в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году, чтобы проникнуть в
Вадаи, где он исчез. Этот совсем еще молодой человек, двадцати трех лет, был
послан на помощь экспедиции доктора Барта; они встретились первого декабря
тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года; Фогель занялся изучением страны. В
тысяча восемьсот пятьдесят шестом году он сообщал в своих последних письмах о
намерении разведать страну Вадаи, куда не проник еще ни один европеец.
Повидимому, он достиг столицы Вара, где его, по одним сведениям, взяли в плен,
а по другим – убили за то, что он пытался взойти на священную гору,
находившуюся в окрестностях города. Но не всегда следует верить слухам о смерти
исследователей-путешественников – это освобождает от необходимости искать их.
Сколько раз, например, из официальных источников сообщалось о смерти доктора
Барта, что вызывало у него законное раздражение. Вполне возможно, что вадайский
султан держит Фогеля в плену в надежде на выкуп. Барон Нейманс отправился в Вадаи,
но умер в Каире в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. Мы теперь знаем, что
Хейглин пустился по следам Фогеля вместе с экспедицией, посланной из Лейпцига.
Таким образом, мы вскоре узнаем о судьбе, постигшей этого молодого и интересного
исследователя[24].
Вскоре
Мосфея скрылась за горизонтом. Перед глазами аэронавтов уже проносилась Мандара,
этот на редкость плодородный край, со своими лесами из акаций, с лугами,
усеянными красными цветами, с полями индиго и хлопчатника. Шумно мчала свои
бурные воды река Шари; в восьмидесяти милях отсюда она впадала в озеро Чад.
Доктор проследил ее течение по карте Барта.
– Вы
видите, – сказал он, – что работы этого ученого отличаются
необычайной точностью; мы приближаемся к области Логгум и, может быть, к ее
столице, городу Кернак. Здесь погиб бедный Туль, которому не было еще двадцати
двух лет. Это молодой англичанин, лейтенант семидесятого полка, который всего
лишь несколько недель как присоединился к майору Денхему в Африке и немного
спустя погиб. О, эту огромную страну можно с полным правом назвать кладбищем
европейцев.
Несколько
лодок, длиной футов в пятьдесят, плыли вниз по течению реки Шари. «Виктория»,
парившая на высоте тысячи футов, почему-то мало привлекала внимание туземцев. Довольно
сильный до этого ветер стал спадать.
– Неужели
мы опять попадем в полный штиль? – проговорил доктор.
– Ну,
теперь, сэр, во всяком случае нам нечего бояться ни недостатка воды, ни
пустыни, – заметил Джо.
– Но
зато здешнее население будет, пожалуй, еще пострашнее, – заметил доктор.
Уже
после отъезда доктора были получены письма из Эль-Обейда, от Мунцингера, нового
руководителя экспедиции: сожалению, в этих письмах окончательно подтверждалось
известно о смерти Фогеля.
– Вот
что-то похожее на город, – заявил Джо.
– Это
Кернак, – отозвался Фергюссон. – Как ни слаб ветер, но он несет нас
туда. При желании можно было бы снять с города точный план.
– А
нельзя ли будет нам снизиться? – спросил Кеннеди.
– Ничего
не может быть легче, Дик. Мы как раз над самым городом. Подожди, я сейчас
прикручу горелку, и мы станем спускаться.
Через
каких-нибудь полчаса «Виктория» неподвижно повисла в двухстах футах от земли.
– Вот
мы и совсем близко от Кернака, – сказал доктор, – не дальше, чем был
бы от Лондона человек, взобравшийся на купол собора святого Павла. Теперь мы
можем хорошо осмотреть город.
– Но
что это за стук несется со всех сторон, словно колотят деревянными молотками?
Джо стал
внимательно всматриваться и убедился, что весь этот шум производят ткачи, работающие
под открытым небом над полотнами, натянутыми на большие бревна.
Теперь
Кернак, столицу Логгума, видно было как на ладони. Он представлял собой настоящий
город, с правильной линией домов и довольно широкими улицами. Посреди большой
площади виднелся рынок невольников, где толпилось много покупателей. Мандарские
женщины с их крошечными ножками и ручками были в большом спросе и выгодно
продавались.
Появление
«Виктории» произвело здесь такое же впечатление, какое оно уже не раз производило
и раньше: сначала раздались крики, все пришли в неописуемое удивление и ужас, затем
были брошены все работы, и воцарилась полная тишина. Путешественники,
неподвижно держась в воздухе, с величайшим интересом рассматривали многолюдный
город. Потом они спустились еще ниже и остановились всего в каких-нибудь
двадцати метрах от земли.
Тут
появился из своего дома шейх, правитель Логгума, с зеленым знаменем. Его сопровождали
музыканты, трубившие во всю мочь в буйволовые рога. Вокруг повелителя стала собираться
толпа. Фергюссон хотел было говорить с ним, но из этого ничего не вышло.
Жители
Логгума с их высокими лбами, курчавыми волосами и почти орлиными носами производили
впечатление людей гордых и смышленых. Но появление «Виктории» привело их в
большое смятение. Во все стороны были разосланы верховые гонцы. Вскоре стало
совершенно очевидно, что стягиваются войска, чтобы сра зиться с необыкновенным
врагом. Напрасно Джо махал платками всевозможных цветов – он ничего этим не
достиг.
Между
тем шейх, окруженный своим двором, показал знаком, что он желает говорить, и
произнес речь, из которой Фергюссон не понял ни единого слова. Это была смесь
языков арабского с багирми. Однако благодаря интернациональному языку жестов
доктору вскоре стало ясно, что шейх настойчиво требует их немедленного
удаления. Доктор и сам рад был бы убраться, но, к несчастью, из-за полного
штиля это было невозможно. Неподвижность «Виктории», видимо, выводила из себя
шейха, и его придворные начали орать, надеясь этим заставить чудовище
исчезнуть.
Они были
прекурьезны, эти придворные, каждый в пяти или шести пестрых рубахах и с огромными
животами, часто накладными. Доктор очень удивил товарищей, сказав им, что эти
многочисленные рубахи и животы были одним из способов угодить своему султану.
Тучность означала здесь важность. Все эти толстяки кричали и жестикулировали,
но особенно выделялся среди них один, должно быть, судя по его толщине, премьерминистр.
Толпа присоединяла свой вой к крикам придворных; их жестам все подражали, как
обезьяны, так что десять тысяч рук воспроизводили одно и то же движение.
Когда
все эти меры сочтены были недостаточными, начали применять более грозные. Выстроили
в боевом порядке солдат, вооруженных луками и стрелами; но тут «Виктория»
начала округляться, спокойно поднялась и оказалась недосягаемой для их стрел.
Шейх схватил мушкет и прицелился в шар. Но зорко следивший за ним Кеннеди
опередил его и, выстрелив из своего карабина, раздробил мушкет в его руках.
Этот
неожиданный выстрел вызвал страшный переполох. Все мгновенно разбежались по
своим хижинам, и город точно вымер.
Наступила
ночь. Ветер совсем спал. Надо было примириться с необходимостью оставаться на
высоте трехсот футов от земли. Внизу была кромешная тьма, ни единого огонька.
Тишина стояла мертвая. Доктор удвоил бдительность, ведь очень может быть, что в
этой тишине таится западня.
И как
оказался прав Фергюссон, будучи настороже! Около полуночи весь город словно запылал.
В воздухе переплетались сотни огненные линий.
– Вот
странная вещь! – проговорил доктор.
– Господи
помилуй нас, этот огонь как будто поднимается и приближается к нам, –
сказал Кеннеди.
И в
самом деле. Среди страшных криков и мушкетных выстрелов вся эта масса огня поднималась
к «Виктории». Джо приготовился сбрасывать балласт. Фергюссон очень скоро сообразил,
в чем дело.
Тысячи
голубей, к хвостам которых прикрепили горящее вещество, были пущены на «Викторию».
Перепуганные птицы разлетелись, описывая в воздухе огненные зигзаги. Кеннеди
стал палить из всех имеющихся ружей в огненную стаю, но что мог он поделать
против бесчисленного множества врагов! Голуби уже кружились вокруг «Виктории»,
и шар, отражая огни, сам казался заключенным в огненную сетку.
Доктор,
не задумываясь, сбросил кусок кварца, и шар моментально поднялся выше стаи огненных
птиц. Еще часа два видно было, как они там и сям кружились в воздухе, но
мало-помалу. число их все уменьшалось, и, наконец, огоньки совсем исчезли.
– Теперь
мы можем спокойно заснуть, – объявил доктор.
– А
знаете, совсем недурно придумано для дикарей, – проговорил Джо.
– Они
нередко пускают в ход таких голубей, которые поджигают в деревнях соломенные крыши, –
заметил доктор, – но на этот раз наша «летающая деревня» поднялась выше
пернатых поджигателей.
– Вижу,
что воздушному шару не страшны никакие враги, – заявил Кеннеди.
– Нет,
ошибаешься, – возразил доктор.
– Какие
же?
– Да
неосторожные малые в его же корзине. Так вот, друзья мои, будемте начеку всегда
и везде.
|