Глава VIII ПЕРВЫЙ
БАЛ
В
восемнадцать лет мисс Мэррей предстояло покинуть безвестность классной комнаты
и погрузиться в вихрь блестящей светской жизни – конечно, в той мере, в какой
его можно обрести вне Лондона, ибо папенька не желал расставаться со своими
сельскими удовольствиями и занятиями даже на несколько недель столичного
сезона. Ее светский дебют был назначен на третье января – маменька намеревалась
дать великолепный бал для всей аристократии О. и его окрестностей в радиусе
двадцати миль, пригласив также сливки сельской знати. Разумеется, мисс Мэррей
ждала этого бала с величайшим нетерпением и самыми радостными предвкушениями.
– Мисс
Грей, – сказала она как-то вечером за месяц до знаменательного дня,
оторвав меня от длинного и очень интересного письма моей сестры, которое я
утром только вскрыла и, убедившись, что дурных новостей оно не содержит,
отложила до более тихого часа. – Мисс Грей, да бросьте же ваше скучное,
глупое письмо и послушайте меня. Уж конечно, это будет вам куда интереснее.
Она
уселась на пуфик у моих ног, и я, подавив досадливый вздох, начала складывать
послание Мэри.
– Ну
почему вы не предупредили ваших добрых домашних, чтобы они не надоедали вам такими
длинными излияниями? – сказала она. – А главное, писали бы на
приличной бумаге, а не на таких огромных вульгарных листах. Видели бы вы, какие
очаровательные записочки мама посылает своим друзьям!
– Мои
добрые домашние, – ответила я, – прекрасно знают, что чем длиннее
письмо, тем оно мне приятнее. И мне было бы очень больно получать от них
очаровательные записочки. А обвинять тех, кто пишет на больших листах, в
вульгарности – это ведь чуть-чуть вульгарно, не правда ли, мисс Мэррей?
– Это
я сказала только, чтобы подразнить вас! А теперь поговорим о бале. До него вы
не должны никуда уезжать. Домой отправитесь после.
– Но
почему? Я ведь на балу не буду.
– Да,
конечно. Однако полюбуетесь комнатами во всем параде, послушаете издали музыку,
а главное, увидите меня в моем чудесном новом платье. Я буду такой
очаровательной, что совсем вас покорю. Нет, останьтесь, останьтесь!
– Мне
очень хотелось бы посмотреть на вас, но у меня будет еще много случаев
полюбоваться вами в не менее чудесных платьях перед множеством других балов и
званых вечеров, а огорчить моих близких, отложив отъезд, я не могу.
– Ах,
да забудьте вы ваших близких! Напишите, что мы вас не отпускаем.
– Но,
по правде говоря, я и сама огорчусь. Я соскучилась по ним так же, как они по
мне, а может быть, и больше.
– Так
ведь задержитесь вы всего на несколько дней!
– Согласно
моим вычислениям, почти на две недели. И мне даже подумать трудно, что Рождество
я проведу не дома. Главное же – моя сестра выходит замуж.
– Неужели?
А когда?
– Через
месяц с небольшим. Но я хочу помочь ей с приготовлениями и побыть с ней, пока
она нас еще не покинула.
– А
почему вы раньше мне не сказали?
– Но
я узнала об этом только сейчас. Из письма, которое вы объявили скучным и глупым
и не дали мне дочесть.
– А
за кого она выходит?
– За
мистера Ричардсона, священника соседнего прихода.
– Он
богат?
– Нет,
только обеспечен.
– Он
красив?
– Нет,
только приятен.
– Молод?
– Нет.
Среднего возраста.
– Помилуйте!
Что за жених! А дом у него какой?
– Небольшой
дом при церкви. Крыльцо увито плющом, старый сад и…
– Ах,
перестаньте! Мне будет дурно. Как она все это вынесет?
– Думаю,
она не только все это вынесет, но и будет очень счастлива. Вы ведь не спросили
меня, какой мистер Ричардсон человек. Добрый ли, умный, с хорошим характером? И
на все эти вопросы я ответила бы «да». Во всяком случае, так думает Мэри, и
надеюсь, что она не ошибается.
– Но…
бедняжка! Да как она даже подумать может, чтобы провести всю свою жизнь взаперти
с гадким старикашкой и без всяких надежд на что-нибудь лучшее?
– Он
вовсе не старикашка. Ему немногим больше тридцати пяти, а ей уже двадцать
восемь, серьезна же она на все пятьдесят.
– О!
Тогда, пожалуй… Они друг другу подходят. Только его ведь называют «почтенный пастырь»?
– Не
знаю. Но если называют, думаю, он этого достоин.
– Какой
ужас! И она будет носить белый передник? И печь пироги и пудинги?
– Про
белый передник ничего сказать не могу, но пироги и пудинги иногда она печь
будет. Хотя это навряд ли ее огорчит: она их уже много раз пекла!
– И
она будет ходить по деревне в простенькой шали и огромной соломенной шляпе, угощая
бедных прихожан духовными трактатами и бульоном из костей?
– Право,
не знаю. Но, наверное, она постарается помогать им, подкрепляя и душу и тело,
как всегда делает наша мама.
|
