Филемон и Бавкида
Смолкнул на этом поток. Всех бывших тронуло
чудо.
На смех поднял доверчивых только богов
поноситель
615 И необузданный в сердце своем,
Иксионом рожденный:
— "Сказки плетешь и чрезмерно богов,
Ахелой, ты считаешь
Мощными, рек он, коль формы и дать и отнять
они могут". —
Все изумились; никто подобных речей не
одобрил:
Но Лелекс изо всех, созревший умом и годами,
620 Так сказал: "Безмерна
власть неба и нет ей предела,
И чего пожелают небесные, то свершится.
Чтоб ты не был в сомненье, так есть, недалеко
от липы,
Дуб на Фригийских холмах, обнесен небольшою
стеною…
Видел то место я сам, потому что был послан
Питтеем
625 В Пелопса землю, которой отец
его правил когда-то.
Есть там болото вблизи, что некогда было
селеньем,
Ныне те воды ныркам, да болотным курочкам
любы.
В образе смертном явился туда Юпитер и
также,
Вместе с отцом, Атлантид жезлоносец, покинувши
крылья;
630 В тысяче целой домов они добивались
ночлега:
Тысячи были домов на замке. В один их
впустили.
Маленький, крытый одним камышом из болот
да соломой.
Но старушка Бавкида, и ей летами под пару,
Филемон, сочетавшися в нем в дни юности,
в той же
635 Хате состарились. Бедность
они сознали, им легкой
Стала она, и ее они добродушно сносили.
Что ни делай, господ или слуг ты здесь
не отыщешь:
Дом-то весь только двое, служить и приказывать
те же.
Вот когда небожители бедного крова достигли,
640 И, головами нагнувшись, вошли
через низкие двери.
Членам дать отдых старик пригласил их,
придвинувши кресла,
А суровою тканью его покрыла Бавкида.
Теплую тотчас золу разгребла и разрыла
вчерашний
Жар, подложила листвы с сухою корою и
пламя
645 Старческим дуновеньем своим
заставила вспыхнуть.
Мелкой лучины снесла с чердака да высохших
сучьев,
И, нарубивши, придвинула их к котелку
небольшому.
Листья срубила с кочна, принесенного мужем
из сада,
Орошенного. Он же двурогою вилой снимает
650 С черной жерди затылок свиной,
висящий, копченый.
От хранимой давно ветчины отрезает он
малость
И отрезок спешит размягчить в клокочущей
влаге.
Между тем сокращают часы разговором, мешая
Замедление чувствовать. Буковый тут же
и чан был
655 На костыле деревянном за прочное
ухо привешен.
Теплой наполнен водой, он принял члены
их, грея.
Посредине была постель из мягких растений
Положена на кровать; из ивы бока в ней
и ножки.
Эту покрыли ковром, которым по праздникам
только
660 Покрывали ее, но и тем, —
дешевый и старый
Был он ковер, — на кровати из ивы не след
было брезгать.
Боги на ней возлегли. Подсучась, дрожащая,
ставит
Старица стол; но третья в столе неравна
была ножка.
Ножку сравнял черепок. Когда же приподняло
крышку,
665 То зеленою мятой она его тотчас
протерла.
Тут поставили свежих, пестрых ягод Минервы,
Также вишен осенних, в соку приготовленных
жидком,
Редьки, индивия, к ним молока, сгущенного
в творог,
Да яиц, что слегка лишь ворочаны в пепле
не пылком.
670 Все в посуде из глины. Затем
расписной был поставлен
Кубок того ж серебра и стакан, сработан
из бука,
Внутренность в нем была желтоватым промазана
воском.
Долго ли ждать; с очага появились горячие
яства.
Вот убрали вино незначительной старости,
чтобы
675 Место очистить на время вторичной
чреде угощенья.
Тут орех, в перемешку тут финик морщинистый
с фигой,
Сливы в корзинах и с ними душистые яблоки
рядом.
Так же и гроздья, что с лоз, разукрашенных
пурпуром, сняты.
Сот посреди золотой. Ко всему ж добродушные
лица,
680 И при этом хлопот и вместе
радушья немало.
Видят они между тем, что, сколько ни черпают,
чаша
Все наполняется, — тотчас вино прибывает.
Чудо приводит их в страх; и, руки воздевши,
взывают
И Бавкида с мольбой и сам Филемон устрашенный.
685 Просят прощенья за стол и
скудное все угощенье.
Был единственный гусь, двора их убогого
сторож,
В жертву гостящим богам заклать его старцы
решили.
Он, проворен крылом, изморил удрученных
годами,
Долго шнырял он от них и словно ушел под
защиту
670 К самым богам. Его убивать
запретили владыки.
— "Боги мы, сказали они, оплатят
соседи
Карой заслуженной грех, но дастся вам
быть непричастным
Этому злу, только вы свой кров немедля
покиньте,
Да ступайте за нами и следом в гору идите
695 Вместе". — Послушались
оба и стали, опершись на палки,
Долгий подъем проходить по дороге, взбирался
к верху.
Не дошли до вершины настолько, насколько
до разу
Может стрела прилететь. Оглянулись, и
все увидали
Погруженным в болото, а их только кровля
осталась.
700 Вот, покуда дивились они,
о соседях жалея,
Хижина старая их, в которой двоим было
тесно,
Превратилася в храм; колоннами стали подпорки,
Зажелтела солома, и крыша стоит золотая.
Двери стали резные, и мрамором землю покрыло.
705 Тут Сатурний сказал, обращая
к ним лик благосклонный:
"Праведный старец и ты, жена достойная,
ваши
Изреките желанья". С Бавкидой сказавши
два слова,
Передал сам Филемон их общие мысли бессмертным:
"Быть жрецами и стражами вашего храма
желаем
710 Мы, а так как в согласье мы
прожили годы, то пусть нас
Час все тот же уносит, пускай не увижу
могилы
Жениной я. И она пускай меня не хоронит".
Как просили, сбылось; покуда жизнь длилася,
были
Стражами храма они. Когда ж, ослабевши
от века,
715 Раз у священных ступеней стояли
они, повествуя,
Что тут на месте сбылось, увидал Филемон,
что Бавкида,
А Бавкида, что стал Филемон покрываться
листвою.
Вот уж под парою лиц поднялися макушки,
тут оба
Как могли, так друг другу вместе сказали:
"Прощай же,
720 О супруг, о супруга",
— и ветви закрыли им лица.
Кажет прохожим поныне еще Тиании житель
Два соседних ствола, исходящих от корня
двойного.
Мне старики достоверные, не было лгать
им причины,
Так рассказали. При том и сам я видел,
висели
725 На ветвях тех венки; и, свежих
повесив, сказал я:
"Кроткие милы богам, кто чтил их,
сам будет в почете".
104
|
