59
Когда-то говорили,
что душа
Сама как человек, но
лишь воздушный
И может тело вольно
покидать.
Взгляните, рядом с
девичьим лицом
Парит почти
неуловимый образ,
Шепча подсказки в
нежное ушко.
Слухи распространяются столь же бездумно и поспешно, как
цветочная пыльца, которую (сами не ведая о том) разносят пчелы, когда с
жужжанием снуют среди цветов, разыскивая нужный им нектар. Наше изящное
сравнение применимо к Фреду Винси, который, посетив дом лоуикского священника,
присутствовал там вечером при разговоре дам, оживленно обсуждавших новости,
услышанные старухой служанкой от Тэнтрип, о сделанной мистером Кейсобоном
незадолго до смерти странной приписке к завещанию по поводу мистера Ладислава.
Мисс Уинифред изумило, что ее брату давно уже все известно, - поразительный
человек Кэмден, сам, оказывается, все знает и никому не говорит. Мэри Гарт
заметила, что, может быть, рассказ о завещании затерялся среди рассказов об
обычаях и нравах пауков, которые мисс Уинифред никогда не слушает. Мисс
Фербратер усмотрела связь между интересной новостью и тем, что мистер Ладислав
всего лишь раз побывал в Лоуике, а мисс Ноубл все время что-то жалостливо
попискивала.
Фред, который ничего не знал, да и знать не хотел ни о
Ладиславе, ни о Кейсобонах, тотчас же забыл весь этот разговор и припомнил его,
лишь когда, заехав по поручению матери к Розамонде, в дверях столкнулся с
уходившим Ладиславом. Сейчас, когда замужество Розамонды положило конец ее
пикировке с братом, им почти не о чем было беседовать друг с другом, особенно
после того, как Фред предпринял неразумный и даже предосудительный, по ее
мнению, шаг, отказавшись от духовного сана и сделавшись подручным мистера
Гарта. Фред поэтому, предпочитая говорить о постороннем и "a propos
[кстати (фр.)], об этом Ладиславе", упомянул услышанную им в Лоуике
новость.
Лидгейт, как и мистер Фербратер, знал намного больше, чем
рассказал сестре Фред, а воображение увело его и того дальше. Он решил, что
Доротею и Уилла связывает взаимная нежная страсть, и не счел возможным
сплетничать по поводу столь серьезных обстоятельств. Припомнив, как был рассержен
Уилл, когда он упомянул при нем о миссис Кейсобон, Лидгейт постарался держаться
с ним как можно осмотрительнее. Дополнив домыслами то, что он доподлинно знал,
он еще более дружелюбно и терпимо стал относиться к Ладиславу и уже не
удивлялся, почему тот, объявив о своем намерении уехать, не решается покинуть
Мидлмарч. Знаменательно, что у Лидгейта не возникло желания говорить об этом с
Розамондой, - супруги очень отдалились друг от друга, к тому же он просто
побаивался, как бы жена не проболталась Уиллу. И оказался прав, хотя не
представлял себе, какой повод изберет Розамонда, чтобы затеять этот разговор.
Когда она пересказала Лидгейту услышанную от Фреда новость,
он воскликнул:
- Будь осторожна, не намекни об этом Ладиславу. Он безумно
оскорбится. Обстоятельства и впрямь щекотливы.
Розамонда отвернулась и с равнодушным видом стала поправлять
прическу. Но когда Уилл пришел к ним в следующий раз, а Лидгейта не оказалось
дома, она лукаво напомнила гостю, что, вопреки своим угрозам, он так и не уехал
в Лондон.
- Ля все знаю. Не скажу от кого, - проговорила она,
приподняв вязанье и кокетливо поверх него поглядывая. - В нашей местности
имеется могущественный магнит.
- Конечно. Вам это известно лучше всех, - не задумываясь,
галантно ответил Уилл, хотя ему не понравился новый оборот разговора.
- Нет, действительно, какой очаровательный роман: ревнивый
мистер Кейсобон предвидит, что есть некий джентльмен, женой которого охотно
стала бы миссис Кейсобон, а этот джентльмен столь же охотно женился бы на ней,
и тогда, чтобы им помешать, он устраивает так, что его жена лишается состояния,
если выйдет за этого джентльмена... и тогда... и тогда... и тогда... о, я не
сомневаюсь: все окончится необычайно романтично.
- Великий боже! Что вы имеете в виду? - сказал Уилл, у которого
багровой краской запылали щеки и уши и судорожно исказилось лицо. Перестаньте
шутить. Объясните, что вы имеете в виду?
- Как, вы в самом деле ничего не знаете? - спросила
Розамонда, весьма обрадовавшись возможности пересказать все по порядку и
произвести как можно большее впечатление.
- Нет! - нетерпеливо отозвался он.
- Вы не знаете, что мистер Кейсобон так распорядился в
завещании, что миссис Кейсобон лишится всего, если выйдет за вас замуж?
- Откуда вам это известно? - взволнованно спросил Уилл.
- Мой брат Фред слышал об этом у Фербратеров.
Уилл вскочил и схватил шляпу.
- Не сомневаюсь, что миссис Кейсобон предпочтет вас
поместью, - лукаво произнесла Розамонда.
- Бога ради, больше ни слова об этом, - так хрипло и глухо
проговорил Уилл, что трудно было узнать его обычно мелодичный голос. - Это
гнусное оскорбление для миссис Кейсобон и для меня. - Затем он сел с
отсутствующим видом, глядя прямо перед собой и ничего не видя.
- Ну вот, теперь вы на меня же и рассердились, - сказала
Розамонда. Как не совестно. Ведь вы от меня все узнали и должны быть мне
благодарны.
- Я вам благодарен, - отрывисто отозвался Уилл как человек в
гипнотическом сне, отвечающий на вопросы не просыпаясь.
- Надеюсь, мы скоро услышим о свадьбе, - весело прощебетала
Розамонда.
- Никогда! О свадьбе вы не услышите никогда!
Выпалив эти слова, он встал, протянул руку Розамонде все с
тем же сомнамбулическим видом и ушел.
Оставшись одна, Розамонда встала с кресла, прошла в дальний
конец комнаты и прислонилась к шифоньеру, с тоской глядя в окно Она опечалилась
и испытывала досаду, предшествующую тривиальной женской ревности, лишенной
почвы и оснований - если не считать основанием эгоистические причуды и капризы,
- но в то же время способной побудить к поступкам, не только к словам. "Право
же, не стоит расстраиваться", - мысленно утешила себя бедняжка, думая о
том, что куоллингемская родня ей не пишет, что Тертий, вероятно, придя домой,
начнет ей досаждать нотациями о расходах. Тайно она уже ослушалась его и
попросила отца о помощи, на что тот решительно ответил: "Того гляди, мне
самому понадобится помощь".
|
