НАВОДНЕНИЕ
Несколько дней путники шли прямо на юг. Фермы попадались всё
реже и реже и, наконец, исчезли. Вокруг до самого горизонта тянулась степь.
Даже дичи было мало в этих пустынных местах, и Льву приходилось долго рыскать
по ночам в поисках добычи. Тотошка не мог сопровождать Льва в его продолжительных
прогулках, но тот, возвращаясь, всегда приносил приятелю кусок мяса в зубах.
Путники не смущались трудностями и шли вперёд да вперёд.
Однажды в полдень их остановила широкая река с низкими
берегами, покрытыми ивами. Все озадаченно посмотрели друг на друга.
— Будем делать плот? — спросил Железный Дровосек.
Страшила скорчил отчаянную гримасу: он не позабыл
приключение с шестом по дороге в Изумрудный город.
— Уж лучше бы нас перенесли летучие обезьяны, — пробурчал
он. — Если я опять застряну посреди реки, то спасать меня некому: здесь аистов
нет.
Но Элли не согласилась. Она не хотела тратить последнее
волшебство золотой шапки, когда неизвестно, какие трудности ещё встретятся на
пути и как их примет Стелла.
Железный Дровосек сделал к вечеру плот и компания поплыла
через реку. Страшила действовал шестом осторожно, держась подальше от борта.
Зато Железный Дровосек работал из последних сил. Река оказалась мелководной и
тихой, путники благополучно переплыли её и вышли на плоский и унылый берег.
— Какое скучное место! — заявил Лев, сморщив нос.
— И переночевать-то негде, — молвила Элли. — Идёмте вперёд.
Не прошли путники и тысячи шагов, как перед ними снова
блеснула река. Они были на острове.
— Скверное дело! — сказал Страшила. — Очень скверное дело!
Придётся вызвать летучих обезьян, пикапу, трикапу!
Но девочка, рассчитывая утром обогнуть остров на плоту,
решила переночевать здесь, так как было уже поздно. Собрали сухой травы и
устроили ей сносную постель. Поужинав, Элли легла под надёжной охраной друзей.
Льву и Тотошке пришлось провести ночь с пустыми желудками, но они смирились с
этим и заснули.
Страшила и Железный Дровосек стояли около спящих и смотрели
на берег реки. Хотя один имел теперь мозги, а другой сердце, всё же они никогда
не уставали и не спали.
Сначала всё было спокойно. Но потом на горизонте блеснула
зарница, за ней другая, третья. Железный Дровосек озабоченно покачал головой. В
стране Гудвина грозы случались редко, зато достигали неимоверной силы. Грома
ещё не было слышно. Восточный край неба быстро темнел: там громоздились клубы
туч, всё чаще озаряемых молниями. Страшила глядел на небо в недоумении
— Что там такое? — бормотал он. — Не Гудвин ли зажигает
спички?
Страшила за свою недолгую жизнь ещё не видал грозы.
— Будет сильный дождь! — сказал Железный Дровосек.
— Дождь? А что это такое? — с беспокойством спросил
Страшила.
— Вода, падающая с неба. Дождь вреден нам обоим: с тебя
смоет краску, а я заржавею.
— Ай-яй-яй-яй! — замотал головой Страшила. — Давай разбудим
Элли?
— Подождём немного, — сказал Железный Дровосек. — Мне не
хочется её беспокоить: она устала сегодня. А гроза, быть может, пройдёт
стороной.
Но гроза приближалась. Скоро тучи закрыли полнеба,
заблистали молнии и раскаты грома явственно донеслись до слуха дозорных.
— Что это там шумит? — в испуге спрашивал Страшила.
Но Железному Дровосеку некогда было объяснять.
— Плохо дело! — крикнул он и разбудил Элли.
— Что такое? Что случилось? — спросила девочка.
— Приближается страшная гроза! — закричал Дровосек.
Лев тоже проснулся. Он сразу понял опасность.
— Скорее вызывай летучих обезьян, иначе мы погибли! —
заревел он во всё горло.
Испуганная Элли, нетвёрдо держась на ногах, начала говорить
волшебные слова:
— Бамбара, чуфара…
У-ар-ра!.. — яростно взвизгнул налетевший вихрь и сорвал
золотую шапку с головы Элли.
Шапка взлетела, белой звёздочкой мелькнула во мраке и
исчезла. Элли зарыдала, но громовой раскат, раздавшийся над головами путников,
заглушил её рыдания.
— Не плачь, Элли! — заревел ей в ухо Лев. — Помни, что я
теперь храбрее всех зверей на свете!
— Помни, что у меня чудесные мозги, наполненные необычайными
мыслями! — прокричал Страшила.
— Помни о моём сердце, которое не стерпит, чтобы тебя
обидели! — добавил Железный Дровосек.
Три друга встали вокруг Элли, мужественно готовясь встретить
натиск бури.
И буря грянула! Налетел ветер. Косой дождь больно хлестал
Льва и Элли крупными каплями. Лев встал спиной к ветру, расставил лапы, выгнул
спину. Под ним оказался уютный шалаш, куда забрались Элли и Тотошка, спасаясь
от ливня.
Железный Дровосек взялся за маслёнку, но махнул рукой:
спастись от ржавчины при таком ливне можно было только в бочке с маслом.
Страшила, насквозь промоченный дождём, сразу отяжелевший,
имел самый жалкий вид. Своими мягкими, непослушными руками он защищал от дождя
краску на лице.
— Так вот что такое дождь! — бормотал Страшила. — Когда
порядочные люди хотят купаться, они лезут в воду и вовсе не нуждаются в том,
чтобы кто-то невидимый поливал их сверху. Как только вернусь в Изумрудный
город, объявлю закон, запрещающий дожди…
Гроза не переставала до утра. При первых лучах рассвета
путники с ужасом увидели, как косматые волны вздувшейся реки заливают остров.
— Мы утонем! — закричал Страшила, закрывая рукой полусмытые
глаза.
— Держитесь крепче! — ответил Железный Дровосек, стараясь
перекричать шум бури и плеск волн. — Держитесь за меня!
Он расставил ноги, врыв их в песчаную почву и крепко опёрся
о топор. В таком положении он был непоколебим, как скала. Страшила, Лев и Элли
вцепились в Железного Дровосека и застыли в ожидании.
И вот, крутясь, налетел первый вал и накрыл путников с
головой. Когда он схлынул, среди воды стоял Железный Дровосек, а остальные
цеплялись за него с мужеством отчаянья. Железный Дровосек заржавел и теперь
никакая буря не сдвинула бы его с места. Но остальным приходилось плохо. Лёгкий
Страшила весь был на поверхности воды, и волны бросали его во все стороны. Лев
стоял на задних лапах, отплёвываясь от воды. Элли барахталась в волнах,
охваченная ужасом.
Лев увидел что девочка тонет.
— Садись на меня, — пропыхтел он. — Поплывём на ту сторону
реки! — и он опустился перед Элли на все четыре лапы.
Собрав последние силы, девочка вскарабкалась на спину Льва и
судорожно вцепилась в мокрую косматую гриву. Тотошку она крепко держала левой
рукой.
— Прощайте, друзья! — проревел Лев и оттолкнувшись от
Железного Дровосека, заработал лапами, мощно рассекая волны.
— …щай! — слабо донёсся отклик Страшилы, и Железный Дровосек
исчез во мгле.
Лев плыл долго и упорно. Силы покидали его, но смелость
играла в его сердце и, гордый собой, среди разыгравшейся бури он испустил
грозный рык. Этим торжествующим рёвом Лев хотел показать, что он готов
погибнуть, но ни одна капля трусости не закрадётся в его смелое сердце.
Но что за чудо?
Из влажной мглы послышался ответный рёв Льва.
— Там земля! Туда! Туда!
С удесятерённой силой Лев бросился вперёд и перед ним
зачернел неведомый высокий берег. Ему отвечал не Лев, а эхо!
Лев выбрался на землю, опустил окоченевшую Элли, обнял её
передними лапами и стал согревать её своим горячим дыханием.
Страшила держался за Железного Дровосека, пока намокшие руки
ещё служили ему. Потом волны оторвали его от Дровосека и повлекли, качая, как
щепку. Умная голова Страшилы с драгоценными мозгами оказалась тяжелее туловища.
Мудрый правитель Изумрудного города плыл вниз головой и вода смывала последнюю
краску с его глаз, рта и ушей.
Железный Дровосек ещё виделся среди волн, но поднимающаяся
вода заливала его. Вот лишь воронка осталась над водой, но потом скрылась и
она. И неустрашимый и добродушный Железный Дровосек весь исчез в
разбушевавшейся реке.
Элли, Лев и Тотошка три дня ожидали на берегу спада воды.
Погода была прекрасная, солнце ярко светило, и вода убывала быстро. На
четвёртый день лев поплыл к острову. Элли сидела на его спине с Тотошкой в
руках.
Выйдя на остров, Элли увидела, что река покрыла его илом и
тиной. Лев и девочка пошли в разные стороны, наудачу. И скоро впереди
показалась бесформенная фигура, облепленная илом и опутанная водорослями.
Нетрудно было узнать в этой фигуре Железного Дровосека. Лев примчался на зов
Элли огромными прыжками и разбросал засохшую грязь и тину.
Непобедимый Железный Дровосек стоял в той же позе, в которой
остался посреди волн. Элли пучком травы тщательно оттёрла заржавевшие члены
Дровосека, отвязала от его пояса маслёнку и смазала ему челюсти…
— Спасибо, милая Элли, — были первые его слова. — Ты снова
возвращаешь меня к жизни! Здравствуй, Лев, старый дружище! Как я рад тебя
видеть!
Лев отвернулся: он плакал от радости и спешил вытереть слёзы
кончиком хвоста.
Скоро все суставы Железного Дровосека пришли в действие, и
он весело зашагал рядом с Элли, Тотошкой и Львом. Они искали плот. По дороге
Тотошка бросился к куче водорослей, принюхался и начал разрывать её лапами.
— Водяная крыса? — спросила Элли.
— Стану я беспокоиться из-за такой дряни, — с пренебрежением
ответил Тотошка. — Нет, тут кое-что получше!
Под водорослями что-то вдруг блеснуло и к великой радости
Элли, показалась золотая шапка. Девочка нежно обняла пёсика и поцеловала его в
мордочку, измазанную тиной, а шапку спрятала в корзинку.
Путники нашли плот, крепко привязанный к шестам, вбитым в
землю. Очистив плот от грязи и тины, они поплыли вниз по реке огибая остров на
котором потерпели бедствие. Миновав длинную песчаную косу, путешественники
попали в главное русло реки. На правом берегу виднелся кустарник. Элли
попросила Железного Дровосека править туда: она увидела на кусте шляпу Страшилы.
— Ура! — закричали все четверо. Скоро нашли и самого
Страшилу, висевшего среди кустов в причудливой позе. Он был мокрый и
растрёпанный и не отвечал на приветствия и расспросы товарищей: вода начисто
смыла у него рот, глаза и уши. Не удалось найти только великолепную трость
Страшилы — подарок мигунов: очевидно её унесло рекой.
Друзья вытащили Страшилу на песчаный берег, вытрясли солому
и разостлали на солнышке, развесили сушить костюм и шляпу. Голова сушилась
вместе с отрубями: вытряхивать драгоценные мозги девочка побоялась.
Когда солома высохла, Страшилу набили, голову поставили на
место и Элли вытащила из-за пояса краски и кисть в непромокаемой жестяной
коробочке, которыми она запаслась в Изумрудном городе.
Элли прежде всего нарисовала Страшиле правый глаз, и этот
правый глаз дружески и очень нежно подмигнул ей. Потом появился второй глаз, а
за ним уши и Элли ещё не закончила рот, как весёлый Страшила уже пел, мешая
девочке рисовать.
— Эй-гей-гей-го! Элли опять спасла меня! Эй-гей-гей-го! Я
снова-снова-снова с Элли!!!
Он пел, приплясывая, и уже не боялся, что его увидит
кто-нибудь из подданных: ведь это была совершенно пустынная страна.
|