Увеличить |
Глава 23
Тетя Марч решает вопрос
Как пчелы, роящиеся вкруг своей матки, кружились на
следующий день миссис Марч и ее дочери вокруг мистера Марча, забывая обо всем,
лишь бы смотреть на дорогого больного, ухаживать за ним, слушать его, так что
несчастный был на верном пути к тому, чтобы оказаться погубленным чрезмерной
добротой. И когда он сидел, обложенный подушками, в кресле возле дивана Бесс,
в окружении трех остальных дочерей, а Ханна то и дело просовывала голову в
дверь, чтобы «взглянуть на дорогого хозяина», ничего больше, казалось, не
требовалось для полноты их счастья. Но что-то все же было необходимо, и старшие
чувствовали это, хотя никто в этом не признавался. Мистер и миссис Марч часто
следили взглядом за Мег и переглядывались с беспокойством. У Джо случались
неожиданные приступы угрюмости, и даже видели, как она потрясала кулаком
перед зонтиком мистера Брука, забытым в передней. Мег была рассеянной, робкой,
молчаливой, вздрагивала, когда звонил колокольчик, и краснела при каждом
упоминании имени Джона; Эми говорила: «Все, кажется, чего-то ждут и не могут
успокоиться, и это странно, так как папа дома и поправляется», а Бесс
простодушно удивлялась, почему это их соседи не заходят к ним так часто, как
прежде.
Лори, проходивший мимо их дома после обеда, увидел Мег у
окна и, вероятно, решил разыграть мелодраму: он упал на одно колено в снег,
ударял себя в грудь, рвал волосы на голове, сплетал руки, словно умоляя о
каком-то благодеянии, а когда Мег велела ему перестать кривляться и уходить, он
смахнул носовым платком воображаемые слезы и, шатаясь, словно в полнейшем
отчаянии, удалился за угол.
– Что этот глупец хотел изобразить? – спросила Мег
со смехом, пытаясь сделать вид, что не догадывается.
– Он показывает тебе, как будет вести себя твой Джон.
Трогательно, не правда ли? – сказала Джо презрительно.
– Не говори «мой Джон», это неприлично и
неправда, – но Мег задержалась на словах «мой Джон», словно они были ей
приятны. – Пожалуйста, не докучай мне, Джо, я сказала тебе, что он не очень
мне нравится, и больше тут сказать нечего, кроме того, что мы все друзья и так
оно и останется.
– Быть по-прежнему уже не может, слова прозвучали, и
после выходки Лори ты совсем иначе держишься со мной. Я это вижу, и мама тоже;
ты совсем другая и кажешься такой далекой от меня. Я не собираюсь докучать тебе
и перенесу все, как мужчина, но я хочу, чтобы все было ясно и четко. Терпеть не
могу ждать, так что, если ты собираешься что-то делать, поспеши, и кончим с
этим быстро, – сказала Джо раздраженно.
– Я не могу ничего сказать или сделать, пока он не
заговорит, а он не сделает этого, потому что папа сказал ему, что я слишком
молода, – начала Мег, склоняясь над шитьем со странной легкой улыбкой,
свидетельствовавшей, что в этом отношении она не совсем согласна со своим
отцом.
– А если он заговорит, ты не будешь знать, что
ответить, и заплачешь, или покраснеешь, или дашь ему делать что он хочет,
вместо того чтобы сказать твердое, решительное «нет».
– Я не так глупа и безвольна, как ты полагаешь. Я знаю,
что я должна сказать, так как уже все обдумала и ничто не застанет меня
врасплох. Неизвестно, что может случиться, и я хотела бы быть готовой ко всему.
Джо не смогла удержаться от улыбки, увидев важную мину Мег,
которая была ей очень к лицу, так же как и прелестный румянец, игравший на ее
щеках.
– Может быть, ты скажешь мне, что ты ему
ответишь? – спросила Джо более почтительно.
– Охотно. Тебе уже шестнадцать, ты достаточно
взрослая, чтобы быть моей наперсницей, и мой опыт со временем, возможно,
пригодится тебе в твоих собственных делах такого рода.
– Не собираюсь иметь никаких таких дел. Забавно
глядеть, как другие флиртуют, но я чувствовала бы себя дурой, если б взялась за
это сама, – сказала Джо, испуганная этой мыслью.
– Думаю, что нет, если кто-то тебе очень понравился бы,
а ты понравилась бы ему. – Мег сказала это словно про себя и взглянула на
дорожку, где прежде, в летние сумерки, она часто видела прогуливающиеся
влюбленные парочки.
– Кажется, ты собиралась сказать, что ты ответишь этому
человеку, – сказала Джо, резко прерывая задумчивость сестры.
– О, я просто скажу, совершенно спокойно и решительно:
«Благодарю вас, мистер Брук, вы очень добры, но я согласна с отцом – я слишком
молода, чтобы связывать себя каким-либо обязательством, так что, пожалуйста,
оставим этот разговор и будем, как прежде, друзьями».
– Хм, да, это достаточно сдержанно и холодно! Но я не
верю, что ты так скажешь, и знаю, что он не успокоится, даже если ты так
ответишь. А если он начнет настаивать, как это делают отвергнутые поклонники в
книжках, ты уступишь, чтобы его не обидеть.
– Нет, не уступлю. Я скажу ему, что мое решение
неизменно, и с достоинством выйду в другую комнату.
С этими словами Мег поднялась и собралась прорепетировать
этот величественный выход, когда шаги, послышавшиеся в передней, заставили ее
броситься на место и начать шить так быстро, словно жизнь ее зависела от того,
кончит ли Она этот шов в заданный срок. Джо подавила смех, вызванный этим
неожиданным превращением, и, когда кто-то сдержанно постучал, открыла дверь с
мрачным, отнюдь не гостеприимным видом.
– Добрый день. Я пришел за своим зонтиком… то есть
узнать, как себя чувствует сегодня ваш папа, – сказал мистер Брук
смущенно, переводя взгляд с одного выразительного лица на другое.
– Очень хорошо, он на вешалке, я его принесу и скажу
ему, что вы здесь. – И, смешав отца и зонтик в своем ответе, Джо
выскользнула из комнаты, чтобы дать Мег возможность произнести ее обдуманную
речь и продемонстрировать свое достоинство.
Но как только сестра исчезла, Мег бочком начала
продвигаться к двери, бормоча:
– Мама будет рада вас видеть. Садитесь, пожалуйста, я
ее позову.
– Не уходите. Вы боитесь меня, Маргарет? – И
мистер Брук взглянул на нее так огорченно, что Мег подумала, что, должно быть,
сделала что-то очень невежливое. Она покраснела до маленьких кудряшек надо
лбом. Прежде он никогда не называл ее Маргарет, и она была удивлена тем, как
естественно и приятно прозвучало это имя из его уст. Желая казаться дружелюбной
и непринужденной, она доверчиво протянула ему руку и сказала с
признательностью:
– Могу ли я бояться, когда вы были так добры к папе? Я
очень хотела бы отблагодарить вас за это.
– Можно я скажу вам, как это сделать? – спросил
мистер Брук, крепко держа маленькую руку в обеих руках и глядя на Мег сверху
вниз с такой любовью в карих глазах, что сердце ее затрепетало и ей
одновременно захотелось и убежать, и остаться, чтобы выслушать.
– О, нет, пожалуйста, не надо… лучше не надо, –
пробормотала она, пытаясь отобрать свою руку, с испуганным видом,
противоречившим ее уверениям, что она не боится.
– Я не обеспокою вас, я только хочу знать, нравлюсь ли
я вам хоть немножко, Мег. Я так люблю вас, дорогая, – сказал мистер Брук
нежно.
Это был тот самый момент, когда следовало произнести
спокойное и достойное заявление, но Мег не произнесла его; она забыла все
заготовленные слова и, опустив голову, ответила: «Не знаю» – так тихо, что
Джону пришлось наклониться, чтобы уловить этот короткий ответ.
Но он, казалось, нашел, что потрудиться стоило, так как чуть
заметно улыбнулся, словно был очень доволен, с благодарностью пожал пухлую
ручку и сказал самым убедительным тоном:
– Постарайтесь, пожалуйста, и выясните. Я так хочу
знать! Я не могу работать с душой, пока не узнаю, ждет меня в конце моих трудов
награда или нет.
– Я слишком молода, – запинаясь, выговорила Мег,
удивляясь, почему все в ней так трепещет, и, пожалуй, радуясь этому ощущению.
– Я подожду, а пока вы могли бы научиться любить меня.
Это будет очень трудный урок, дорогая?
– Нет, если бы я хотела его выучить, но…
– Пожалуйста, захотите, Мег. Я люблю учить, а это
легче, чем немецкий, – прервал ее Джон, завладевая второй рукой, чтобы она
не могла скрыть лица, когда он склонился, чтобы заглянуть в него.
Тон его был, как и следует, просительным, но, украдкой
бросив на него робкий взгляд, Мег увидела, что глаза у него не только нежные,
но и веселые, а на лице удовлетворенная улыбка человека, уверенного в успехе.
Это уязвило ее. Глупые наставления Энни Моффат, касающиеся кокетства, пришли
ей в голову, и желание властвовать, которое спит в груди даже самой лучшей из
маленьких женщин, внезапно пробудилось и овладело ею. Она чувствовала себя
непривычно, была взволнована и, не зная, что делать, поддалась этому
беспричинному порыву. Отняв руки, она сказала нетерпеливо:
– Я не хочу. Прошу вас, уйдите и оставьте меня в покое!
Бедный мистер Брук выглядел так, словно его любимый
воздушный замок обрушился ему на голову, так как он никогда прежде не видел Мег
в таком расположении духа, и был весьма озадачен.
– Вы говорите серьезно? – спросил он с
беспокойством, последовав за ней, когда она отошла.
– Да. Я не хочу, чтобы меня тревожили такими
разговорами. Папа говорит, что не нужно, слишком рано, и, пожалуй, не стоит.
– Но не могу ли я надеяться, что со временем вы
передумаете? Я подожду и не буду ничего говорить, пока вы все не обдумаете. Не
играйте со мною, Мег. Я думал, что вы не такая.
– Не думайте обо мне совсем. Я не хочу, чтобы вы
думали, – сказала Мег, черпая жестокое удовлетворение в том, что испытывает
терпение своего возлюбленного и свою собственную власть над ним.
Он был теперь серьезен и бледен и гораздо более похож на
героев тех романов, которыми она восхищалась, но он не ударял себя по лбу и не
бегал по комнате, как они. Он просто стоял, глядя на нее так печально, так
нежно, что сердце ее смягчилось вопреки ее желанию. И я не могу сказать, что
произошло бы дальше, если бы в эту интересную минуту в комнату, прихрамывая, не
вошла тетя Марч.
Старая леди не могла противиться желанию увидеть племянника;
выехав на прогулку, она встретила Лори, от которого узнала о возвращении
мистера Марча, и решила заехать, чтобы повидаться с ним. Все семейство было
занято делами в задней части дома, и она вошла без шума, желая удивить их.
Двоих из них она удивила так сильно, что Мег вздрогнула, словно узрев
привидение, а мистер Брук исчез в соседней комнате.
– Спаси и помилуй, да что ж это такое? –
воскликнула старая леди, стукнув об пол своей палкой, когда перевела взгляд с
бледного молодого джентльмена на красную молодую леди.
– Это друг папы. Я так удивлена, что вижу вас! – с
трудом вымолвила Мег, чувствуя, что нотации не избежать.
– Видно, что ты удивлена, – отвечала тетя Марч,
усаживаясь. – Но что же такое может сказать друг отца, чтобы ты сделалась
красная как пион? Здесь что-то затевается, и я настаиваю, чтобы ты все мне
рассказала. – И снова раздался стук.
– Мы просто разговаривали. Мистер Брук пришел, чтобы
забрать свой зонтик, – начала Мег, жалея, что мистер Брук и его зонтик еще
не покинули благополучно стен этого дома.
– Брук? Учитель этого мальчишки? А! Теперь ясно. Я все
знаю. Джо как-то раз прочитала мне не тот абзац в одном из писем твоего отца
домой, и я заставила ее все рассказать мне. Но ты ведь не приняла его
предложения, детка? – воскликнула тетя Марч с возмущенным видом.
– Тише! Он слышит. Может быть, я лучше позову
маму? – сказала Мег, очень обеспокоенная.
– Подожди. Я хочу кое-что сказать тебе и облегчить душу
сразу. Скажи мне, ты собираешься выйти за этого Кука? Если ты это сделаешь, ни
гроша из моих денег не получишь. Помни это и будь благоразумна, – сказала
старая леди выразительно.
Надо сказать, что тетя Марч в совершенстве владела
искусством возбуждать дух противоречия даже в самых кротких людях и с
удовольствием делала это. В лучшем из нас есть примесь своенравия, особенно
когда мы молоды и влюблены. Если бы тетя Марч принялась умолять Мег согласиться
на предложение Джона Брука, та, скорее всего, объявила бы, что не желает и
думать об этом, но, так как ей не допускающим возражений тоном было приказано
не любить его, она немедленно решила, что полюбит. Сердечное влечение наряду с
упрямством сделало легким принятие этого решения; и, без того уже очень
взволнованная, Мег оказала сопротивление старой леди с необычной энергией.
– Я выйду за того, кто мне нравится, тетя, а вы можете
оставить ваши деньги кому угодно, – сказала она, с решительным видом
вскинув голову.
– Скажите пожалуйста! Так-то вы принимаете мой совет,
мисс! Ты пожалеешь об этом, когда попытаешься найти рай в шалаше и потерпишь
полную неудачу.
– Такая неудача будет не больше тех, что ожидают
некоторых людей и в больших домах, – возразила Мег.
Тетя Марч надела очки и внимательно посмотрела на девушку,
так как никогда не видела ее прежде в таком расположении духа. Мег и сама едва
ли узнавала себя: она чувствовала себя такой смелой и независимой, с такой
радостью защищала Джона и утверждала свое полное право любить его, если хочет!
Тетя Марч увидела, что не так приступила к делу, и после небольшой паузы
предприняла новую попытку, сказав как можно мягче:
– Мег, дорогая, будь благоразумна и прислушайся к моему
совету. Я ведь добра желаю и не хочу, чтобы ты испортила себе жизнь, сделав в
самом ее начале серьезную ошибку. Ты должна удачно выйти замуж и помочь семье;
твой долг найти богатого человека, и тебе следует это осознать.
– Папа и мама так не думают, им нравится Джон, хоть он
и беден.
– У твоих родителей, дорогая, житейского разума не
больше, чем у двух младенцев.
– Я этому рада! – воскликнула Мег с твердостью.
Тетя Марч не обратила на это внимания и продолжила свои наставления:
– Этот Рук беден и у него нет богатых родственников,
ведь так?
– Да, так, но у него много близких друзей.
– Нельзя жить за счет близких друзей; попробуй – и
увидишь, как они отдалятся. У него нет хорошего места или должности, не так ли?
– Пока нет. Мистер Лоренс намерен помочь ему.
– Его дружеское расположение долго не протянется.
Джеймс Лоренс – взбалмошный старик, и на него нельзя положиться. И значит, ты
собираешься замуж за человека без денег, положения в обществе или доходного
занятия и будешь трудиться еще больше, чем сейчас, когда вполне могла бы
прекрасно устроиться и жить без забот до конца своих дней, послушавшись меня? Я
думала, Мег, что ты умнее.
– Я не смогла бы устроиться лучше, даже если бы ждала
еще полжизни! Джон добр и умен, у него множество талантов, он готов трудиться
и, конечно же, добьется успеха – ведь он такой энергичный и смелый. Все любят
и уважают его, и я горжусь тем, что он любит меня, хотя я так бедна, молода и
глупа, – сказала Мег; в своей горячности выглядела она красивее, чем когда
бы то ни было.
– Он знает, что у тебя есть богатые
родственники, детка; вот секрет его любви, как я подозреваю.
– Тетя, как вы смеете это говорить? Джон выше такой
мелочности, и я не стану слушать вас ни минуты, если вы будете так
говорить! – вскричала Мег негодующе, забыв обо всем, кроме несправедливых
подозрений старой леди. – Мой Джон не стал бы жениться из-за денег, так же
как и я. Я не боюсь бедности, так как, хоть и бедная, я была счастлива до сих
пор и знаю, что буду счастлива с ним, потому что он любит меня и я…
Здесь Мег остановилась, совершенно неожиданно вспомнив, что
она еще ничего не решила, что она велела «своему Джону» оставить ее в покое и
что он, вероятно, не может не слышать ее совершенно нелогичные заявления.
Тетя Марч была очень разгневана; она горячо желала, чтобы ее
красивая племянница сделала прекрасную партию, и почему-то счастливое юное лицо
девушки заставляло одинокую пожилую женщину испытывать одновременно и
сожаление и озлобление.
– Ну, я умываю руки – больше меня это не касается! Ты
своевольная девчонка и не понимаешь, что ты теряешь из-за своей прихоти. Нет, я
здесь не останусь. Ты обманула мои надежды, и у меня пропало желание видеться с
твоим отцом. Не жди ничего от меня, когда выйдешь замуж. Пусть о тебе заботятся
друзья твоего мистера Брука. Я отступаюсь от тебя навсегда.
И, хлопнув дверью, тетя Марч уехала, уязвленная до глубины
души. Казалось, что она увезла с собой и всю смелость Мег, так как, оставшись
одна, та на мгновение замерла в нерешительности, не зная, плакать ей или
смеяться. Не успела она решить для себя этот вопрос, как ею уже завладел
мистер Брук, выпаливший не переводя дыхания:
– Я не мог не слышать, Мег. Спасибо вам за ваше
заступничество, а тете Марч за то, что она доказала, что вы немножко меня
любите.
– Я и сама не знала, как глубоко, пока она не оскорбила
вас, – начала Мег.
– И мне не нужно уходить, я могу остаться и быть
счастлив, могу, дорогая?
Представился новый прекрасный случай для произнесения
уничтожающего ответа и торжественного выхода из комнаты, но Мег даже не
подумала сделать ни то, ни другое и навеки опозорила себя в глазах Джо, кротко
шепнув: «Да, Джон» – и спрятав лицо в жилет мистера Брука.
Пятнадцать минут спустя после отъезда тети Марч Джо тихонько
спустилась вниз, на мгновение замерла у двери гостиной и, не услышав ни звука,
кивнула и улыбнулась с довольным выражением, сказав себе: «Она его выпроводила,
как мы и собирались. Дело сделано. Пойду послушаю; вот посмеемся».
Но посмеяться бедной Джо не пришлось, ибо она оцепенела на
пороге при виде зрелища, заставившего ее раскрыть рот почти так же широко, как
и глаза. Войти, чтобы ликовать над поверженным врагом и похвалить решительную
сестру за изгнание нежеланного поклонника, и получить такой удар – увидеть
вышеупомянутого врага, безмятежно расположившегося на диване, с решительной
сестрой, восседающей у него на коленях с выражением малодушной покорности на
лице. Джо судорожно втянула ртом воздух, словно ее внезапно окатили холодной
водой, – противник до того неожиданно поменялся с ней ролями, что у нее
захватило дух. При этом странном звуке влюбленные обернулись и увидели ее. Мег
вскочила с видом одновременно и гордым и смущенным, но «этот человек», как
называла его Джо, даже засмеялся и сказал спокойно, целуя изумленную вновь
прибывшую:
– Сестра Джо, поздравьте нас!
Это было новым оскорблением, а все вместе оказалось просто
невыносимо, и, обнаружив свои чувства в исступленном жесте рук, Джо исчезла
без слов. Бросившись наверх, она влетела в комнату, где были больные, и
перепугала всех, трагически воскликнув:
– О, скорее! Кто-нибудь пойдите вниз! Джон Брук ведет
себя безобразно, а Мег это нравится!
Мистер и миссис Марч торопливо покинули комнату, а Джо, упав
на кровать, плакала и неистово ругалась, рассказывая ужасную новость Бесс и
Эми. Младшие девочки, однако, сочли, что это приятное и интересное событие, и
Джо не получила от них никакой поддержки. Поэтому она скрылась в своем убежище
на чердаке и поведала все горести крысам.
Девочки не знали, что происходило в гостиной в тот вечер, но
говорилось там немало, и обычно тихий мистер Брук поразил своих друзей
красноречием и энергией, с которыми добивался их благосклонности; он
рассказывал о своих планах и убеждал их сделать все так, как он хочет.
Звонок позвал всех к чаю, прежде чем мистер Брук завершил
описание рая, который он намеревался создать для Мег, и он с гордостью повел ее
к столу. Оба казались такими счастливыми, что у Джо не хватило совести
ревновать или смотреть угрюмо. Эми была под большим впечатлением от
самозабвенной любви Джона и величественного вида Мег. Бесс издали улыбалась
влюбленным, а мистер и миссис Марч наблюдали за юной парой с таким
удовлетворением на лицах, что было совершенно очевидно, насколько права была
тетя Марч, заявившая, что «житейского разума у них не больше, чем у двух
младенцев». Все ели мало, но каждый казался очень счастливым, и старая темная
комната удивительно преобразилась и засияла, когда здесь началась первая в
семье любовная история.
– Теперь ты не скажешь, что в нашем семействе никогда
не происходит ничего приятного, правда, Мег? – сказала Эми, обдумывая
одновременно, как лучше расположить влюбленных на рисунке, который собиралась
начать.
– Нет, конечно, не скажу. Сколько всего изменилось с
тех пор, как я это сказала! Кажется, что было это год назад, – отвечала
Мег, возносившаяся в блаженных мечтах куда выше таких банальных вещей, как
хлеб и масло.
– На этот раз радости быстро идут на смену горестям, и
я склонна думать, что перемены уже начались, – сказала миссис Марч. –
В большинстве семей выпадает порой время, полное событий, и таким был для нас
этот год, но кончился он хорошо, несмотря ни на что.
– Надеюсь, следующий кончится лучше, –
пробормотала Джо, которой тяжело было видеть Мег, столь увлеченную кем-то
«чужим»; Джо всем сердцем любила лишь немногих людей и очень боялась утратить
их любовь, полностью или частично.
– А я надеюсь, что самый счастливый год наступит через
три года. Я уверен, это так и будет, если я доживу, чтобы осуществить мои
планы, – сказал мистер Брук, улыбаясь Мег с таким видом, словно теперь
для него не было невозможного.
– Но не слишком ли долго ждать? – спросила Эми,
которой хотелось поскорее увидеть свадьбу.
– Мне еще многому нужно научиться, прежде чем я буду
готова вести свое хозяйство, и этот срок не кажется мне долгим, –
ответила Мег с пленительно серьезным выражением, какого еще никогда не видели
на ее лице.
– Тебе нужно только ждать, я все сделаю сам, –
сказал Джон, начиная свои труды с того, что поднял упавшую салфетку Мег с таким
выражением лица, увидев которое Джо покачала головой, а затем, когда хлопнула
парадная дверь, с облегчением сказала себе: «Вот идет Лори. Теперь-то мы
услышим что-нибудь разумное».
Но Джо ошиблась, ибо Лори вбежал в комнату преисполненный
энтузиазма, с великолепным букетом для «миссис Маргарет Брук» и в счастливом
заблуждении, что все закончилось благополучно исключительно благодаря его
замечательному руководству.
– Я знал, что Брук сделает все, как задумал; если уж он
решился на что-нибудь, можно считать, что дело сделано, пусть хоть небеса
упадут на землю, – сказал Лори после того, как вручил подарок и принес
искренние поздравления.
– Весьма признателен за такую рекомендацию. Я принимаю
ее как счастливое предсказание и сразу же приглашаю тебя на свадьбу, –
отвечал мистер Брук, который чувствовал себя примирившимся со всем
человечеством, включая даже своего озорного ученика.
– Я приеду, даже если буду на краю земли; один вид лица
Джо, какое будет у нее по случаю этого события, вполне будет стоить долгого
путешествия. У вас не праздничный вид, мэм; в чем дело? – спросил Лори,
следуя за ней в другой угол гостиной, куда все перешли, чтобы приветствовать
старого мистера Лоренса.
– Я не одобряю этот брак, но решила примириться с ним и
больше не скажу ни слова возражения, – заявила Джо торжественно. – Ты
не знаешь, как для меня тяжело уступить ему Мег, – продолжила она с легкой
дрожью в голосе.
– Ты не уступаешь ее, вы делите ее пополам, –
сказал Лори в утешение.
– Теперь уж никогда не быть тому, что было. Я потеряла
самого дорогого друга, – вздохнула Джо.
– Ну что ж, во всяком случае у тебя есть я. Не на
многое гожусь, знаю, но я останусь с тобой, Джо, до конца моих дней. Честное
слово! – И Лори был при этом совершенно искренен.
– Я знаю и очень благодарна. Ты всегда приносишь мне
утешение, Тедди, – отвечала Джо, с чувством пожимая ему руку.
– Ну а теперь не грусти, будь молодцом. Все в порядке,
ты же видишь. Мег счастлива, Брук сразу закрутится и быстро где-нибудь
устроится, дедушка ему поможет, и будет очень весело, когда мы увидим Мег в ее
собственном маленьком домике. И мы отлично будем жить, так как пройдет лишь
немного времени после ее отъезда – и я окончу университет, и тогда мы поедем
куда-нибудь за границу. Разве это не утешит тебя?
– Пожалуй, да, но кто знает, что может случиться за три
года? – сказала Джо задумчиво.
– Это правда. Ты не хотела бы заглянуть в будущее и
увидеть, где мы все окажемся тогда? Я хотел бы, – ответил Лори.
– Думаю, что нет, ведь там я могла бы увидеть
что-нибудь печальное, а сейчас все так счастливы. Я не верю, что им может быть
лучше. – И Джо обвела комнату медленным взглядом; лицо ее прояснилось,
так как зрелище было приятным.
Папа и мама сидели рядом, переживая заново первую главу
романа, начавшегося для них двадцать лет назад. Эми рисовала юных влюбленных;
они сидели в сторонке, погрузившись в собственный счастливый мир; свет его
озарял их лица с чарующей прелестью, которую маленькая художница не могла
передать в своем рисунке. Бесс лежала на диване, оживленно беседуя со своим
старым другом мистером Лоренсом; он держал ее маленькую руку так, словно
чувствовал, что она обладает силой вести его тем мирным путем, которым идет его
кроткая подруга. Джо, с серьезным, спокойным выражением, которое шло ей больше
всего, сидела откинувшись в своем любимом низком кресле. Облокотясь о его
спинку, стоял Лори, с подбородком на уровне ее кудрявой головы, улыбался с
самым дружеским выражением и кивал ей, глядя в высокое зеркало, отражавшее их
обоих.
И здесь опускается занавес, скрывая от нас Мег, Джо, Бесс и
Эми. Поднимется ли он вновь, зависит от того, какой прием будет оказан первому
акту семейной драмы под названием «Маленькие женщины».
[1] Ундина
и Синтрам (1811) – произведение немецкого писателя-романтика Фридриха де ла
Мотт Фуке.
[2] vivandiere
– маркитанка (франц.)
[3] в
основу этой игры лег сюжет поэмы английского писателя-проповедника Джона
Беньяна «Путешествие пиллигрима» (1678). Я читал ее в детстве – вроде ничего
так книжечка…
[4] Веве
– городок в Швейцарии, расположенный на берегу Женевского озера
[5] Гейдельберг
– город в Германии, где расположен знаменитый университет; в 19 веке среди
студентов этого университета было немало американцев
[6] конфеты
с «девизами» – распространенные в 19 веке конфеты, заворачиваемые в фантик, на
внутренней стороне которого был написан стишок, девиз или пословица
[7] игра
в звонок – игра, участники которой быстро считают вслух по очереди; игрок, чья
очередь пришлась на счет 7, 14, 21, 38 и т.д. должен издать звук, похожий на
звонок.
[8] рейдовак
– чешский танец
[9] Томас
Белшем – английский богослов и проповедник
[10] Векфильдский
священник (1766) – роман английского писателя Оливера Голдсмита
[11] Доктор
Блимбер – владелец и директор школы ждя мальчиков, персонаж романа «Домби и
сын» английского писателя Диккенса
[12] Дэйзи
– маргаритка (англ.)
[13] cherie
– дорогая (франц.)
[14] soupcone
de rouge – капельку румян (франц.)
[15] сharmante,
tres jolie – прелестна, очень красива (франц.)
[16] silence
a la mort! – молчание до смерти (франц.)
[17] Пиквикский
клуб – в основу игры положен сюжет романа Ч. Диккенса «Посмертные записки
Пиквикского клуба». Самюэл Пиквик, Огастес Снодграсс, Тресси Тапмен, Натаниэл
Уинкль – герои романа, члены клуба. Сэм Уэллер – остроумный и находчивый слуга
мистера Пиквика
[18] bon
ton – хорошие манеры (франц.)
[19] commy
la fo – правильно: comme il faut – приличный, порядочный (франц.)
[20] bona
fide – настоящая (франц.)
[21] Сара
Гэмп – словоохотливая и любящая выпить сиделка, нянька и повивальная бабка,
персонаж романа Диккенса «Жизнь и приключения Мартина Чэзлвита»
[22] Широкий,
широкий мир – повесть американской писательницы Элизабет Уитрэл
[23] дух
1776 года – имеется в виду революционно-освободительная война 13 английских
колоний в Северной Америке, в ходе которой было создано независимое государство
США
[24] хорнпайп
– английский матросский танец
[25] настоящий
Джон Буль – насмешливое прозвище англичан
[26] Роттен-Роу
– аллея для верховых прогулок
[27] Аталанта
– героиня греческого мифа; охотница. Она отказывалась выйти замуж за тех своих
поклонников, которые не могли победить ее в беге. Меланион принял вызов и по
совету богини любви Афродиты взял с собой три золотых яблока, которые богиня
дала ему. Он бросал их на дороге, и Аталанта, не в силах противиться искушению,
останавливалась, чтобы поднять их, благодаря чему Меланион выиграл гонки и
женился на Аталанте.
[28] ma
chere mamma – правильно: ma chere maman – моя дорогая мама
[29] bon
jour – правильно: bonjour – здравствуйте
[30] лечить
свою простуду мышьяком – неорганические препараты мышьяка употребляются в
качестве общеукрепляющего и тонизирующего средства
[31] viz
– сокращенно от videlicet – а именно, то есть (лат.)
[32] NoterDame
– правильно,NotreDame – Богородица, дева Мария
[33] Anni
Domino – правильно, Anno Domini – наша эра
[34] кодицилл
– дополнительные распоряжения к завещанию (юридический термин)
[35] Сэмюэл
Джонсон – английский критик, лексикограф, эссеист, в 1792 году биографическую
книгу о нем «Жизнь Сэмюэла Джонсона» издал его друг Джеймс Босуэлл
[36] «Рамблер»
(Рассеянный) – журнал, издававшийся Джонсоном в 1750-1752 гг.
|