36. ПИНОККИО НАКОНЕЦ
ПЕРЕСТАЁТ БЫТЬ ДЕРЕВЯННЫМ ЧЕЛОВЕЧКОМ И СТАНОВИТСЯ НАСТОЯЩИМ МАЛЬЧИКОМ
Пиноккио, сильно взмахивая руками, плыл вперёд и вперёд, и
вскоре заметил, что отец, сидевший у него на плечах, погрузив ноги наполовину в
воду, начал сильно дрожать, словно в перемежающейся лихорадке.
От холода или от страха? Неизвестно… Может быть, от того и
другого вместе. Пиноккио решил, что старик дрожит от страха, и начал его
успокаивать:
– Держитесь, отец! Через несколько минут мы будем, здоровые
и бодрые, стоять на твёрдой земле.
– Но где же твой хвалёный берег? – спросил старик, все
больше тревожась и напрягая зрение, как портной, вдевающий нитку в
иголку. – Я оглядываюсь во все стороны и ничего не вижу, кроме неба и моря.
– Но я вижу берег, – сказал Деревянный
Человечек, – а вы уж будьте уверены, глаза у меня, как у кошки, и ночью я
вижу лучше, чем днём.
Добряк Пиноккио притворялся, что он полон уверенности, а в
действительности его мужество все слабело. Силы его иссякли, он дышал отрывисто
и тяжело. Он чувствовал, что не может больше плыть, а берега не было видно.
Он плыл, покуда ему хватало дыхания. Затем он обернулся к
Джеппетто и сказал, задыхаясь:
– Дорогой отец… помогите мне… я умираю!
Отец с сыном уже приготовились к смерти, но в этот момент
услышали хриплый голос, звучавший, как расстроенная гитара:
– Кто здесь умирает?
– Я и мой бедный отец.
– Этот голос мне знаком. Ты Пиноккио!
– Совершенно верно. А ты?
– Я Тунец, твой товарищ по несчастью в брюхе Акулы.
– Как же ты сумел убежать?
– Я последовал твоему примеру. Ты показал мне, как это
делается, и я тоже убежал вслед за тобой.
– Мой милый Тунец, ты появился вовремя. Молю тебя именем той
любви, которую ты питаешь к маленьким тунцам, твоим деткам: помоги нам, иначе мы
пропали.
– Охотно, от всей души! Возьмитесь за мой хвост, и я вас
потащу. Через четыре минуты вы будете на берегу.
Пиноккио и Джеппетто, как вы сами понимаете, немедля приняли
это приглашение. Но, вместо того чтобы взяться за хвост, они сели к Тунцу на
спину, решив, что так удобнее.
– Не тяжело тебе? – спросил Пиноккио.
– Тяжело? Ни капли! Мне кажется, что на моей спине лежат две
раковины, – успокоил их Тунец, который был силён, как двухгодовалый
телёнок.
Достигнув берега, Пиноккио спрыгнул сам, а затем помог сойти
отцу. После этого он обратился к Тунцу и сказал взволнованно:
– Друг мой, ты спас моего отца. И поэтому у меня не хватает
слов… Позволь мне, по крайней мере, поцеловать тебя в знак моей вечной
благодарности.
Тунец высунул свою морду из воды. Пиноккио встал на колени и
запечатлел сердечнейший поцелуй в самую серёдку рыбьего рта. При этом взрыве
непритворной нежности бедный Тунец, не привыкший к такому обращению, был так
растроган, что быстро нырнул и исчез, дабы никто не видел, что он плачет.
Между тем наступил день.
Пиноккио протянул руку своему отцу Джеппетто, который еле
стоял на ногах, и сказал:
– Обопритесь на мою руку, дорогой отец, и двинемся в путь.
Мы пойдём очень медленно, как муравьи, а если устанем, то отдохнём у обочины
дороги.
– А куда мы пойдём? – спросил Джеппетто.
– Пойдём искать дом или хижину, где нам из жалости дадут
кусок хлеба, чтобы насытиться, и охапку соломы, чтобы выспаться.
Они не прошли и ста шагов, как увидели на обочине дороги две
отвратительные рожи, просившие милостыню.
Это оказались Кот и Лиса, но их трудно было узнать.
Представьте себе, что Кот, притворяясь слепым, из‑за этого со временем
действительно ослеп. А постаревшая, совершенно облезлая и облысевшая Лиса
лишилась хвоста. Это случилось таким образом: сия несчастная воровка попала в
большую нужду и в один прекрасный день вынуждена была продать свой великолепный
хвост бродячему торговцу, который смастерил из него печную метёлку.
– Ах, Пиноккио! – воскликнула Лиса страдальческим
голосом. – Подай нам, бедным калекам, маленькую милостыньку!
– …милостыньку! – повторил Кот.
– Прощайте, лицемеры! – ответил Деревянный
Человечек. – Вы меня раз обманули, во второй раз вам это не удастся.
– Поверь нам, Пиноккио, теперь мы действительно бедны и
несчастны.
– …несчастны! – повторил Кот.
– Если вы бедны, то по заслугам. Вспомните пословицу:
«Ворованным добром не выстроишь дом». Прощайте, лицемеры!
– Пожалейте нас!
– …нас!
– Прощайте, лицемеры! Вспомните пословицу: «Краденая пшеница
в еду не годится».
– Имейте снисхождение!
– …ение! – повторил Кот.
– Прощайте, лицемеры! Вспомните пословицу: «Кто куртку
ближнего загреб, тот без рубахи ляжет в гроб».
И после этих слов Пиноккио и Джеппетто спокойно пошли
дальше. Пройдя ещё сто шагов, они увидели в конце тропинки, посреди поля, красивую
соломенную хижину с черепичной крышей.
– В этой хижине кто‑то живёт, – сказал Пиноккио, –
подойдём и постучимся.
Они подошли и постучались в дверь.
– Кто там? – раздался голосок изнутри.
– Бедный отец и бедный сын, которые не имеют ни хлеба, ни
крыши над головой, – ответил Деревянный Человечек.
– Поверните ключ, и дверь откроется, – произнёс
голосок.
Пиноккио повернул ключ, и дверь открылась. Войдя в хижину,
они посмотрели во все стороны, но никого не увидели.
– Где же хозяин этого дома? – удивился Пиноккио.
– Я здесь, наверху!
Отец и сын подняли головы к потолку и увидели на балке
Говорящего Сверчка.
– О, мой милый маленький Сверчок! – приветствовал его
Пиноккио с изысканной вежливостью.
– Теперь я твой милый маленький Сверчок, не так ли? А
помнишь, как ты бросил в меня деревянным молотком, чтобы выгнать «милого
маленького Сверчка» из своего дома?
– Ты прав, мой милый маленький Сверчок! Выгони меня тоже…
Кинь в меня тоже деревянным молотком! Но сжалься над моим бедным отцом!
– Я сжалюсь над отцом и также над сыном. Но сперва я хотел
напомнить тебе твоё недружелюбие, чтобы ты понял, что на этом свете нужно, по
возможности, ко всем относиться дружелюбно, и тогда в плохие времена все
отнесутся дружелюбно к тебе.
– Ты прав, мой милый маленький Сверчок, ты тысячу раз прав,
и я приму близко к сердцу урок, который ты преподал мне. Но не скажешь ли ты
мне, каким образом ты смог заполучить такую прекрасную хижину?
– Эту хижину подарила мне вчера одна прелестная Коза, у
которой чудесная лазурно‑голубая шёрстка.
– А где теперь эта Коза? – спросил Пиноккио, очень
взволнованный.
– Не знаю.
– А когда она придёт сюда?
– Она никогда не придёт сюда. Она ушла отсюда и, уходя,
грустно сказала: «Бедный Пиноккио! Я его никогда больше не увижу. Акула его
проглотила!»
– Она так действительно сказала?.. Значит, это была
несомненно она!.. Это была она!.. Моя любимая, дорогая Фея! – всхлипнул
Пиноккио, и слезы хлынули у него из глаз.
Выплакавшись, он соорудил удобную постель из соломы для
старого Джеппетто. Затем он спросил у Говорящего Сверчка:
– Скажи мне, маленький Сверчок, где бы я мог раздобыть
стакан молока для моего бедного отца?
– Через три поля отсюда живёт огородник Джанджо, у которого
имеются три молочные коровы. Иди к нему, и ты там сможешь получить всё, что
тебе нужно.
Пиноккио побежал к дому огородника Джанджо. Огородник
спросил:
– Сколько тебе нужно молока?
– Полный стакан.
– Стакан молока стоит один сольдо. Дай мне раньше этот
сольдо.
– Но у меня нет даже чентезимо, – ответил Пиноккио
смутившись.
– Плохо твоё дело. Деревянный Человечек, – проговорил
огородник. – Если у тебя нет даже чентезимо, я не могу тебе дать даже
напёрстка молока.
– Ничего не поделаешь, – сказал Пиноккио и собрался
уходить.
– Подожди минутку, – промолвил Джанджо. – Пожалуй,
мы сможем столковаться. Ты согласен крутить ворот?
– Что значит «ворот»?
– Это такое устройство, при помощи которого достают воду из
колодца для поливки овощей.
– Я попробую.
– Хорошо. В таком случае, вытяни из колодца сто вёдер воды,
и ты получишь стакан молока.
– Согласен.
Джанджо повёл Деревянного Человечка на огород и показал ему,
как надо вертеть ворот. Пиноккио сразу же приступил к делу. Но, пока он вытащил
сто вёдер воды, он облился потом с головы до ног. За всю свою жизнь он никогда
так не трудился.
– До сих пор, – сказал огородник, – эту работу
исполнял мой ослик. Но теперь бедное животное лежит при смерти.
– Можно мне посмотреть на него? – спросил Деревянный
Человечек.
– Пожалуйста.
В конюшне Пиноккио увидел на соломе милого ослика, который
умирал от голода и непосильного труда. Внимательно осмотрев его, Пиноккио
печально сказал про себя: «Этот ослик мне знаком. Его лицо я когда‑то видел».
И он наклонился над осликом и спросил на ослином наречии:
– Кто ты такой?
Услышав вопрос, умирающий ослик открыл глаза и пробормотал
на том же наречии:
– Я… Фи… и… ти… иль…
После чего он снова закрыл глаза и умер.
– Ах, бедный Фитиль! – пробормотал Пиноккио.
Он взял горсть соломы и вытер слезу, скатившуюся по его
лицу.
– Почему ты так горюешь над ослом, который тебе не стоил
денег? – удивился огородник. – Что тогда остаётся делать мне,
купившему его за наличные?
– Я вам объясню… Он был моим другом.
– Твоим другом?
– Моим школьным товарищем.
– Что? – вскричал Джанджо и громко захохотал. –
Что ты городишь? Ты ходил с ослами в школу?.. Надо думать, что ты там изучал
интересные предметы!
Деревянный Человечек, сконфуженный этими словами, ничего не
ответил, только взял стакан парного молока и вернулся обратно в хижину.
И, начиная с этого дня, он пять месяцев подряд каждый день
вставал на рассвете и шёл вертеть ворот, чтобы заработать стакан молока для
больного отца. Мало того: в течение этого времени он научился плести маленькие
и большие корзины из камыша. И деньги, полученные от продажи корзин, он тратил
весьма разумно. Между прочим, он самостоятельно смастерил изящное кресло на
колёсиках, и в этом кресле вывозил своего отца в хорошую погоду на гулянье,
чтобы старик мог дышать свежим воздухом.
По вечерам он упражнялся в чтении и письме. В ближней
деревне он купил за несколько сольдо толстую книгу, не имевшую начала и конца,
и по этой книге занимался чтением. А для письма он употреблял заострённую
соломину. А так как у него не было ни чернил, ни чернильницы, то он обмакивал
соломину в горшочек, в который выжимал сок черники и вишни.
Таким образом ему удалось не только устроить своему больному
отцу безбедное житьё, но и отложить ещё сорок сольдо себе на новый костюм.
Однажды утром он сказал отцу:
– Пойду‑ка я на ближайший рынок и куплю себе куртку, колпак
и пару ботинок. А когда я вернусь домой, – добавил он, смеясь, – я
буду так хорошо одет, что вы меня примете за важного синьора.
И он ушёл из дому и на радостях побежал вприпрыжку. Вдруг он
услышал, как кто‑то зовёт его по имени. Он обернулся и увидел красивую Улитку,
которая вылезла из‑под куста.
– Ты меня уже не узнаешь? – спросила Улитка.
– Да… нет… не знаю!
– Разве ты не помнишь ту Улитку, которая была служанкой у
Феи с лазурными волосами? Разве ты уже забыл, как я со свечкой спускалась по
лестнице и как ты торчал одной ногой в двери?
– Разве я мог это забыть! – вскричал Пиноккио. –
Скажи скорее, красивая маленькая Улитка: где ты оставила мою добрую Фею? Как
она живёт? Простила ли она меня? Думает ли она обо мне? Любит ли она меня ещё?
Могу ли я её увидеть?
На все эти вопросы, которые Пиноккио выпалил единым духом.
Улитка ответила с привычной медлительностью:
– Милый Пиноккио, бедная Фея лежит в больнице неподалёку
отсюда.
– В больнице?
– Да, к сожалению! Она так много пережила, теперь она очень
больна и не может купить себе даже куска хлеба.
– Неужели это правда?.. Как мне больно! Ах, моя бедная Фея,
моя бедная Фея!.. Если бы я имел миллион, я бы ей немедленно отнёс… Но у меня
только сорок сольдо… Вот они. Я хотел как раз купить себе на них новый костюм.
Возьми их, Улитка, и отнеси немедленно моей доброй Фее!
– А твой новый костюм?
– К чему мне сейчас новый костюм! Я с удовольствием продам и
вот эти старые отрепья, которые на мне, только бы ей помочь! Иди, Улитка, и
поторопись! А через два дня снова возвращайся сюда, тогда я, пожалуй, смогу
добавить ещё пару сольдо. До сих пор я работал, чтобы поддержать моего отца. С
сегодняшнего дня я буду работать на пять часов больше, чтобы поддержать и мою
добрую мать. До свидания. Улитка. Через два дня я жду тебя!
Улитка, вопреки всем своим привычкам, убежала так быстро,
словно ящерица в самую жаркую августовскую пору.
Когда Пиноккио вернулся домой, отец спросил его:
– А твой новый костюм?
– Я не мог подыскать ничего подходящего. Попробую в
следующий раз.
В этот вечер Пиноккио лёг спать не в десять часов, а в
полночь. И он сплёл не восемь корзин из камыша, а шестнадцать. После этого он
лёг в постель и уснул. И во сне он увидел Фею. Она была ослепительно прекрасна.
Она с улыбкой поцеловала его и сказала:
– Молодец, Пиноккио! Так как у тебя доброе сердце, я прощаю
тебе все твои проделки до нынешнего дня. Дети, которые помогают родителям в
нужде и болезни, заслуживают великой похвалы и великого уважения, даже если они
не являются образцами послушания и хорошего поведения. Будь разумным человеком
в будущем, и ты будешь счастлив!
В это мгновение сон окончился, и Пиноккио проснулся.
Представьте же себе его изумление, когда, проснувшись, он
заметил, что он уже больше не Деревянный Человечек, а настоящий мальчик, как
все мальчики! Он осмотрелся и вместо привычных стен соломенной хижины увидел
красивую светлую комнатку. Он соскочил с кровати и увидел красивый новый
костюм, новый колпак и пару кожаных сапожек точно по его мерке.
Он быстро оделся и, разумеется, прежде всего сунул руки в
карманы. Оттуда он вытащил маленький кошелёк из слоновой кости, и на кошельке
было написано: «Фея с лазурными волосами возвращает своему милому Пиноккио
сорок сольдо и благодарит его за доброе сердце». Он открыл кошелёк и вместо
сорока медных сольдо ему в глаза сверкнули сорок новеньких золотых цехинов.
Потом он посмотрел в зеркало и не узнал себя. Он не увидел
больше прежнего деревянного человечка, куклу, а увидел живого, умного,
красивого мальчика с каштановыми волосами и голубыми глазами, с весёлым,
радостным лицом.
Во время всех этих чудесных событий, следовавших одно за
другим, Пиноккио уже толком не знал, бодрствует он или спит с открытыми
глазами.
«А где же мой отец?» – вдруг подумал он. Он пошёл в соседнюю
комнату и нашёл старого Джеппетто здоровым, бодрым и в добром расположении
духа, как некогда. Старик опять держал в руках свой инструмент и в это время
как раз вырезал великолепную раму с листьями, цветами и всевозможными звериными
головами.
– Скажите мне, пожалуйста, дорогой отец, как вы объясните
это внезапное превращение? – спросил Пиноккио, обнял Джеппетто и сердечно
его поцеловал.
– Это внезапное превращение в нашем доме – исключительно
твоя заслуга, – ответил Джеппетто.
– Почему моя?
– Потому что скверные дети, становясь хорошими детьми,
обретают способность делать все вокруг себя новым и прекрасным.
– А куда девался старый деревянный Пиноккио?
– Вот он стоит, – ответил Джеппетто.
И он показал на большую деревянную куклу – деревянного
человечка, прислонённого к стулу. Голова его была свернула набок, руки
безжизненно висели, а скрещённые ноги так сильно подогнулись, что нельзя было
понять, каким образом он вообще может держаться в вертикальном положении.
Пиноккио обернулся и пристально осмотрел его. И, после того
как он его минуту пристально осматривал, он произнёс с глубоким вздохом:
– Какой я был смешной, когда был Деревянным Человечком! И
как я счастлив, что теперь я настоящий мальчик!
|