ТРЕТЬЯ СТЕНА
Понемногу
Кристо привык к тому необычайному миру, который окружал его. Все звери, птицы и
гады, наполнявшие сад, были хорошо приручены. С некоторыми из них у Кристо
завязалась даже дружба. Собаки со шкурой ягуара, так напугавшие его в первый
день, ходили за ним по пятам, лизали руки, ласкались. Ламы брали хлеб из рук.
Попугаи слетали на его плечо.
За садом
и зверями ухаживали двенадцать негров, таких же молчаливых или немых, как Джим.
Кристо никогда не слышал, чтобы они разговаривали даже друг с другом. Каждый
молча делал свою работу. Джим был чем-то вроде управляющего. Он наблюдал за
неграми и распределял их обязанности. А Кристо, к его собственному удивлению,
был назначен помощником Джима. Работы у Кристо было не так уж много, кормили
его хорошо. Он не мог жаловаться на свою жизнь. Одно его беспокоило — это
зловещее молчание негров. Он был уверен, что Сальватор отрезал всем им языки. И
когда Сальватор изредка вызывал Кристо к себе, индеец всякий раз думал: «Язык
резать». Но вскоре Кристо стал меньше бояться за свой язык.
Однажды
Кристо увидел Джима, спящего в тени оливковых деревьев. Негр лежал на спине,
раскрыв рот. Кристо воспользовался этим, осторожно заглянул внутрь рта спящего
и убедился, что язык старого негра находится на месте. Тогда индеец немного
успокоился.
Сальватор
строго распределил свой день. От семи до девяти утра доктор принимал больных
индейцев, с девяти до одиннадцати оперировал, а затем уходил к себе в виллу и
занимался там в лаборатории. Он оперировал животных, а потом долго изучал их.
Когда же кончались его наблюдения, Сальватор отправлял этих животных в сад.
Кристо, убирая иногда в доме, проникал в лабораторию. Все, что он видел там,
поражало его. Там в стеклянных банках, наполненных какими-то растворами,
пульсировали разные органы. Отрезанные руки и ноги продолжали жить. И когда эти
живые, отделенные от тела части начинали болеть, то Сальватор лечил их,
восстанавливая угасавшую жизнь.
На
Кристо все это нагоняло ужас. Он предпочитал находиться среди живых уродов в
саду.
Несмотря
на то доверие, которое Сальватор оказывал индейцу, Кристо не смел проникнуть за
третью стену. А это его очень интересовало. Как-то в полдень, когда все
отдыхали, Кристо подбежал к высокой стене. Из-за стены он услышал детские
голоса — он различал индейские слова. Но иногда к детским голосам
присоединялись чьи-то еще более тонкие, визжащие голоса, как будто спорившие с
детьми и говорившие на каком-то непонятном наречии.
Однажды,
встретив Кристо в саду, Сальватор подошел к нему и, по обычаю глядя прямо в глаза,
сказал:
— Ты
уже месяц работаешь у меня, Кристо, и я доволен тобой. В нижнем саду заболел
один из моих слуг. Ты заменишь его. Ты увидишь там много нового. Но помни наш
уговор: крепко держи язык за зубами, если не хочешь потерять его.
— Я
уже почти разучился говорить среди ваших немых слуг, — ответил Кристо.
— Тем
лучше. Молчание — золото. Если ты будешь молчать, ты получишь много золотых
пезо. Я надеюсь через две недели поставить на ноги моего больного слугу.
Кстати, ты хорошо знаешь Анды?
— Я
родился в горах.
— Прекрасно.
Мне нужно будет пополнить мой зверинец новыми животными и птицами. Я возьму
тебя с собой. А теперь иди. Джим проводит тебя в нижний сад.
Ко
многому уже привык Кристо. Но то, что он увидел в нижнем саду, превосходило его
ожидания.
На
большом, освещенном солнцем лугу резвились голые дети и обезьяны. Это были дети
разных индейских племен. Среди них были и совсем маленькие — не более трех лет,
старшим было лет двенадцать. Эти дети были пациентами Сальватора. Многие из них
перенесли серьезные операции и были обязаны Сальватору своей жизнью.
Выздоравливающие дети играли, бегали в саду, а потом, когда силы их возвращались,
родители брали их домой.
Кроме
детей, здесь жили обезьяны. Бесхвостые обезьяны. Обезьяны без клочка шерсти на
теле.
Самое
удивительное — все обезьяны, одни лучше, другие хуже, умели говорить. Они
спорили с детьми, бранились, визжали тонкими голосами. Но все же обезьяны мирно
уживались с детьми и ссорились с ними не больше, чем дети между собой.
Кристо
подчас не мог решить, настоящие ли это обезьяны или люди.
Когда
Кристо ознакомился с садом, он заметил, что этот сад меньше, чем верхний, и еще
круче спускается к заливу, упираясь в отвесную, как стена, скалу.
Море
находилось, вероятно, недалеко за этой стеной. Из-за стены долетал гул морского
прибоя.
Обследовав
через несколько дней эту скалу, Кристо убедился, что она искусственная. В
густых зарослях глициний Кристо обнаружил серую железную дверь, выкрашенную под
цвет скал, совершенно сливавшуюся с ними.
Кристо
прислушался. Ни один звук, кроме прибоя, не долетал из-за скалы. Куда вела эта
узкая дверь? На берег моря?
Вдруг
послышался возбужденный детский крик. Дети смотрели на небо. Кристо поднял
голову и увидел небольшой красный детский шар, медленно летевший через сад.
Ветер относил шар в сторону моря.
Обычный
детский шар, пролетавший над садом, очень взволновал Кристо. Он стал беспокоиться.
И как только выздоровевший слуга вернулся, Кристо отправился к Сальватору и
сказал ему:
— Доктор!
Скоро мы едем в Анды, быть может, надолго. Разрешите мне повидаться с дочерью и
внучкой.
Сальватор
не любил, когда его слуги уходили со двора, и предпочитал иметь одиноких.
Кристо молчаливо ждал, глядя в глаза Сальватора.
Сальватор,
холодно посмотрев на Кристо, напомнил ему:
— Помни
наш уговор. Береги язык! Возвращайся не позже как через три дня. Подожди!
Сальватор
удалился в другую комнату и вынес оттуда замшевый мешочек, в котором позванивали
золотые пезо.
— Вот
твоей внучке. И тебе за молчание.
|