Глава двадцатая. Мир
восстановлен
Мохита
вел связанного и окруженного слугами Ариэля во дворец по черному ходу мимо кухонь,
наполненных черными, шоколадными и шафрановыми полуголыми, в белых колпаках
поварами. Они поднялись по узкой лестнице во второй этаж, миновали женскую
половину дворца, зенан, где шумно, под присмотром слуг, возились дети. В одной
комнате пожилая женщина посмотрела на Ариэля сквозь очки, одна сторона которых
была привязана к уху красной ниткой. Пол другой комнаты был устлан синими и
белыми половиками и коврами, по которым были разбросаны подушки из пестрых
шелковых тканей. На низенькой кушетке сидела девушка с наброшенным на голову
краем голубого шарфа. Плечи ее судорожно вздрагивали.
На
колени падали крупные слезы. Рядом с девушкой стоял старик в белой одежде, со
знаками касты на лбу из красной и желтой глины. Он сурово отчитывал девушку,
быть может, такую же пленницу, как и Ариэль.
По
крытой галерее с легкими, вычурными колоннами, открывавшей вид на зеркально-спокойное
озеро, они перешли на половину раджи. Огромные залы со сводами, покрытыми лепными
орнаментами, с колоннами и нишами, испещренными арабесками, фантастическими
цветами, зверями и птицами, сменялись, как в причудливом калейдоскопе. Ариэлю
иногда казалось, что все это он видит во сне. Сильно пахло аттаром — душистым
маслом с раствором эссенции далматской розы и пряным запахом цветущих олеандров
в больших вазах, украшенных блестящей цветной глазурью. От ароматов и пестроты
у Ариэля начала кружиться голова.
— Стойте
здесь, — приказал Мохита слугам, охранявшим Ариэля, когда они подошли к пурпуровому
занавесу с золотыми кольцами.
Из-за
занавеса слышался чей-то гневный голос. Слуга дернул Ариэля за конец веревки,
связывавшей его руки. Ариэль остановился.
Мохита с
волнением скользнул за занавес.
Кланяясь
до земли, он начал приближаться к радже, лицо которого все больше хмурилось.
Кроме этого лица, Мохита ничего не видел.
— Я
тебя не звал, Мохита! Зачем ты явился? — сурово спросил раджа.
Мохита,
все еще униженно кланяясь и извиваясь всем телом, подошел к владыке и что-то прошептал
ему на ухо. На лице раджи появилось выражение удивления, недоверия,
любопытства, снова удивления и снова недоверия.
Мохита,
волнуясь, следил за этими переменами.
«Только
бы не выгнал!» — подумал Мохита.
— Хорошо.
Покажи его. Но если ты обманываешь меня, то помни: твои жены сегодня же наденут
белое платье вдов!
Мохита,
не дослушав раджу, бросился за занавес и приказал ввести Ариэля.
Ариэль
вошел в зал и в первую минуту был ослеплен. Яркие лучи солнца проникали
откуда-то сверху и играли золотом стен, колонн, сверкали на драгоценных камнях,
усыпавших одежды людей, стоявших около воздушных витых колонн. На малиновых
коврах и подушках, под синим пологом, лежал огромный слиток золота, сверкая
радугой.
Придя в
себя, Ариэль увидел, что то, что он принял за слиток золота, был сам раджа в
шитом золотом одеянии. Бриллианты и алмазы его костюма должны были стоить
миллионы, а на лбу сверкал такой огромный бриллиант, что его трудно было даже
оценить.
Раджа
был темнокожий, с плосковатым носом и толстыми, почти негритянскими губами, человек,
хотя в его жилах текла, как удостоверяли родословные записи, кровь чистейшего
индуса.
Своими
черными блестящими глазами раджа молча уставился на Ариэля. Только школа Дандарата
помогла Ариэлю выдержать этот взгляд.
Потом
раджа посмотрел на окружающих его людей, одеяния которых могли поспорить в яркости
и пестроте с оперением павлинов и попугаев.
Раджа
приказал Ариэлю подойти поближе.
Слуги
подтолкнули Ариэля в спину.
— Кто
ты? — спросил раджа.
Ариэль,
еще не решив, как ему вести себя, молчал.
— Кто
ты? — переспросил раджа по-английски, думая, что Ариэль не знает языка
хиндустани.
Юноша
по-прежнему молчал.
Мохита,
в свою очередь, задал тот же вопрос на языках бенгали, маратхи, потом с
арийских языков перешел на дравидские — телугу, тамиль, наконец, на
тибето-бирманские… Тот же результат.
Раджа
нахмурился и сказал:
— Он
или глух, или упрям. Но я заставлю его говорить! — И его глаза
сверкнули. — Ты умеешь летать? — спросил раджа, переходя снова на
хиндустани.
Мохита
не выдержал и, подойдя к Ариэлю, ударил его по затылку:
— Да
говори же, осел, если не хочешь совсем потерять язык!
Губы
Ариэля дрогнули, но он ничего не сказал. Он решил, что если представится глухим
и не покажет своей способности летать, его, может быть, отпустят.
Раджа
вырвал из рук слуги веер, которым тот обмахивал его, и бросил в Мохиту, затопал
ногами, заревел:
— Негодяй!
Привел мне какого-то идиота!..
— Смилуйся,
владыка жизни моей! — воскликнул Мохита, бросаясь перед раджой на колени. —
Я не лгал! Спроси их, — он указал на слуг, — спроси мою жену
Бинтьяба-сини. Все видели, как этот человек или дух во плоти летал! Прикажи
бить его плетьми, и он заговорит и полетит!
— Ему
не уйти от плетей, но пока получишь их ты! — Раджа хлопнул в ладоши.
Занавес
по правую сторону трона раздвинулся. Возле раджи появился огромный курчавый человек,
черный, как эбонитовое дерево, с плетью-семихвосткой в руке, всегда готовый
выполнить приказание владыки.
Раджа
молча указал на Мохиту. Палач, со свистом взмахнув плетью, ударил. Мохита, лежа
на полу, неистово завизжал и весь скорчился, подобрав руки и ноги.
Ариэль
выпрямился и вдруг сказал:
— Прекратите
это! Да, я могу летать!
Плеть
палача застыла в воздухе, а раджа в испуге откинулся на подушки, потом закричал
слугам:
— Держите
крепче веревку! Если улетит, со всех вас голову сорву!
Ариэль
опустился на пол. Мохита охал, но лицо его сияло. Гроза миновала! Он поднялся
на четвереньках и сел тут же на полу.
— Кто
ты? — вновь спросил раджа, не без страха глядя на Ариэля. Ариэль больше
всего опасался того, что его могут отправить обратно в Дандарат, и потому
сказал:
— Я
не знаю, кто я и откуда пришел.
Раджа
был совсем озадачен.
— Как
же так ты не знаешь? Ведь ты залетел в мой парк с улицы. Ну, а раньше где ты
был?
— Я
это знаю столько же, как и новорожденный младенец. Я осознал себя на улице,
откуда прилетел. — Ариэль говорил первое, что ему пришло в голову.
— Но
откуда же ты знаешь о новорожденных младенцах? — спросил раджа.
Ариэль
смутился, не зная, что ответить.
— Ты,
кажется, путаешь, — сказал раджа. Но в его голосе уже не было гнева.
Летающий
человек глубоко поразил его воображение.
С этим
чудесным человеком надо быть осторожнее. И потом, какое приобретение! Ни
фараоны, ни величайшие императоры и короли не обладали такой игрушкой! Если бы
только приручить эту двуногую птицу!..
— Как
тебя зовут?
Ариэль
подумал и ответил:
— Сиддха.
Это было
имя одного из духов индусской мифологии.
— Сиддха?
Пусть будет Сиддха, — сказал после паузы раджа.
— Всемилостивейший
владыка! — напомнил о себе оживший Мохита.
Раджа
бросил на него благосклонный взгляд и сказал:
— Казначей
выдаст тебе крор рупий… И семьсот лаков[10]
рупий… за семь рубцов на теле, которые ты получил.
Мохита
поклонился до земли. Столько тысяч рупий раджа, конечно, не даст ему, но все же
не оставит без награды.
— Послушай,
Сиддха, оставайся у меня, и ты не пожалеешь.
В зал
вошла раджина Шьяма.
Шьяма
была в национальном наряде. Золотой обруч художественной чеканной работы
украшал лоб и был прикреплен к черным волосам булавкой с крупными камнями
изумрудов и кровавых рубинов, массивное ожерелье кованого золота охватывало
шею, на ногах низко спускались платиновые обручи с погремушками. На ней было
ярко-зеленое платье, как и полагается правоверной, и руки ее от плеч до кистей
были закрыты золотыми запястьями, перевязанными шелковыми шнурками, поддерживавшими
также и хрупкие стеклянные браслеты, спущенные на кисти рук. Среди всех этих
украшении туземной работы на руках раджины было несколько золотых браслетов с
драгоценными камнями работы лучших парижских ювелиров.
Глядя на
нее, трудно было себе представить, что эта женщина, похожая на сказочную
царицу, умеет щеголять в европейских платьях и туфлях на высоких каблуках.
— Послушай,
Шьяма… — сказал раджа. — Мохита раздобыл мне новое чудо.
При этом
верный наперсник начал улыбаться и кланяться. Раджа уже был в хорошем настроении
и хотел загладить вспышку своего гнева похвалой Мохите в присутствии жены.
— Смотри,
этот юноша умеет летать, — продолжал он, указывая на Ариэля пальцем с нанизанными
до среднего сустава перстнями.
— Так
это он! Я уже слышала, что он спас Аната. Его надо вознаградить за это, —
сказала Шьяма, приближаясь к Ариэлю. — Почему он связан? Бедняжка!.. И
какой красивый!.. Развяжите ему руки! — приказала она слугам.
— Развяжите
руки, но обвяжите веревкой вокруг тела, — поспешил сказать раджа,
беспокойно заерзав на подушке. — И держите крепче конец веревки! Ну, а
теперь, Сиддха, покажи, что ты умеешь.
На этот
раз Ариэль тотчас начал подниматься на воздух. Слуги постепенно отпускали
веревку словно от привязанного аэростата. Ариэль поднялся к высокому потолку и
начал описывать круги, разглядывая лепные украшения.
Раджа с
интересом и беспокойством следил за ним, откинувшись на подушку.
Шьяма
отошла подальше, чтобы лучше видеть, и следила за летающим человеком с побледневшим
от волнения лицом.
— Изумительно! —
воскликнула она.
— Довольно,
Сиддха! Спускайся.
Ариэль
спустился.
— Что
же все это значит? — спросила взволнованная Шьяма — Кто он? Бог? Человек?
— Сиддха
не хочет сказать нам об этом, — ответил раджа. — Но он скажет и будет
жить у нас. Не правда ли, Сиддха? И ты не улетишь от нас? Бог ты или человек,
но тебе и на небе не будет так хорошо, как у меня. Не улетишь?
— Нет!
— Ну
вот и великолепно. Но, уж не обижайся, пока все-таки мы будем присматривать за
тобой.
— Ты,
может быть, голоден, Сиддха? — дружелюбно спросила Шьяма.
Ариэль
посмотрел на нее с благодарностью. Об этом могла подумать только женщина.
Но
Ариэль немного ошибался: Шьяма была доброй женщиной, но, задавая этот вопрос,
она имела заднюю мысль: «Боги не нуждаются в пище». И своим ответом Сиддха
откроет свою сущность — божескую или человеческую.
— Да,
я проголодался, — просто ответил Ариэль, улыбнувшись.
«Не
бог!» — подумала Шьяма.
А раджа
вполголоса давал Мохите строжайшие и точнейшие указания о том, как беречь и содержать
Сиддху.
В
заключение, сняв с пальца два перстня, раджа бросил их Мохите.
Мир был
восстановлен.
|
