ГЛАВА 26
ВЕЛИКОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ
Кто
осветит извилистые пути комедиантской жизни? Кто объяснит мне, почему пьесу,
которую нельзя было играть в 1664 и 1667 годах, стало возможным играть в
1669-м?
В начале
этого года король сказал, призвав к себе Мольера:
– Я
разрешаю вам играть «Тартюфа».
Мольер
взялся за сердце, но справился с собой, поклонился королю почтительно и вышел.
Он тотчас же начал репетиции. Роль Тартюфа была поручена Дюкруази, сам Мольер
играл Оргона, Юбер – госпожу Пернель, Торилльер – Клеанта, Лагранж – Валера,
Марианну – госпожа Дебри и Эльмиру – Арманда. Премьера воскресшей пьесы,
которая теперь носила название «Тартюф, или Обманщик», состоялась 5 февраля.
Сказать, что пьеса имела успех, было бы мало. Премьера «Тартюфа» была
театральным событием в Париже, сбор дошел до цифры, никогда не бывавшей, –
двух тысяч восьмисот шестидесяти ливров.
В день
премьеры как раз Мольер написал королю письмо:
«Сир!
Один очень честный доктор, у которого я имею честь лечиться, обещает мне
продлить мою жизнь еще на тридцать лет, если я испрошу для него у Вашего
величества одну милость. Я ему сказал в ответ на это, что не прошу у него так
много и буду удовлетворен, если он обяжется хотя бы не убивать меня.
Эта
милость, государь, – должность каноника в Вашей Венсеннской капелле, вакантная
в настоящее время. Осмелюсь ли я просить еще и это у Вашего величества именно в
день великого воскресения «Тартюфа», совершившегося по Вашей доброте? Благодаря
ей я примирился с ханжами. Благодаря ей же я примирюсь с врачами.
Без
сомнения, слишком много сразу милостей для меня, но, быть может, это не так
много для Вашего величества!
С
почтительной надеждой я ожидаю ответа на мое прошение».
Речь шла
о месте каноника для сына доктора Мовилэна.
Король
вызвал к себе Мольера, и опять, как несколько лет назад, после первого представления
трех актов «Тартюфа», они остались наедине. Король поглядел на Мольера и подумал:
«Однако как он постарел!»
– А
что делает этот врач для вас? – спросил король.
– Сир! –
ответил ему Мольер. – Мы болтаем с ним о разных разностях. Время от времени
он прописывает мне лекарства, и так же аккуратно, как он мне их прописывает, я
их не принимаю и всегда выздоравливаю, ваше величество!
Король
засмеялся, и сын доктора Мовилэна мгновенно получил желанное место каноника.
«Тартюф»
прошел в сезоне тридцать семь раз, и, когда сводили отчет по окончании сезона,
выяснилось, что «Скупой» дал десять с половиной тысяч ливров, «Жорж Данден» –
шесть тысяч, «Амфитрион» – две тысячи сто тридцать ливров, «Мизантроп» – две
тысячи, «Родогюн» Пьера Корнеля – странную цифру в восемьдесят восемь ливров, а
«Тартюф» – сорок пять тысяч.
ГЛАВА 27
«ГОСПОДИН ДЕ ПУРСОНЬЯК»
Люди,
которые жили вместе с моим героем, один за другим начинают покидать мир. Через
двадцать дней после премьеры «Тартюфа» скончался одряхлевший отец Мольера – Жан
Батист Поклен. Ах, давно прошли те времена, когда начинающий комедиант бегал к
отцу и просил у него деньжонок, приводя его в ужас. К концу жизни отца все
изменилось, и не раз знаменитый сын выручал старого Поклена в трудных
обстоятельствах.
Итак,
отец ушел, а сын продолжал работать. Осенью 1669 года Людовик велел устроить
празднества в Шамборе, и для этих празднеств де Мольер сочинил фарс-балет под
названием «Господин де Пурсоньяк».
Речь шла
о лиможском дворянине Пурсоньяке, который, приехавши в Париж, был высмеян и
одурачен парижанами. Парижане говорили, и, по-видимому, с полным основанием,
что оригинал, давший повод изобразить на сцене Пурсоньяка, находился в то время
в Париже. Некий лиможец, приехав в столицу, попал в Пале-Рояль на представление
и, сидя на сцене, повел себя безобразно. Почему-то он поссорился с актерами и
грубейшим образом их обругал, за что Мольер и вывел его на всеобщее посмешище.
Говорили, будто бы провинциальный гость, посмотрев «Пурсоньяка», узнал себя и
расстроился настолько, что хотел подавать на Мольера в суд, но почему-то не
подал.
Другие
говорили, что изображение в смешном виде лиможца на сцене было актом мести со
стороны Мольера за то, что когда-то в Лиможе его освистали и забросали
яблоками. Это маловероятно. Неужели Мольер стал бы мстить за то, что было
двадцать лет тому назад? Да и не в одном Лиможе швыряли яблоками в Мольера!
А вот
что лиможцы неоднократно подвергались насмешкам не только со стороны Мольера,
но и со стороны других авторов, это верно, и причина этого была в том, что
лиможцы действительно отличались многими неприятными, смешными и грубыми
чертами, которые, конечно, бросались в глаза наблюдательным и острым парижанам.
Вот почему и до Мольера лиможцев выводили в литературе, придумывая для них
смешные и грубоватые фамилии.
С того
времени, как Мольер впервые затронул в своих комедиях врачей, он не переставал
возвращаться к ним, найдя в медицинском факультете неисчерпаемый кладезь для
насмешек. И в «Пурсоньяке» введены сцены со смешными врачами и аптекарями, но,
помимо врачей, задеты в комедии и юристы. Таким образом, мы можем видеть, что
Мольер не зря изучал когда-то право и знаниями своими воспользовался, чтобы
осмеять крючкотворство.
Фарс, по
общему мнению, вышел у Мольера поверхностным и грубоватым, но смешным. Роль
Пурсоньяка играл сам Мольер, а Юбер – смешную женскую роль Люсетты-гасконки.
Фарс был сыгран впервые 6 октября 1669 года в Шамборе для короля, а затем перенесен
на пале-рояльскую сцену, где пользовался прекрасным успехом. Он дал в сезоне
наивысшие сборы, забив даже «Тартюфа», а следом за «Тартюфом», но значительно
отставая, пошли «Жорж Данден» и «Скупой». Этот сезон, когда шел «Пурсоньяк»,
замечателен тем, что из тринадцати пьес, которые в нем были разыграны,
двенадцать были мольеровские.
|
