Увеличить |
Глава 21
Лори – нарушитель спокойствия
и Джо – умиротворительница
На следующее утро лицо Джо весьма заслуживало того, чтобы на
него взглянуть, так как новый секрет изрядно тяготил ее и оказалось трудным не
напускать на себя таинственный и важный вид. Мег заметила это, но даже не
потрудилась о чем-либо расспрашивать, ибо знала, что лучший подход к Джо тот,
который основан на законе противоположностей, и была уверена, что та расскажет
все сама, если не задавать вопросов. Поэтому она была несколько удивлена, когда
молчание не было нарушено, а Джо начала обращаться с ней покровительственно,
что явно рассердило Мег, и она, в свою очередь, изобразила величественную
сдержанность и целиком предалась заботам о матери. В результате Джо оказалась
предоставленной самой себе, так как миссис Марч сменила ее в качестве сиделки,
а ей велела отдыхать, гулять и развлекаться после долгого затворничества. Эми
все еще оставалась у тети Марч, и потому Джо могла найти прибежище лишь в Лори;
но, как ни любила она его общество, теперь оно, пожалуй, пугало ее: она
боялась, что этот неисправимый проказник выманит у нее ее секрет.
Она была совершенно права, так как стоило озорнику
заподозрить существование тайны, как он твердо решил раскрыть ее и устроил Джо
жизнь, полную мучений. Он подольщался, подкупал, высмеивал, угрожал и бранил;
притворялся равнодушным, чтобы затем застать ее врасплох и вырвать правду; то
объявлял, что все знает, то – что ему все равно; и наконец благодаря упорству
убедился в том, что дело касается Мег и мистера Брука. Раздраженный тем, что
наставник не посвятил его в свою тайну, Лори пустил в ход всю свою
изобретательность, чтобы придумать подходящее возмездие за такое пренебрежение.
Тем временем Мег, очевидно, забыла о тайне Джо и была
поглощена приготовлениями к возвращению отца, но вдруг в ней произошла какая-то
неожиданная перемена, и день или два она была сама не своя. Она вздрагивала,
когда к ней обращались, краснела, когда на нее смотрели, была очень молчалива и
сидела за шитьем с робким, обеспокоенным выражением лица. На расспросы матери
она отвечала, что все в порядке, а от Джо отделалась, просто попросив, чтобы та
оставила ее в покое.
– Она чувствует, что это носится в воздухе – любовь, я
имею в виду – и заболевает очень быстро. У нее уже большая часть симптомов –
дрожит н сердится, не ест, лежит без сна и хандрит по углам. Сегодня я застала
ее, когда она пела песню, которую он перевел для нее, а один раз, говоря о нем,
она назвала его, так же как и ты, Джоном и покраснела как мак. Что же нам
теперь делать? – спросила Джо с видом полной готовности на любые действия,
вплоть до насильственных.
– Ничего, только ждать. Оставь ее в покое, будь доброй
и терпеливой, а возвращение папы расставит все по своим местам, – отвечала
мать.
– Вот записка для тебя, Мег. Запечатана. Как странно!
Тедди никогда не запечатывает свои записки ко мне, – сказала Джо на
следующий день, раздавая содержимое маленького почтового заведения.
Миссис Марч и Джо были совершенно погружены в собственные
дела, когда возглас Мег заставил их поднять глаза. Она сидела, уставившись на
полученную записку с испуганным видом.
– Девочка моя, что случилось? – воскликнула мать,
подбегая к ней, а Джо попыталась взять бумагу, ставшую причиной беды.
– Это была ошибка – он не посылал письма. О, Джо, как
ты могла сделать такое? – И Мег закрыла лицо руками, рыдая так, словно
сердце ее было навеки разбито.
– Я? Я ничего не сделала! О чем она говорит? –
воскликнула Джо растерянно.
Кроткие глаза Мег зажглись гневом, когда она вынула из
кармана помятую записку и бросила ее Джо, сказав с упреком:
– Ты это написала, а этот гадкий мальчишка помогал
тебе. Как вы могли оказаться такими грубыми, такими; злыми и жестокими к нам
обоим?
Джо почти не слышала ее, так как вместе с матерью читала
записку, написанную странным почерком.
Моя дражайшая Маргарет,
Я больше не в силах скрывать мою страсть и должен, узнать
мою участь, прежде чем вернусь. Я еще не осмелился поговорить с вашими
родителями, но думаю, они согласятся на наш брак, когда узнают, что мы обожаем
друг друга. Мистер Лоренс поможет мне получить хорошее место, и тогда, моя
милая девочка, вы осчастливите меня. Я умоляю вас пока ничего не говорить вашим
родным, но послать через Лори одно словечко надежды
Вашему любящему Джону.
– Ах этот маленький негодяй! Это так он решил
отомстить мне за то, что я сдержала слово, данное маме. Сейчас я его отругаю
как следует и притащу сюда просить прощения! – воскликнула Джо, горя
желанием немедленно свершить правосудие. Но мать удержала ее, сказав с видом
который принимала очень редко:
– Стой, Джо, сначала ты должна оправдаться сам. За
тобой так много шалостей, что боюсь, ты приложила руку и к этой.
– Честное слово, мама, я ничего не знала! Я никогда не
видела эту записку прежде и не подозревала о ней, это чистая правда! –
сказала Джо так горячо, что они поверили ей. – Уж если бы я участвовала в
этом, я справилась бы с делом лучше и написала бы разумную записку. Я думала,
ты сразу поняла, что мистер Брук никогда не написал бы такой чепухи, –
презрительно добавила она, отбросив бумагу.
– Это похоже на его почерк, – запинаясь,
выговорила Мег, сравнивая записку с той, которую держала в руке.
– О, Мег, ты ведь не ответила на нее? –
воскликнула миссис Марч торопливо.
– Ответила! – И Мег опять закрыла лицо,
подавленная стыдом.
– Ну и положеньице! Дайте мне привести сюда этого
скверного мальчишку, чтобы он объяснился и получил нагоняй. Я не успокоюсь,
пока не схвачу его. – И Джо опять рванулась к двери.
– Тише! Я сама займусь этим, так как дело хуже, чем я
думала. Маргарет, расскажи мне все, – приказала мисс Марч, садясь рядом с
Мег, но по-прежнему держа Джо, чтобы та не убежала.
– Я получила первую записку из рук Лори. Он, казалось,
ничего не знал о ее содержании, – начала Мег, не поднимая глаз. –
Сначала я встревожилась и хотела сказать тебе, но потом вспомнила, как тебе
нравится мистер Брук и подумала, что ты не будешь против, если я сохраню все в
секрете на несколько дней. Я так глупа – мне было приятно думать, что никто ни
о чем не знает, и, пока решала, что ответить, я чувствовала себя как героини
романов, которым приходится отвечать на подобные записки. Прости меня, мама.
Теперь я наказана за свою глупость, я никогда больше не смогу взглянуть ему в
лицо.
– Что ты ответила ему? – спросила миссис Марч.
– Я написала лишь, что я еще слишком молода; что не
хочу иметь секретов от тебя и что он должен поговорить с папой. Я написала, что
благодарна ему за его доброту и буду ему другом, но пока это все.
Миссис Марч улыбнулась, словно была очень довольна, а Джо,
хлопнув в ладоши, воскликнула со смехом:
– Да ты прямо образец благоразумия! Ну и что же дальше,
Мег? Что он на это?
– Он написал совершенно другим тоном, сказал, что не
посылал мне никакого любовного письма и ему очень жаль, что моя озорная сестра
Джо позволяет себе в отношении нас такие вольности. Написано очень любезно и
почтительно, но подумай, как это ужасно для меня!
Мег склонилась к матери с видом воплощенного отчаяния, а
Джо, топая, расхаживала по комнате и ругала Лори на чем свет стоит. Вдруг она
остановилась, схватила обе записки и, внимательно посмотрев на них, сказала
решительно:
– Я не верю, что Брук видел хоть одно из этих
посланий. Тедди написал оба и оставил твою записку у себя, чтобы
восторжествовать надо мной, потому что я не хотела раскрыть ему мой секрет.
– Лучше не иметь секретов, Джо. Расскажи все маме и
избежишь неприятностей. Так и мне следовало поступить, – сказала Мег
предостерегающе.
– Помилуй, детка! От мамы-то я о нем и узнала.
– Довольно, Джо. Я успокою Мег, пока ты сходишь и
приведешь Лори. Я разберусь в этом деле до конца и немедленно положу конец
подобным шалостям.
Джо убежала, а миссис Марч осторожно рассказала Мег об
истинных чувствах мистера Брука.
– А каковы твои чувства к нему, дорогая? Ты любишь его
настолько, что готова подождать, пока он сможет устроить дом для тебя, или ты
хочешь пока оставаться совсем свободной?
– Я так напугана и встревожена, что долго не захочу
иметь никакого дела с влюбленными – быть может, никогда, – отвечала Мег с
досадой. – Если Джон ничего не знает об этой глупейшей истории, не говори
ему и заставь Джо и Лори придержать языки. Я не хочу, чтобы меня обманывали, и
мучили, и делали из меня дуру – это позор!
Видя, что обычно кроткая Мег в гневе, а гордость ее уязвлена
этой злой шуткой, миссис Марч постаралась успокоить ее обещанием сохранить все
в тайне. В передней послышались шаги Лори, Мег выбежала в кабинет, а миссис
Марч, одна, встретила обвиняемого. Джо не сказала ему, зачем его зовут, из
опасений, что он не придет, но он догадался об этом в ту же минуту, когда
увидел лицо миссис Марч, и стоял перед ней, вертя в руках шляпу, с виноватым
видом, сразу обличавшим в нем преступника. Джо была отпущена, но предпочла
шагать из угла в угол в передней, как часовой, так как имела некоторые
опасения, что арестованный может сбежать. Голоса в гостиной то усиливались,
то замирали в течение получаса, но, что произошло во время этой беседы,
девочкам осталось неизвестно.
Когда их позвали в гостиную, Лори стоял рядом с их матерью с
таким раскаянием в лице, что Джо тут же простила его, хотя и не сочла разумным
обнаруживать это обстоятельство. Мег выслушала его смиренные извинения и была
очень обрадована уверениями в том, что Брук ничего не знает о шутке.
– Я ни слова не скажу ему до конца дней моих – этого из
меня клещами не вытянешь, так что прости меня, Мег; я что угодно сделаю, чтобы
показать, как глубоко я об этом жалею, – добавил он с очень пристыженным
видом.
– Я постараюсь простить, но это было очень
неблагородно с твоей стороны. Я не думала, что ты можешь быть таким злым и
коварным, Лори, – отвечала Мег, стараясь скрыть девичье смущение под
полной упрека серьезностью.
– Это было отвратительно, и я заслуживаю, чтобы со мной
месяц не разговаривали, но ведь ты не накажешь меня так, не правда ли? –
И, говоря это неотразимо убедительным тоном, Лори сложил руки в таком умоляющем
жесте, что было невозможно сердиться на него, несмотря на его возмутительный
поступок. Мег простила его, и строгое лицо миссис Марч смягчилось вопреки ее
усилиям сохранять суровость, когда она услышала его заявление о том, что он
примирится с любым наказанием, лишь бы искупить свои грехи, и увидела, как
унижается он перед оскорбленной девицей.
Тем временем Джо стояла в стороне, стараясь ожесточиться
против него и преуспев лишь в том, что изобразила на лице глубочайшее
осуждение. Лори взглянул на нее раз-другой, но так как она не проявляла никаких
признаков смягчения, он почувствовал себя обиженным и повернулся к ней спиной,
пока другие говорили с ним, а затем отвесил ей низкий поклон и вышел, не сказав
ни слова.
Как только он ушел, она пожалела, что не оказалась более
великодушной, и, когда Мег и мать ушли наверх, ее охватило чувство одиночества
и тоска по Тедди. После недолгой борьбы она поддалась своему порыву и,
вооружившись книгой, которую должна была вернуть мистеру Лоренсу, направилась к
соседскому дому.
– Мистер Лоренс дома? – спросила она у горничной,
спускавшейся по лестнице.
– Да, мисс, но не думаю, что его сейчас можно видеть.
– Почему? Он болен?
– Нет, мисс, но у него был крупный разговор с мистером
Лори. У того обычный приступ раздражения, и это до того рассердило старика, что
я не осмелилась бы сейчас даже подойти к нему.
– Где Лори?
– Закрылся у себя в комнате и не отвечает, хотя я
стучала. Не знаю, что будет с обедом. Он готов, а есть некому.
– Я пойду и выясню, в чем дело. Я не боюсь ни одного,
ни другого.
Джо поднялась наверх и сильно постучала в дверь маленького
кабинета Лори.
– Перестань, или я открою дверь и покажу тебе! –
отозвался юный джентльмен угрожающим тоном.
Джо немедленно постучала снова; дверь распахнулась, и она
вскочила в комнату, прежде чем Лори пришел в себя от удивления. Видя, что он
действительно взбешен, Джо, не знавшая, как с ним обходиться, приняла
сокрушенный вид и, картинно опустившись на колени, сказала смиренно:
– Пожалуйста, прости, что я была такой злой. Я пришла
помириться и не уйду, пока ты меня не простишь.
– Все в порядке. Вставай, Джо, без глупостей, –
таков был галантный ответ на ее прошение о помиловании.
– Спасибо, так я и сделаю. Могу я спросить, в чем дело?
Ты, кажется, не совсем спокоен.
– Меня встряхнули, и я этого не вынесу! – прорычал
Лори в гневе.
– Кто посмел? – спросила Джо.
– Дедушка. Если бы это был кто-нибудь другой, я… – И
оскорбленный юноша завершил фразу энергичным жестом правой руки.
– Подумаешь! Я часто встряхиваю тебя, и ничего, –
заметила Джо успокаивающе.
– Псс! Ты девочка, и это шутка, но я не позволю ни
одному мужчине трясти меня.
– Да я думаю, никто и пытаться бы не стал, если бы
ты глядел такой тучей, как сейчас. А почему с тобой так обошлись?
– Только потому, что я не сказал, зачем меня звала
твоя мама. Я обещал не говорить и, разумеется, не собирался нарушить слово.
– Ты не мог удовлетворить дедушку иным способом?
– Нет, ему нужна правда, вся правда, и ничего, кроме
правды. Я рассказал бы о своей проделке, если бы мог сделать это, не впутывая
Мег. Но так как я не мог, то молчал и терпел всю его брань, пока старик не
схватил меня за воротник. Тогда я разозлился и убежал из страха, что могу
забыться.
– Это нехорошо, но он жалеет о случившемся, я знаю, так
что пойди вниз и помирись. Я тебе помогу.
– Будь я проклят, если пойду! Я не желаю, чтобы мне
читали поучения и чтобы меня тузил всякий только лишь за небольшую шалость. Мне
жаль, что я так поступил с Мег, и я попросил прощения как мужчина, но я не
собираюсь делать это сейчас, когда я не виноват.
– Он об этом не знает.
– Ему следует доверять мне и не обращаться со мной как
с ребенком. Бесполезно, Джо, ему придется понять, что я способен сам о себе
позаботиться и что нечего держать меня на привязи.
– Ну и кипяток же вы оба! – вздохнула Джо. –
И как же ты собираешься уладить это дело?
– Он должен извиниться и поверить мне, раз я говорю,
что не могу рассказать, из-за чего вышла вся суматоха.
– Помилуй! Он не сделает этого.
– Я не спущусь вниз, пока он не извинится.
– Ну, Тедди, будь благоразумен. Не обращай внимания на
это. Ведь ты не можешь всегда сидеть здесь, так зачем устраивать мелодраму?
– Как бы то ни было, а я не собираюсь оставаться здесь
долго. Я выскользну и уеду куда-нибудь, а когда дедушка хватится меня, он
придет в себя довольно быстро.
– Думаю, что так, но тебе не следует убегать и тем
самым огорчать его.
– Нечего меня поучать. Я поеду в Вашингтон повидаться
с Бруком; там интересно, и я смогу развлечься после всех этих неприятностей.
– Как тебе там будет весело! Хорошо бы я тоже могла
убежать, – сказала Джо, забыв о своей роли ментора и мысленно представляя
яркие картины военной жизни в столице.
– Тогда поехали вместе! А почему нет? Поедешь и удивишь
отца, а я расшевелю старину Брука. Это будет великолепная шутка; давай, Джо.
Оставим письмо, что все в порядке, и сразу рванем. Денег у меня хватит; и тебе
полезно проехаться, и ничего тут нет плохого, раз ты едешь к отцу.
На мгновение показалось, что Джо согласится, так как каким
бы отчаянным ни был этот план, он отвечал ее желаниям. Она устала от ухода за
больной и заточения в полутемной комнате, она жаждала перемен, а мысли об отце
соблазнительно сливались с мыслями о неизведанном очаровании военных лагерей и
госпиталей, о свободе и веселье. Глаза ее загорелись, и она в задумчивости
устремила их в окно, но взгляд ее упал на старый дом напротив, и она с
печальной решимостью покачала головой:
– Если бы я была мальчиком, мы убежали бы вместе и
отлично провели время в Вашингтоне, но я несчастная девочка, я должна блюсти приличия
и оставаться дома. Не искушай меня, Тедди, это безумный план.
– В том-то и прелесть, – начал Лори, охваченный
приступом безрассудного своевольства и одержимый желанием вырваться за пределы
дозволенного.
– Замолчи! – воскликнула Джо, закрывая уши. –
«Жеманность и манерность» – мой удел, и я вполне готова примириться с ним. Я
пришла сюда читать нравоучения, а не выслушивать предложения, одна мысль о
которых заставляет меня бежать вприпрыжку.
– Я знаю, что Мег принялась бы нагонять тоску, услышав
такое предложение, но я ожидал, что у тебя больше храбрости, – начал Лори
вкрадчиво.
– Скверный мальчишка, замолчи! Сядь и подумай о своих
собственных грехах и не заставляй меня множить мои. Ну а если я добьюсь того,
что твой дедушка извинится, ты бросишь мысль о побеге? – спросила Джо
серьезно.
– Да; но у тебя ничего не выйдет, – ответил Лори,
который хотел примирения, но чувствовал, что оскорбленное достоинство требует
предварительного удовлетворения.
– Если я сумела справиться с молодым, то справлюсь и со
старым, – пробормотала Джо, уходя и оставляя Лори склонившимся над
железнодорожной картой и с головой, подпертой обеими руками.
– Войдите! – Грубоватый голос мистера Лоренса
прозвучал еще резче, чем обычно, когда Джо постучала в дверь.
– Это всего лишь я, сэр. Пришла вернуть книжку, –
вежливо сказала она, входя.
– Хочешь еще? – спросил старик; было заметно, что
он мрачен и раздражен, но старается не показать этого.
– Да, пожалуйста. Мне так понравился старый Сэм, что я,
пожалуй, возьму второй том, – отвечала Джо в надежде, что сможет снискать
расположение собеседника, согласившись принять вторую дозу босуэлловского
«Джонсона»[35], так как старик очень
рекомендовал ей это приятное сочинение.
Косматые брови немного расправились, когда он подкатил
лесенку к стеллажу, где стояли произведения Джонсона и литература о нем. Джо
вскарабкалась и, сидя на верхней ступеньке, притворилась, что ищет книгу, но на
самом деле размышляла, как лучше всего подойти к опасной цели своего визита.
Мистер Лоренс, видимо, заподозрил, что у нее что-то на уме, так как, энергично
пройдясь по комнате несколько раз, он обернулся к ней и заговорил так
неожиданно, что «Расселас» полетел на пол вверх тормашками.
– Что натворил этот мальчишка? И не пытайся
выгораживать его. Я знаю, что он выкинул какую-то штуку. Это было видно по
тому, как он вел себя, когда вернулся домой. Я не добился от него ни слова. А
когда я пригрозил, что вытрясу из него правду, он помчался наверх и заперся у
себя в комнате.
– Он поступил нехорошо, но мы простили его, и все
обещали друг другу не говорить никому ни слова, – начала Джо неохотно.
– Так не пойдет; нечего ему прикрываться обещанием,
выуженным у вас, мягкосердечных девочек. Если он поступил плохо, то должен
признаться, попросить прощения и быть наказан. Выкладывай, Джо, в чем дело. Я
не желаю, чтобы меня держали в неведении.
Вид у мистера Лоренса был такой пугающий и говорил он так
резко, что Джо охотно убежала бы, если б могла, но она сидела высоко на
лестнице, а он стоял на полу, словно лев на ее пути, так что ей пришлось
остаться и принять вызов.
– Право, сэр, я не могу вам сказать. Мама запретила.
Лори во всем признался, попросил прощения и был наказан вполне достаточно. Мы
сохраняем все в тайне не ради него, но ради другого человека, и будет только
хуже, если вы вмешаетесь. Пожалуйста, не делайте этого; в случившемся была
отчасти моя вина, но теперь все в порядке; так что давайте забудем об этом и
поговорим лучше о «Рамблере»[36] или
о чем-нибудь приятном.
– Пропади он пропадом, этот «Рамблер»! Слезай и дай мне
слово, что этот безалаберный мальчишка не сделал ничего неблагодарного или
дерзкого. А если он это сделал после всей вашей доброты к нему, то я отлуплю
его собственными руками.
Угроза прозвучала ужасно, но не встревожила Джо, которая
знала, что вспыльчивый старик пальцем не тронет внука, как бы ни уверял в
обратном. Она послушно спустилась и постаралась пролить свет на случившееся,
насколько это было возможно, не упоминая Мег и не отступая от истины.
– Гм, ха, ну, если он молчит из-за того, что обещал, а
не из упрямства, я прощу его. Он упрямый малый, и трудно с ним
справиться, – сказал мистер Лоренс, приглаживая волосы, пока они не стали
выглядеть так, словно он стоял лицом к ветру; суровость на его лице уступила
место выражению облегчения.
– Я такая же, но доброе слово может подействовать на
меня и тогда, когда всей королевской рати это не под силу, – сказала Джо,
в попытке замолвить словечко за своего друга, который, казалось, выбрался из
одной переделки лишь для того, чтобы тут же попасть в другую.
– Ты думаешь, что я недостаточно добр к нему,
да? – прозвучал резкий ответ.
– О Боже, нет, сэр, вы, пожалуй, слишком добры иногда,
но немного запальчивы, особенно когда он испытывает ваше терпение. Вы не
согласны?
Джо была намерена приступить к делу; она пыталась казаться
совершенно безмятежной, хотя немного дрожала после своего смелого заявления. К
ее огромному удивлению и облегчению, старик только бросил со стуком на стол
свои очки и искренне воскликнул:
– Ты права, девочка! Я люблю его, но он испытывает мое
терпение сверх всякой меры, и я не знаю, чем это кончится, если дело пойдет так
и дальше.
– Я скажу вам чем. Он убежит. – Джо пожалела об
этих словах, как только они прозвучали.
Она хотела лишь предостеречь его, что Лори не смирится со
слишком большими ограничениями своей свободы, и надеялась, что он будет более
снисходителен к мальчику. Но красноватое лицо мистера Лоренса вдруг изменилось;
он сел, с волнением взглянув на портрет красивого мужчины, висевший над столом.
Это был отец Лори, который действительно убежал из дома в юности и женился
против воли деспотичного старика. Джо подумала, что он вспоминает и сожалеет о
прошлом, и огорчилась, что не промолчала.
– Он не сделает этого, пока ему не станет невмоготу; он
только грозит иногда, когда устает от учебы. Я часто и сама не прочь сбежать,
особенно с тех пор как у меня короткие волосы; так что, если когда-нибудь
хватитесь нас, можете давать объявление о пропаже двух мальчиков и искать на
кораблях, отправляющихся в Индию.
При этих словах она засмеялась, и мистер Лоренс, казалось,
успокоился, очевидно приняв все за шутку.
– Ты, дерзкая девчонка, как ты смеешь так
разговаривать? Где твое почтение ко мне, где надлежащая благовоспитанность?
Ох уж эти мальчики и девочки! Сущее наказание с ними, и, однако, мы не можем
обойтись без них, – сказал он, добродушно ущипнув ее за щеку. – Пойди
и приведи этого мальчишку обедать, скажи ему, что все в порядке, и посоветуй не
делать трагедии. Я этого не выношу.
– Он не придет, сэр; ему тяжело, так как вы не поверили
его словам о том, что он не может рассказать о случившемся. Я думаю, что,
встряхнув его, вы очень задели его чувства.
Джо старалась говорить трогательно, но это ей, должно быть,
не удалось, так как мистер Лоренс расхохотался, и ей стало ясно, что победа одержана.
– Мне жаль, что так вышло, и, вероятно, следует
поблагодарить его за то, что он не встряхнул меня. Какого ж черта
этот парень хочет? – И старик взглянул на нее, чуть пристыженный из-за
своей вспыльчивости.
– На вашем месте я принесла бы ему извинения в
письменном виде. Он твердит, что не спустится вниз, пока перед ним не
извинятся, и говорит о Вашингтоне и прочие нелепости. Формальное извинение
покажет ему, как он глуп, и он спустится вниз во вполне дружелюбном
настроении. Попробуйте; он любит шутки, а написать лучше, чем говорить. Я
отнесу вашу записку и объясню ему, в чем его долг.
Мистер Лоренс внимательно взглянул на нее, надел очки и
медленно сказал:
– Ах ты хитрая девчонка, но я не против, чтобы ты и
Бесс водили меня на веревочке. Ладно, давай бумагу и покончим с этой глупостью.
Записка была составлена в выражениях, которые мог бы
употребить один джентльмен, нанесший тяжелое оскорбление другому. Джо
запечатлела поцелуй на лысине мистера Лоренса и бегом поднялась наверх, чтобы
сунуть записку под дверь Лори и посоветовать ему через замочную скважину
проявить смирение, благовоспитанность и прочее, уместное, но невозможное. Дверь
оставалась закрытой, и она, предоставив записке самой сделать свое дело,
тихонько начала спускаться по лестнице, когда юный джентльмен, съехав по
перилам, остановился внизу, ожидая ее, и сказал с самым благородным выражением
лица:
– Какой ты отличный парень, Джо! Тебе изрядно
досталось? – добавил он со смехом.
– Нет; в целом, он был вполне кроток.
– Ах! Все-таки я выкрутился. Ведь даже ты отреклась от
меня, и я был готов катиться ко всем чертям, – начал он извиняющимся
тоном.
– Не говори так. Переверни страницу и начни сначала,
Тедди, сын мой.
– Я только и делаю, что переворачиваю и порчу все новые
страницы, как прежде портил свои тетрадки; и я делаю так много начал, что у них
никогда не будет конца, – ответил он с грустью.
– Иди пообедай – и тебе станет легче. Мужчины всегда
ворчат, когда голодны. – И с этими словами Джо выскользнула через
парадную дверь.
– Это «дискирдитация» моего пола, – отвечал Лори,
цитируя Эми, и послушно отправился пообедать с дедушкой, который был совершенно
невозмутим и подавляюще вежлив весь остаток дня.
Все думали, что вопрос исчерпан и набежавшее было облачко
уплыло, но шалость была, и, хотя остальные забыли о ней, Мег помнила. Она
никогда не упоминала некое лицо, но думала о нем очень много и мечтала чаще,
чем прежде, а однажды Джо, обшаривая стол сестры в поисках марок, нашла клочок
бумаги, на котором было нацарапано: «Миссис Маргарет Брук»; Джо трагически
застонала и швырнула бумажку в огонь, чувствуя, что шалость Лори приблизила
горький для нее день.
|