ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Ужасающий
эной. – Галлюцинации. – Последние капли воды. – Ночь
отчаяния. – Попытка самоубийства. – Самум. – Оазис. – Лев и
львица.
Проснувшись
на следующее утро, доктор, первым делом бросил взгляд на барометр. Ртутный
столбик почти не понизился. – Ничего нового, ничего, – пробормотал
он. Фергюссон вышел из корзины и стал смотреть во все стороны: от же зной, та
же ясность неба, та же неумолимая неподвижность воздуха.
– Неужели
нет ни малейшей надежды?! – воскликнул он. Джо не отозвался, он весь ушел
в свои мысли. Кеннеди поднялся совсем больным. Его возбужденное состояние не
могло не вызывать беспокойства. Он ужасно страдал от жажды и с трудом двигал
распухшим языком и губами.
Оставалось
еще несколько капель воды. Каждый знал об этом, каждый думал об этих каплях, и
каждого тянуло к ним, но никто не решался сделать первый шаг.
Эти три
товарища, эти три друга бросали один на другого дикие взгляды, – они были
охвачены животной алчностью. Особенно сильно она проявлялась у Кеннеди. Его
могучий организм раньше других изнемог от невыносимых лишений. Весь день он был
в каком-то бредовом состоянии: ходил взад и вперед, что-то хрипло выкрикивал,
кусая себе кулаки, был близок к тому, чтобы вскрыть себе вены и напиться собственной
кровью.
– «Страна
жажды»! – кричал он. – Нет, вернее будет назвать тебя «страной
отчаяния»!
Потом он
впал в состояние полного изнеможения: слышалось только свистящее дыхание, с
шумом вырывавшееся из его запекшихся губ.
Под
вечер первые приступы безумия охватили и Джо. Бесконечная масса песков вдруг показалась
ему громадным прудом с чистой, прозрачной водой. Не раз несчастный бросался на
раскаленную землю, чтобы напиться. Поднимался он со ртом, полным песка, и
злобно кричал:
– Проклятие!
Вода-то соленая!
После
одного из таких приступов безумия Джо, видя, что Фергюссон и Кеннеди лежат без
движения, поддался непреодолимому желанию выпить последние, оставленные про
запас капли воды. Не в силах справиться с собой, он подполз на коленях к
корзине и, пожирая безумными глазами бутылку с водой, схватил ее и впился в нее
губами. В этот миг рядом с ним раздались раздирающие душу крики:
– Пить!
Пить!
Кеннеди
подползал к нему. Несчастный охотник был жалок, он на коленях, плача, молил
Джо, который со слезами протянул ему бутылку, и Кеннеди выпил все, что было в
ней, все до последней капли.
– Спасибо, –
пробормотал он, но Джо не слышал: он свалился на песок рядом с шотландцем.
Как
прошла эта ужасная ночь – неизвестно. Утром несчастные стали чувствовать, как
под огненными потоками солнца тела их мало-помалу совсем высыхают. Когда Джо
хотел подняться, ему это не удалось. Он был уже не в силах осуществить свой
план.
Джо
оглянулся вокруг. Доктор мрачно сидел в корзине; он скрестил на груди руки и
уставился бессмысленными глазами в одну точку. У Кеннеди вид был страшный: он
мотал головой из стороны в сторону, как дикий зверь в клетке. Вдруг глаза
охотника остановились на карабине, приклад которого торчал из-за борта корзины.
– Ах! –
вскричал он, поднимаясь с нечеловеческими усилиями, и вне себя, как безумный,
бросился к карабину, схватил его и приставил дуло к своему рту.
– Сэр!
Сэр! – с криком кинулся к нему Джо.
– Оставь
меня! Убирайся! – хрипел шотландец. Между ними завязалась ожесточенная
борьба.
– Пошел
вон, или я тебя убью! – задыхаясь, повторял Кеннеди.
Джо изо
всех сил вцепился в него. Они боролись с минуту; Фергюссон, казалось, даже не
замечал их. Во время этой жестокой схватки карабин внезапно выстрелил. Услышав
этот звук, доктор поднялся во весь рост; он был похож на призрак. Вдруг глаза
его ожили, он протянул к горизонту руку и нечеловеческим голосом закричал:
– Там!
Там! Вон там!
В его
крике и жесте было столько энергии, что Джо и Кеннеди тотчас же перестали бороться
и оба посмотрели на Фергюссона.
Необъятная
равнина волновалась, словно разъяренное в бурю море. Волны песка бушевали, а с
юго-востока, вращаясь с неимоверной быстротой, надвигался колоссальный песчаный
столб. В эту минуту солнце скрылось за темной тучей, длиннейшая тень от которой
доходила до самой «Виктории». Мельчайшие песчинки неслись с легкостью водяных
брызг, и все это бушующее море песка надвигалось на них. Надежда и энергия
засветились в глазах Фергюссона.
– Самум! –
крикнул он,
– Самум! –
повторил Джо, не понимая хорошенько, что это значит.
– Тем
лучше, – закричал Кеннеди с бешеным отчаянием. – Тем лучше! Мы
погибнем!
– Тем
лучше, – повторил Фергюссон, – но потому, что мы будем спасены.
И он
быстро начал выбрасывать из корзины песок, служивший балластом.
В конце
концов его товарищи поняли, в чем дело; они стали помогать ему выбрасывать
песок, а затем заняли свои места в корзине.
– Теперь,
Джо, вышвырни-ка фунтов пятьдесят твоей руды, – скомандовал доктор.
Джо не
колеблясь сделал это, и все же его кольнула мгновенная боль сожаления. «Виктория»
стала подниматься.
– Как
своевременно! – воскликнул доктор.
Самум
действительно приближался с быстротой молнии. Еще немного – и «Виктория» была
бы раздавлена, изорвана в клочки, уничтожена. Колоссальный смерч уже настигал
ее и осыпал градом песка.
– Еще
выбрасывай балласт! – крикнул доктор.
– Есть, –
отозвался Джо, кидая на землю огромный кусок кварца.
«Виктория»
быстро поднялась над проносящимся смерчем и, подхваченная могучим воздушным течением,
полетела с неимоверной быстротой над пенящимся морем песка. Самуэль, Дик и Джо
молчали. Освеженные бурным вихрем, они с надеждой смотрели вперед…
В три
часа самум прекратился. Песок, оседая, образовал бесчисленные холмики. В небе
снова воцарилась полнейшая тишина. «Виктория» остановилась. Путешественники
увидели впереди зеленый остров, поднимавшийся из океана песков, – оазис.
– Вода!
Там вода! – закричал доктор. В тот же миг он открыл верхний клапан,
выпустил часть водорода, и «Виктория» тихонько спустилась в двухстах шагах от
оазиса.
За
четыре часа воздухоплаватели покрыли расстояние в двести сорок миль. Корзину
загрузили, и Кеннеди в сопровождении Джо соскочил на землю.
– Берите
особой ружья! – крикнул Фергюссон. – Да смотрите, будьте осторожнее.
Дик
бросился за своим карабином, а Джо схватил одно из ружей. Быстро понеслись они
к деревьям и мигом очутились под зеленой кущей, сулившей обилие драгоценной
влаги. В своем возбужденном состоянии они не обратили внимания на видневшиеся
там и сям свежие следы.
Вдруг в
шагах двадцати от них послышалось рычание.
– Это
лев, – проговорил Джо.
– Тем
лучше! – воскликнул ожесточенный охотник. – Будем драться. О, силы
найдутся, если нужно только драться.
– Поосторожнее,
мистер Дик, поосторожнее. Помните, что от жизни одного из нас зависит жизнь
всех.
Но
Кеннеди пропустил эти слова мимо ушей, он уже мчался вперед, держа в руках заряженный
карабин, мчался с пылающим взором, страшный в своей отваге.
Под
одной из пальм стоял огромный лев с черной гривой, готовый каждую минуту броситься
на свою жертву. Заметив охотника, лев сделал страшный прыжок, но, прежде чем он
коснулся земли, пуля поразила его прямо в сердце. Он упал мертвый.
– Ура!
ура! – закричал Джо.
Кеннеди
кинулся к колодцу, сбежал по влажным ступенькам, припал к источнику и жадно
стал пить свежую, холодную воду. Джо последовал его примеру, и некоторое время
ничего не было слышно, кроме бульканья и прищелкиванья языком – звуков,
испускаемых животными, когда они утоляют свою жажду.
– Будем
благоразумны, мистер Дик, – тяжело дыша, проговорил Джо, – как бы мы
не перехватили через край.
Но Дик,
ничего не отвечая, окунал в воду голову и руки и все продолжал пить; он словно
опьянел.
– А
мистер Фергюссон… – начал Джо.
Имя это
мгновенно привело в себя Кеннеди. Он сейчас же наполнил водой принесенную с
собой бутылку и бросился вверх по лестнице. Но каково же было его изумление,
когда он увидел, что какое-то огромное темное тело закрывает выход из колодца.
Оба они, Кеннеди и идущий за ним Джо, подались назад.
– Да
мы заперты! – закричал Джо.
– Просто
невероятно, что бы могло это значить? Не успел Дик договорить эти слова, как
ужасное рычание показало им, с каким новым страшным врагом им придется иметь
дело.
– Еще
лев! – закричал Джо.
– Нет,
не лев, это львица. Ах, проклятая тварь! Подожди же! – крикнул охотник,
снова поспешно заряжая свой карабин. Он выстрелил, и животное исчезло…
– Вперед! –
скомандовал Кеннеди.
– Нет,
мистер Дик, не надо пока выходить. Вы ведь эту самую львицу не убили наповал, а
то бы она свалилась сюда Теперь она, видно, ждет, чтобы наброситься на первого,
кто покажется, и тогда уж ему капут.
– Но
как же быть? Надо же выйти. Да и Самуэль нас ждет.
– Надо
нам завлечь сюда этого зверя, – ответил Джо. – Возьмите мое ружье, а
мне дайте ваш карабин.
– Что
ты задумал?
– Вот
увидите.
Джо
сбросил свою полотняную куртку, надел ее на ствол карабина и в виде приманки выставил
в отверстие колодца. Разъяренная львица накинулась на куртку, а Кеннеди сейчас
же выстрелил и раздробил ей плечо. Львица, рыча, покатилась по лестнице,
опрокинув Джо, которому уже казалось, что в него вонзаются огромные львиные
когти… но вдруг раздался новый выстрел, и в отверстии колодца появился Фергюссон
с еще дымящимся в руках ружьем.
Джо
быстро поднялся, перескочил через труп львицы и, взбежав по лестнице, подал доктору
бутылку, полную воды. Поднести эту бутылку к губам и наполовину опорожнить ее
было для Фергюссона делом одного мгновения. И три путешественника от всего
сердца возблагодарили провидение, таким чудесным образом спасшее их.
|