ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Прибытие на
Занзибар. – Английский консул. – Враждебное отношение местных
жителей. – Остров Кумбени. – «Вызыватели дождя». – Наполнение
воздушного шара. – Старт 18 апреля. – Прощание. – «Виктория».
Благодаря
попутным ветрам «Решительный» шел ускоренным ходом. В Мозамбикском проливе погода
была особенно благоприятна. Удачный морской переход казался добрым предзнаменованием
и для воздушного перелета.
Каждый
жаждал поскорее добраться до Занзибара и там помочь чем только возможно доктору
Фергюссону в его последних приготовлениях.
Наконец,
показался город Занзибар, расположенный на острове того же имени, и 15 апреля,
в одиннадцать часов утра, «Решительный» бросил якорь в его гавани.
Остров
Занзибар является владением имама Маската, союзника Франции и Англии. Это, несомненно,
лучшая его колония. В гавань заходит множество кораблей из соседних стран.
Остров
отделен, от африканского материка только проливом шириной не более тридцати
миль.
Занзибар
ведет обширную торговлю камедью, слоновой костью и в особенности чернокожими,
так как он является крупным рынком невольников. Сюда свозятся все пленники,
захваченные в боях, а бои эти не прекращаются, ибо вожди внутренних африканских
племен беспрестанно воюют между собой.
Эта
торговля распространена по всему восточному берегу вплоть до Нила; Г. Лежан
видел, что она ведется совершенно открыто на французских судах.
Не успел
«Решительный» пришвартоваться в занзибарской гавани, как на нем появился английский
консул с предложением своих услуг доктору Фергюссону. Уже целый месяц он знал
из европейских газет о проектирующемся перелете, но до сих пор принадлежал к
многочисленному разряду скептиков.
– Я
сомневался, – заявил консул, протягивая руку Самуэлю Фергюссону, – но
теперь все мои сомненья исчезли. И он тут же пригласил к себе в дом доктора.
Дика Кеннеди и, конечно, милейшего Джо.
Консул
был так любезен, что познакомил доктора с несколькими письмами капитана Спика,
и Фергюссон узнал из них, что капитан и его спутники претерпели страшные муки и
от голода и от непогоды, прежде чем добрались до страны Угого. Теперь же, как
видно, они принуждены подвигаться чрезвычайно медленно, встречая на пути
беспрестанные затруднения, и вряд ли в ближайшее время смогут дать знать о себе.
– Вот
те опасности и лишения, каких мы сумеем избегнуть, – заметил доктор.
Багаж
трех путешественников был отправлен в дом консула. Воздушный шар собирались
выгрузить на занзибарском берегу, где для него было выбрано очень удобное место
у сигнальной мачты, позади огромного здания, которое защищало бы его от
восточных ветров. Эта массивная башня, походившая на бочку, по сравнению с
которой Гейдельбергская бочка показалась бы всего лишь бочонком, играла роль
форта, и на ее плоской верхушке дежурила стража – вооруженные копьями «белучи»,
шумливые бездельники. Но незадолго до предполагаемой выгрузки шара консул был
извещен о том, что туземное население намерено силой воспрепятствовать ей. Нет
ничего более слепого и бессмысленного, чем страсти, внушенные фанатизмом.
Известие о приезде христианина, который решил подняться в воздух, возмутило
местных жителей. Негры, взволнованные больше, чем арабы, усмотрели в этом
полете что-то враждебное их религии. Они вообразили, что замышляется какое-то
зло против Солнца и Луны. А так как оба светила являются предметами поклонения
у африканских Народов, то и было решено силой противиться нечестивой экспедиции.
Узнав о
таких настроениях местных жителей, консул сообщил о них доктору Фергюссону и капитану
Пеннету. Капитан ни за что не хотел отступать перед угрозами, но новый его
друг, доктор, разубедил его в этом.
– Конечно,
в конце концов нам удалось бы выгрузить шар, – сказал Фергюссон, – и
гарнизон имама даже оказал бы нам в этом содействие, но знаете, дорогой
капитан, порой для несчастного случая довольно одного мгновения. Какой-нибудь
злостный удар – и шару будет нанесен непоправимый вред, а наше путешествие
сорвано. Нет, тут надо действовать осмотрительно.
– Но
как же быть? Если мы высадимся на африканском берегу, то там встретимся с теми
же трудностями. Что же делать?
– Ничего
не может быть проще, – заявил консул. – Взгляните вон на те островки,
расположенные за гаванью. Выгрузите ваш шар на одном из этих островков,
окружите его цепью матросов, и он будет в полной безопасности.
– Великолепно! –
воскликнул Фергюссон. – Там же нам будет удобно заняться последними
приготовлениями.
Капитан
тоже одобрил это предложение, и вскоре «Решительный» подошел к островку Кумбени.
Утром 16
апреля шар благополучно выгрузили на лужайку среди леса. Здесь на расстоянии.восьмидесяти
футов были вбиты два столба вышиной также в восемьдесят футов. На столбах была
установлена система блоков, благодаря которой с помощью поперечного каната и
был поднят шар. Пока он был совершенно пуст. Внутреннюю оболочку соединили с
внешней так, что обе были подняты одновременно.
К нижней
части оболочек были прикреплены трубки, через которые должен был поступать водород.
День 17
апреля прошел в установке аппарата для добывания водорода. Он состоял из
тридцати бочек, в которых происходило разложение воды с помощью железного лома
и серной кислоты. Полученный водород, очистившись от примесей, поступал в
большую, находящуюся в центре бочку, откуда и направлялся ро двум трубам в
оболочку. Таким образом, каждая из оболочек наполнялась строго определенным
количеством газа. Для этой операции потребовалось тысяча восемьсот шестьдесят
галлонов серной кислоты, шестнадцать тысяч пятьдесят фунтов железного лома и
девятьсот шестьдесят шесть галлонов воды.
Наполнение
оболочек газом началось около трех часов утра и длилось почти восемь часов. За
час до полудня воздушный шар, одетый в сетку, грациозно покачивался над своей
корзиной, удерживаемый большим количеством мешков с землей. С особой
тщательностью был установлен аппарат для расширения газа и прилажены в
цилиндрическом ящике нагрева трубки, сообщающиеся с обеими оболочками.
Якоря,
веревки, инструменты, походные одеяла, тент, съестные припасы, оружие-все было
размещено в корзине на заранее намеченных для этого местах. Вода запасена была
еще в Занзибаре. Двести фунтов балласта в виде песка, помещавшегося в
пятидесяти мешочках, также было уложено на дно корзины, так, чтобы он всегда
был под рукой. К пяти часам вечера все эти приготовления были закончены. Пока
шла работа, вдоль всего берега островка стояли часовые, а шлюпки с «Решительного»
курсировали по проливу.
Туземцы
проявляли свой гнев дикими криками, гримасами и кривлянием. Жрецы носились среди
толпы, еще больше разжигая ее фанатизм. Некоторые из самых рьяных пытались было
вплЯвь добраться до острова, но их легко отогнали.
Тут
пущены были в ход заклинания и колдовство. «Вызыватели дождя», утверждавшие,
что они повелевают тучами, стали призывать ураган и каменный ливень (так негры
зовут град). Для этого они собрали листья со всевозможных деревьев и принялись
кипятить их на медленном огне. В это же время с помощью длинной иглы, вонзенной
в сердце, был убит баран.
Но, увы,
небо по-прежнему было безоблачным… Ни баран, ни гримасы не помогли.
Неграм
не оставалось ничего более, как устроить буйную оргию, напившись «зембо», этого
жгучего ликера, приготовленного из кокосовых орехов, и «тогва» – чрезвычайно
хмельного пива. И их песни, маломелодичные, но ритмичные, слышались всю ночь до
рассвета.
Около
шести часов вечера наши путешественники в последний раз сели за обеденный стол
в кают-компании «Решительного» вместе с капитаном и офицерами. Кеннеди, к
которому никто не обращался ни с какими вопросами, что-то про себя бормотал, не
сводя глаз с доктора Фергюссона. Прощальный обед был невесел. Приближение
минуты разлуки навевало на всех грустные размышления. Что сулила отважным путешественникам
судьба? Будут ли они когда-нибудь снова среди друзей, у домашнего очага? А если
почему-нибудь они не смогут пользоваться для передвижения своим шаром, что
станется с ними среди диких племен, неведомых стран, в необъятных пустынях?
Все эти
мысли, до сих пор только мелькавшие в головах присутствующих, теперь волновали
их разыгравшееся воображение. Доктор Фергюссон, как всегда, хладнокровный и
невозмутимый, тщетно старался рассеять подавленное настроение.
Опасаясь
со стороны негров каких-нибудь враждебных выступлений против доктора Фергюссона
и ею спутников, все трое остались ночевать на «Решительном». В шесть часов утра
они покинули свои каюты и переправились на островок Кумбени.
Восточный
ветер слегка покачивал воздушный шар. Вместо удерживавших его до сих пор мешков
с землей были поставлены двадцать матросов. Командир Пеннет явился со своими офицерами
присутствовать при торжественном старте.
Тут
Кеннеди подошел к доктору и, взяв его за руку, проговорил:
– Итак,
Самуэль, ты бесповоротно решил лететь?
– Бесповоротно
решил, дорогой мой Дик.
– Но,
не правда ли, я сделал все, чтобы этому помешать?
– Все!
– Тогда,
значит, моя совесть чиста, и я отправляюсь с тобой.
– Я
был в этом уверен, – ответил доктор, не скрывая, до чего он тронут.
Наступил
момент последнего прощания. Капитан И офицеры горячо обняли и расцеловали своих
бесстрашных друзей, в том числе, конечно, и славного Джо, гордого и сияющего.
Каждому из присутствующих хотелось пожать руку доктору Фергюссону.
В девять
часов утра трое аэронавтов заняли свои места в корзине воздушного шара. Доктор
зажег горелку и полностью открыл кран, чтобы достигнуть наибольшей температуры.
Через несколько минут шар, до этого времени державшийся на земле в полном
равновесии, начал тянуть вверх. Матросы стали понемногу отпускать удерживающие
его канаты. Корзина поднялась над землей футов на двадцать…
– Друзья
мои! – закричал доктор, стоя с обнаженной головой между своими спутниками. –
Дадим нашему воздушному шару имя, которое должно принести ему счастье. Назовем
его «Викторией»[16]!
Прокатилось
оглушительное «ура».
– Да
Здравствует королева! Да здравствует Англия! К этому моменту подъемная сила воздушного
шара еще больше Увеличилась. Фергюссон, Кеннеди и Джо послали своим друзьям
последний привет.
– Отдавай! –
скомандовал доктор.
«Виктория»
быстро поднялась в воздух: И в этот момент на «Решительном» раздался салют из
четырех его пушек…
|