8. В пятницу
вечером
Самым
невероятным из всего того странного и поразительного, что произошло в ту
пятницу, кажется мне полное несоответствие между неизменностью нашего
общественного уклада и началом той цепи событий, которая должна была в корне
перевернуть его. Если бы в пятницу вечером взять циркуль и очертить круг
радиусом в пять миль вокруг песчаного карьера возле Уокинга, то я сомневаюсь,
оказался ли бы хоть один человек за его пределами (кроме разве родственников
Стэнта и родственников велосипедистов и лондонцев, лежавших мертвыми на
пустоши), чье настроение и привычки были бы нарушены пришельцами. Разумеется,
многие слышали о цилиндре и рассуждали о нем на досуге, но он не произвел такой
сенсации, какую произвел бы, скажем, ультиматум, предъявленный Германии.
Полученная
в Лондоне телеграмма бедняги Гендерсона о развинчивают цилиндра была принята за
утку; вечерняя газета послала ему телеграмму с просьбой прислать подтверждение
и, не получив ответа – Гендерсона уже не было в живых, – решила не
печатать экстренного выпуска.
Внутри
круга радиусом в пять миль большинство населения ровно ничего не предпринимало.
Я уже описывал, как вели себя мужчины и женщины, с которыми мне пришлось
говорить. По всему округу мирно обедали и ужинали, рабочие после трудового дня
возились в своих садиках, укладывали детей спать, молодежь парочками гуляла в
укромных аллеях, учащиеся сидели за своими книгами.
Может
быть, о случившемся поговаривали на улицах и судачили в пивных; какой-нибудь
вестник или очевидец только что происшедших событий вызывал кое-где волнение,
беготню и крик, но у большинства людей жизнь шла по заведенному с незапамятных
лет порядку: работа, еда, питье, сон – все, как обычно, точно в небе и не было
никакого Марса. Даже на станции Уокинг, в Хорселле, в Чобхеме ничто не изменилось.
На
узловой станции в Уокинге до поздней ночи поезда останавливались и отправлялись
или переводились на запасные пути; пассажиры выходили из вагонов или ожидали
поезда – все шло своим чередом. Мальчишка из города, нарушая монополию местного
газетчика Смита [2],
продавал вечернюю газету. Громыхание товарных составов, резкие свистки
паровозов заглушали его выкрики о «людях с Марса». Около девяти часов на
станцию стали прибывать взволнованные очевидцы с сенсационными известиями, но
они произвели не больше впечатления, чем пьяные, болтающие всякий вздор.
Пассажиры, мчавшиеся к Лондону, смотрели в темноту из окон вагонов, видели
редкие взлетающие искры около Хорселла, красный отблеск и тонкую пелену дыма,
застилавшую звезды, и думали, что ничего особенного не случилось, что это горит
вереск. Только на краю пустоши заметно было некоторое смятение. На окраине
Уокинга горело несколько домов. В окнах трех прилегающих к пустоши селений
светились огни, и жители не ложились до рассвета.
На
Чобхемском и Хорселлском мостах все еще толпились любопытные. Один или двое
смельчаков, как потом выяснилось, отважились в темноте подползти совсем близко
к марсианам. Назад они не вернулись, ибо световой луч, вроде прожектора
военного корабля, время от времени скользил по пустоши, а за ним следовал
тепловой луч. Обширная пустошь была тиха и пустынна, и обугленные тела лежали
неубранными всю ночь под звездным небом и весь следующий день. Из ямы слышался
металлический стук.
Таково
было положение в пятницу вечером. В кожный покров нашей старой планеты Земли
отравленной стрелой вонзился цилиндр. Но яд только еще начинал оказывать свое
действие. Кругом расстилалась пустошь, а черные, скорченные трупы, разбросанные
на ней, были едва заметны; кое-где тлел вереск и кустарник. Дальше простиралась
узкая зона, где царило смятение, и за эту черту пожар еще не распространился. В
остальном мире поток жизни катился так же, как он катился с незапамятных
времен. Лихорадка войны, которая должна была закупорить его вены и артерии,
умертвить нервы и разрушить мозг, только начиналась.
Всю ночь
марсиане неутомимо работали, стучали какими-то инструментами, приводя в готовность
свои машины; иногда вспышки зеленовато-белого дыма, извиваясь, поднимались к
звездному небу.
К
одиннадцати часам через Хорселл прошла рота солдат и оцепила пустошь. Позднее
через Чобхем прошла вторая рота и оцепила пустошь с северной стороны, Несколько
офицеров из Инкерманских казарм уже раньше побывали на пустоши, и один из них,
майор Иден, пропал без вести. В полночь командир полка появился у Чобхемского
моста и стал расспрашивать толпу. Военные власти, очевидно, поняли серьезность
положения. К одиннадцати утра, как на следующий день сообщили газеты, эскадрон
гусар и около четырехсот солдат Кардиганского полка с двумя пулеметами «максим»
выступили из Олдершота.
Через
несколько секунд после полуночи толпа на дороге в Чертси близ Уокинга увидела метеорит,
упавший в сосновый лес на северо-западе. Он падал, сверкая зеленоватым светом,
подобно летней молнии. Это был второй цилиндр.
|