XIX
Я
проворно спустился с виноградника и бросился в город. Быстро обошел я все
улицы, заглянул всюду, даже в окна фрау Луизе, вернулся к Рейну и побежал по
берегу… Изредка попадались мне женские фигуры, но Аси нигде не было видно. Уже
не досада меня грызла, – тайный страх терзал меня, и не один страх я
чувствовал… нет, я чувствовал раскаяние, сожаление самое жгучее, любовь –
да! – самую нежную любовь. Я ломал руки, я звал Асю посреди надвигавшейся
ночной тьмы, сперва вполголоса, потом все громче и громче; я повторял сто раз,
что я ее люблю, я клялся никогда с ней не расставаться; я дал бы все на свете,
чтобы опять держать ее холодную руку, опять слышать ее тихий голос, опять
видеть ее перед собою… Она была так близка, она пришла ко мне с полной
решимостью, в полной невинности сердца и чувств, она принесла мне свою
нетронутую молодость… и я не прижал ее к своей груди, я лишил себя блаженства
увидеть, как ее милое лицо расцвело бы радостью и тишиной восторга… Эта мысль
меня с ума сводила.
«Куда
она могла пойти, что она с собою сделала?» – восклицал я в тоске бессильного
отчаяния… Что-то белое мелькнуло вдруг на самом берегу реки. Я знал это место;
там, над могилой человека, утонувшего лет семьдесят тому назад, стоял до
половины вросший в землю каменный крест со старинной надписью. Сердце во мне
замерло… Я подбежал к кресту: белая фигура исчезла. Я крикнул: «Ася!» Дикий
голос испугал меня самого – но никто не отозвался…
Я решил
пойти узнать, не нашел ли ее Гагин.
XX
Быстро
взбираясь по тропинке виноградника, я увидел свет в комнате Аси… Это меня несколько
успокоило.
Я
подошел к дому; дверь внизу была заперта, я постучался. Неосвещенное окошко в
нижнем этаже осторожно отворилось, и показалась голова Гагина.
–
Нашли? – спросил я его.
– Она
вернулась, – ответил он мне шепотом, – она в своей комнате и
раздевается. Все в порядке.
– Слава
богу! – воскликнул я с несказанным порывом радости, – слава богу!
Теперь все прекрасно. Но вы знаете, мы должны еще переговорить.
– В
другое время, – возразил он, тихо потянув к себе раму, – в другое
время, а теперь прощайте.
– До
завтра, – сказал я, – завтра все будет решено.
–
Прощайте, – повторил Гагин. Окно затворилось.
Я чуть
было не постучал в окно. Я хотел тогда же сказать Гагину, что я прошу руки его
сестры. Но такой сватанье в такую пору… «До завтра, – подумал я, –
завтра я буду счастлив…»
Завтра я
буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не
помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее – и то не день, а
мгновенье.
Я не
помню, как я дошел до З. Не ноги меня несли, не лодка меня везла: меня
поднимали какие-то широкие, сильные крылья. Я прошел мимо куста, где пел
соловей, я остановился и долго слушал: мне казалось, он пел мою любовь и мое
счастье.
|
