НЕПРИЯТНАЯ ВСТРЕЧА
Ихтиандр
чувствовал себя очень плохо. Рана на шее болела. У него был жар. Ему было
трудно дышать на воздухе.
Но
утром, несмотря на недомогание, он отправился на берег к скале, чтобы встретить
Гуттиэре. Она пришла в полдень.
Стояла
невыносимая жара. От раскаленного воздуха, от мелкой белой пыли Ихтиандр стал задыхаться.
Он хотел остаться на берегу моря, но Гуттиэре торопилась, она должна была
вернуться в город.
— Отец
уходит по делам, и я должна оставаться в лавке.
— Тогда
я провожу вас, — сказал юноша, и они пошли по наклонной пыльной дороге,
ведущей к городу.
Навстречу
им, низко опустив голову, шел Ольсен. Он чем-то был озабочен и прошел мимо, не
заметив Гуттиэре. Но девушка окликнула его.
— Мне
нужно сказать ему только два слова, — сказала Гуттиэре, обращаясь к
Ихтиандру, и, повернув назад, подошла к Ольсену.
Они тихо
и быстро о чем-то говорили. Казалось, девушка упрашивает его.
Ихтиандр
шел в нескольких шагах позади них.
— Хорошо,
сегодня после полуночи, — услышал он голос Ольсена. Великан пожал руку девушке,
кивнул головой и быстро продолжал путь.
Когда
Гуттиэре подошла к Ихтиандру, у него горели щеки и уши. Ему хотелось поговорить
наконец с Гуттиэре об Ольсене, но он не находил слов.
— Я
не могу, — начал он, задыхаясь, — я должен узнать… Ольсен… вы
скрываете от меня какую-то тайну. Вы должны с ним встретиться ночью. Вы любите
его?
Гуттиэре
взяла Ихтиандра за руку, ласково взглянула на него и, улыбаясь, спросила:
— Вы
верите мне?
— Я
верю… Вы знаете, я люблю вас, — теперь Ихтиандр знал это слово, — но
я… но мне так тяжело.
Это была
правда. Ихтиандр страдал от неизвестности, но в эту минуту он еще чувствовал в
боках острую режущую боль. Он задыхался. Румянец сошел с его щек, и теперь лицо
его было бледно.
— Вы
совсем больны, — беспокойно сказала девушка. — Успокойтесь, прошу
вас. Милый мой мальчик. Я не хотела говорить вам всего, но, чтобы успокоить
вас, я скажу. Слушайте.
Какой-то
всадник промчался мимо них, но, взглянув на Гуттиэре, круто повернул лошадь и
подъехал к молодым людям. Ихтиандр увидел смуглого, уже немолодого человека, с
пушистыми, приподнятыми вверх усами и небольшой эспаньолкой.
Где-то,
когда-то Ихтиандр видел этого человека. В городе? Нет… Да, там, на берегу.
Всадник
похлопал хлыстом по сапогу, подозрительно и враждебно оглядел Ихтиандра и подал
руку Гуттиэре.
Поймав
руку, он неожиданно, приподняв девушку к седлу, поцеловал ее руку и засмеялся.
— Попалась! —
Отпустив руку нахмурившейся Гуттиэре, он продолжал насмешливо и в то же время
раздраженно:
— Где
же это видано, чтобы невесты накануне свадьбы разгуливали с молодыми людьми?
Гуттиэре
рассердилась, но он не дал ей говорить:
— Отец
давно ждет вас. Я буду в лавке через час. Ихтиандр уже не слышал последних
слов. Он вдруг почувствовал, что в глазах у него потемнело, какой-то ком подкатил
к горлу, дыхание остановилось. Он не мог больше оставаться на воздухе.
— Так
вы… все-таки обманули меня… — проговорил он посиневшими губами.
Ему
хотелось говорить — высказать всю обиду или узнать все, но боль в боках
становилась невыносимой, он почти терял сознание.
Наконец
Ихтиандр сорвался с места, побежал к берегу и бросился в море с крутой скалы.
Гуттиэре
вскрикнула и пошатнулась. Потом она бросилась к Педро Зурите:
— Скорее…
Спасите его! Но Зурита не шевельнулся.
— Я
не имею обыкновения мешать другим топиться, если они этого хотят, — сказал
он.
Гуттиэре
побежала к берегу, чтобы броситься в воду. Зурита пришпорил лошадь, нагнал девушку,
схватил за плечи, усадил на коня и поскакал по дороге.
— Я
не имею обыкновения мешать другим, если другие не мешают мне. Вот так-то лучше!
Да придите же в себя, Гуттиэре!
Но
Гуттиэре не отвечала. Она была в обмороке. Только у лавки отца она пришла в
себя.
— Кто
был этот молодой человек? — спросил Педро.
Гуттиэре,
посмотрев на Зуриту с нескрываемым гневом, сказала:
— Отпустите
меня.
Зурита
нахмурился. «Глупости, — подумал он. — Герой ее романа бросился в
море. Тем лучше». И, обратившись к лавке, Зурита крикнул:
— Отец!
Бальтазар! Эй-эй!.. Бальтазар выбежал.
— Получай
твою дочку. И благодари меня. Я спас ее; она едва не бросилась в море за
молодым человеком приятной наружности. Вот уже второй раз я спасаю жизнь твоей
дочери, а она все еще дичится меня. Ну, да скоро всему этому упрямству будет
конец. — Он громко рассмеялся. — Я приеду через час. Помни наш
уговор!
Бальтазар,
униженно кланяясь, принял от Педро дочь.
Всадник
пришпорил коня и уехал.
Отец и
дочь вошли в лавку. Гуттиэре без сил опустилась на стул и закрыла лицо руками.
Бальтазар
прикрыл дверь и, расхаживая по лавке, начал о чем-то взволнованно и горячо говорить.
Но его никто не слушал. С таким же успехом Бальтазар мог бы проповедовать
засушенным крабам и морским ершам, лежавшим на полках.
«Он
бросился в воду, — думала девушка, вспоминая лицо Ихтиандра. —
Несчастный! Сначала Ольсен, потом эта нелепая встреча с Зуритой. Как смел он
назвать меня невестой! Теперь все погибло…»
Гуттиэре
плакала.
Ей было
жаль Ихтиандра. Простой, застенчивый — разве можно было его сравнить с пустыми,
заносчивыми молодыми людьми Буэнос-Айреса?
«Что же
делать дальше? — думала она. — Броситься в море, как Ихтиандр?
Покончить с собой?»
А
Бальтазар говорил и говорил:
— Ты
понимаешь, Гуттиэре? Ведь это полное разорение. Все, что ты видишь в нашей
лавке, принадлежит Зурите. Моего собственного товара не наберется и десятой
доли. Весь жемчуг мы получаем на комиссию от Зуриты. Но если ты еще раз
откажешь ему, он отберет весь товар и больше со мной не будет иметь дела. Ведь
это разорение! Полное разорение! Ну, будь умница, пожалей своего старого отца…
— Договаривай:
«…и выходи замуж за него». Нет! — резко ответила Гуттиэре.
— Проклятие! —
вскричал взбешенный Бальтазар. — Если так, то… то… не я, так сам Зурита
справится с тобой! — И старый индеец ушел в лабораторию, громко хлопнув
дверью.
|