31. ПОСЛЕ ПЯТИ МЕСЯЦЕВ
БЛАЖЕННОГО БЕЗДЕЛЬЯ ПИНОККИО ЗАМЕЧАЕТ, К СВОЕМУ ВЕЛИКОМУ ИЗУМЛЕНИЮ, ЧТО…
Наконец фургон приблизился, причём совершенно бесшумно, так
как его колеса были обернуты паклей и ветошью.
Фургон тащили двенадцать упряжек маленьких ослов, все одного
роста, хотя и различной окраски.
Некоторые были серые, другие – белые, третьи – в крапинку,
словно осыпанные перцем и солью, а четвёртые – в синюю и жёлтую полоску.
Но самое удивительное было то, что на ногах у всех двадцати
четырех осликов были не подковы, как у других вьючных животных, а белые кожаные
сапожки, как у людей.
Кто же был кучером этого фургона?
Представьте себе господинчика, толстенького, кругленького и
мягонького, как масляный шар, с лицом, похожим на розовое яблочко, с ротиком,
беспрерывно смеющимся, и с тоненьким льстивым голоском, похожим на голосок
кота, выпрашивающего что‑то вкусненькое у своей хозяйки.
Все мальчишки при виде его бывали очарованы и взапуски лезли
в его фургон, с тем чтобы он их отвёз в ту истинно блаженную страну, которая
обозначена на географической карте под манящим названием Страна Развлечений.
И действительно, фургон был уже полон мальчишек от восьми до
двенадцати лет. Он был набит ими, как бочка селёдками. Мальчишкам было так
тесно и неудобно, что они еле дышали, но никто из них не кричал «ой» и никто не
жаловался. Прекрасная надежда через несколько часов очутиться в стране, где нет
ни книг, ни школ, ни учителей, делала их такими счастливыми и довольными, что
они уже не боялись никаких усилий и тягот, не хотели ни есть, ни пить, ни
спать.
Как только фургон остановился. Господинчик, бесконечно
кривляясь и выламываясь, обратился к Фитилю с улыбкой:
– Скажи мне, мой красавец, ты тоже хочешь отправиться с нами
в счастливую страну?
– Конечно, хочу.
– Но я должен обратить твоё внимание, мой красавчик, на то,
что в фургоне нет места. Как видишь, он переполнен.
– Неважно, – возразил Фитиль, – раз в фургоне нет
места, я усядусь на дышло.
И, подпрыгнув, он очутился на дышле.
– А ты, родненький, – льстиво обратился Господинчик к
Пиноккио, – что нужно тебе? Поедешь с нами или останешься здесь?
– Я останусь, – ответил Пиноккио. – Я пойду домой.
Я хочу заниматься и делать успехи в школе, как все другие приличные ребята.
– Бог в помощь!
– Пиноккио, – вмешался Фитиль, – послушай меня,
поезжай с нами, и мы весело заживём.
– Нет, нет, нет!
– Поезжай с нами, и мы весело заживём! – крикнули
четыре голоса из фургона.
– Поезжай с нами, и мы весело заживём! – подхватили все
сто голосов.
– А если я с вами поеду, что тогда скажет моя добрая
Фея? – спросил Деревянный Человечек, начиная колебаться.
– Зачем тебе думать об этом! Лучше думай о том, что мы едем
в страну, где будем бегать без дела с утра до вечера.
Пиноккио ничего не ответил, только вздохнул. Потом он
вздохнул ещё раз и ещё раз. И после третьего вздоха он наконец сказал:
– Раздвиньтесь немного. Я тоже поеду.
– Места все заняты, – ответил Господинчик, – но,
чтобы ты видел, как мы тебе рады, я могу уступить тебе своё кучерское место.
– А вы?
– Я пойду пешком рядом с фургоном.
– Нет, этого я не могу допустить, я лучше сяду к одному из
этих осликов на спину, – возразил Пиноккио.
И он сразу же подошёл к ослику – это был правый ослик в
первой упряжке – и попытался прыгнуть ему на спину. Но милое животное внезапно
обернулось и с такой силой ударило его мордой в живот, что Пиноккио грохнулся
на землю и задрыгал ногами.
Можете себе представить оглушительный хохот мальчишек, когда
они это увидели.
Но Господинчик не смеялся. Он тут же подошёл к строптивому
ослику, притворился, что целует его, но при этом в наказание откусил ему половину
правого уха.
Между тем Пиноккио, разъярённый, вскочил на ноги и ловко
прыгнул бедному животному прямо на спину. И прыжок был такой точный и красивый,
что мальчики перестали смеяться и воскликнули: «Да здравствует Пиноккио!» – и
разразились нескончаемыми аплодисментами.
Вдруг ослик поднял задние ноги и отшвырнул Деревянного
Человечка на дорогу, прямо на кучу щебня.
Тут снова раздался невероятный хохот. Но Господинчик не
рассмеялся, а преисполнился такой любви к беспокойному ослику, что вместе с
поцелуем откусил ему половину и левого уха. Потом он сказал Деревянному
Человечку:
– Садись снова и не бойся. Этот ослик не без причуд. Но я
ему шепнул одно словечко и надеюсь, что теперь он будет сдержанный и смирный.
Пиноккио уселся. Тронулись. Но в то время как ослики бежали
галопом и фургон тарахтел по камням мостовой. Деревянному Человечку послышался
тихий, чуть внятный голос, сказавший ему:
– Бедный дурень, ты сделал по‑своему, и ты пожалеешь об
этом!
Пиноккио, испуганный, осмотрелся по сторонам, не понимая, кто
произнёс эти слова. Но он никого не увидел: ослики бежали галопом, фургон
катился полным ходом, мальчишки в карете спали. Фитиль храпел, как сурок, а
Господинчик на облучке напевал про себя:
В ночное время дрыхнут все,
Лишь я, лишь я не сплю…
Когда они проехали ещё с полкилометра, Пиноккио снова
услышал тот же тихий голосок, сказавший ему:
– Имей в виду, болван! Мальчики, бросившие учение и
отвернувшиеся от книг, школ, учителей, чтобы удовольствоваться только игрой и
развлечениями, плохо кончают… Я это знаю по собственному опыту… и могу тебе это
сказать. В один прекрасный день ты тоже будешь плакать, как я теперь плачу… но
тогда будет слишком поздно.
При этих словах, похожих больше на шелест листьев, нежели на
человеческую речь, Деревянный Человечек страшно испугался, спрыгнул со спины
ослика и схватил его за морду.
Представьте себе его изумление, когда он заметил, что ослик
плачет… плачет, как маленький мальчик.
– Эй, синьор Господинчик! – позвал Пиноккио хозяина
фургона. – Вы знаете новость? Этот ослик плачет!
– Пусть плачет. Придёт время – зарыдает.
– Но неужели вы научили его разговаривать?
– Нет. Он сам научился произносить несколько слов, так как в
продолжение трех лет жил в компании дрессированных собак.
– Бедное животное!
– Живей, живей, – заторопил его Господинчик, – мы
не можем транжирить своё время на то, чтобы смотреть, как плачет осел. Садись,
и поехали! Ночь прохладна, и путь далёк.
Пиноккио безропотно подчинился. Фургон снова тронулся, и на
рассвете они благополучно достигли Страны Развлечений.
Эта страна не была похожа ни на одну другую страну в мире.
Её население состояло исключительно из детей. Самым старшим было четырнадцать
лет, а самым младшим – восемь. На улицах царило такое веселье, такой шум и гам,
что можно было сойти с ума. Всюду бродили целые стаи бездельников. Они играли в
орехи, в камушки, в мяч, ездили на велосипедах, гарцевали на деревянных
лошадках, играли в жмурки, гонялись друг за другом, бегали переодетые в
клоунов, глотали горящую паклю, декламировали, пели, кувыркались, стреляли,
ходили на руках, гоняли обручи, разгуливали, как генералы, с бумажными шлемами
и картонными мечами, смеялись, кричали, орали, хлопали в ладоши, свистели и
кудахтали. Короче говоря, здесь царила такая адская трескотня, что надо было
уши заткнуть ватой, чтобы не оглохнуть.
На всех площадях стояли небольшие балаганы, с утра до ночи
переполненные детьми, а на стенах всех домов можно было прочитать самые
необыкновенные вещи, написанные углём, как например: «Да сдраствуют игружки!»
(вместо: «Да здравствуют игрушки!»), «Мы не хатим ф школу!» (вместо: «Мы не
хотим в школу!»), «Далой орихметику!» (вместо: "Долой арифметику! ").
Пиноккио, Фитиль и остальные ребята, приехавшие с
Господинчиком, только успели вступить в город, как сразу же кинулись в самое средоточие
сутолоки и через несколько минут, как вы можете легко догадаться, стали
закадычными друзьями всех других детей.
Кто ещё чувствовал себя счастливее и довольнее их!
В таких разнообразных развлечениях и забавах часы, дни и
недели пролетали, как сон.
– Ах, какая прекрасная житуха! – говорил Пиноккио
каждый раз, когда случайно встречал Фитиля.
– Теперь ты видишь, что я был прав! – отвечал
Фитиль. – А ты не хотел ехать с нами! А ты хотел обязательно идти домой к
своей Фее и тратить время на учение!.. Если ты на сегодняшний день избавлен от
тупоумных книг и школ, ты должен благодарить меня, мои советы и усилия! Ты это
понимаешь? Только настоящий друг способен оказать такую услугу!
– Это правда. Фитиль. Если я на сегодняшний день
действительно счастливый мальчик, то это только твоя заслуга. А знаешь, что мне
говорил учитель про тебя? Он мне всегда говорил: «Не водись с этим бродягой!
Фитиль плохой товарищ и к добру тебя не приведёт».
– Бедный учитель! – покачал головой Фитиль. – Я
слишком хорошо знаю, что он меня терпеть не мог и говорил про меня всякие
гадости. Но я великодушен и прощаю ему это.
– Ты благородный человек! – воскликнул Пиноккио,
сердечно обнял своего друга и поцеловал его в лоб.
Такое беспечальное житьё, с играми и болтовнёй с утра до
вечера, без лицезрения хотя бы одной книги или школы, продолжалось уже полных
пять месяцев, когда Пиноккио, проснувшись однажды утром, был неприятно поражён
событием, основательно испортившим ему настроение…
|