Глава 3
Внук мистера Лоренса
– Джо! Джо! Где ты? – кричала Мег с нижней
ступеньки чердачной лестницы.
– Здесь! – отозвался сверху хриплый голос, и,
взбежав на чердак, Мег нашла там сестру, которая лежала, закутавшись в
шерстяной платок, на старом трехногом диване возле освещенного солнцем окна,
грызла яблоко и заливалась слезами над «Наследником Редклифа». Чердак был
излюбленным убежищем Джо, и сюда она обычно удалялась с полудюжиной яблок и
хорошей книжкой, чтобы насладиться тишиной и обществом ручной крысы по
прозвищу Скрэбл, которая жила поблизости и ничуть не возражала против
присутствия Джо. Когда появилась Мег, Скрэбл юркнула в свою норку, а Джо
смахнула слезы со щек и приготовилась выслушать новости.
– Такая радость! Только взгляни! Настоящий
пригласительный билет! От миссис Гардинер, на завтрашний вечер! –
восклицала Мег, размахивая драгоценной бумажкой, а затем с восторгом прочла ее
вслух: – «Миссис Гардинер будет рада видеть мисс Маргарет Марч и мисс Джозефину
Марч в своем доме на небольшом ужине с танцами по случаю Нового года». Мама
согласна нас отпустить, но что мы наденем?
– Что ты спрашиваешь, когда и так знаешь, что мы
наденем наши поплиновые платья, потому что других у нас нет, – отвечала
Джо с набитым ртом.
– Жаль, что у меня нет шелкового, – вздохнула
Мег. – Мама говорит, что, может быть, получу шелковое, когда мне
исполнится восемнадцать. Но ждать два года… Это целая вечность!
– Я уверена, что наши поплиновые выглядят ничуть не
хуже шелковых и для нас они вполне сойдут. Твое совсем как новое, только вот я
забыла, что прожгла свое сзади. Хоть дырка и залатана, здорово заметно. Что же
мне делать?
– Тебе придется сидеть смирно и не поворачиваться
спиной, а спереди все в порядке. У меня будет новая лента для волос, мама даст
мне надеть свою булавку с жемчугом, а мои новые туфли – просто прелесть, и
перчатки сойдут, хотя они и не такие красивые, как мне хотелось бы.
– Мои испорчены лимонадом, а новых взять негде, так что
придется пойти без перчаток, – сказала Джо, которую никогда особенно не
волновали ее туалеты.
– Ты должна быть в перчатках, иначе я не пойду, –
решительно заявила Мег. – Перчатки даже важнее, чем все остальное. Без
перчаток не ходят на танцы, и, если бы ты пошла без перчаток, это было бы таким
унижением для меня!
– Но я же все равно не буду танцевать. И вообще, не
люблю я бальные танцы. Что за удовольствие семенить под ручку по комнате! Я
люблю скакать и выкидывать коленца.
– Ты не можешь просить у мамы новые перчатки; они такие
дорогие, а ты такая неаккуратная. Когда ты испортила вторую пару, она сказала,
что больше не купит тебе перчаток в эту зиму. Нельзя ли все-таки как-нибудь обойтись
этой парой? – спросила Мег с тревогой.
– Я могу зажать их в руке, и никто не увидит, что на
них пятна. Это все, что я могу сделать… Нет! Слушай, как мы можем устроиться:
каждая наденет одну хорошую, а в руке будет нести одну плохую. Понимаешь?
– У тебя руки больше моих, и ты ужасно растянешь мою
перчатку, – начала Мег, для которой перчатки всегда были больным вопросом.
– Тогда я пойду без перчаток. И наплевать мне, что
скажут люди! – воскликнула Джо, снова взявшись за книгу.
– Хорошо, хорошо, я дам тебе мою! Только не сажай на
нее пятен и веди себя прилично. Не закладывай руки за спину, не вытаращивайся
ни на кого и воздержись от этой своей любимой присказки «Христофор Колумб!»,
хорошо?
– Не волнуйся за меня. Я постараюсь держаться как можно
чопорнее и не попаду ни в какие переделки, если, конечно, смогу. Теперь иди и
ответь на приглашение, а мне дай дочитать эту замечательную историю.
И Мег отправилась, чтобы «принять с благодарностью»
приглашение, оглядеть свое платье и, счастливо распевая, пришить к нему свою
единственную рюшечку из настоящих кружев, пока Джо кончала свою книжку, четыре
яблока и возню со Скрэбл.
Накануне Нового года в гостиной не было ни души, потому что
обе младшие девочки присутствовали в качестве камеристок в комнате старших,
поглощенных крайне важным делом – приготовлениями к вечеринке. При всей
простоте их туалетов было немало беготни вверх и вниз по лестнице, смеха,
болтовни, а на некоторое время дом даже наполнился сильным запахом паленых
волос. Мег пожелала иметь несколько кудряшек надо лбом, и Джо зажала
завернутые в бумажки пряди волос горячими щипцами.
– Разве должно так пахнуть? – спросила Бесс,
усевшаяся на спинку кровати.
– Это влага высыхает, – пояснила Джо.
– Какой странный запах! Похоже на паленую
курицу, – заметила Эми, с видом превосходства поглаживая свои собственные
красивые локоны.
– Ну вот, а теперь я сниму бумажки – и вы увидите
пушистое облако мелких колечек, – объявила Джо, отложив щипцы.
Она сняла бумажки, но обещанного «облака колечек» не
оказалось – обожженные волосы остались в бумажках, и перепуганная парикмахерша
положила целый ряд маленьких обгоревших комочков на туалетный столик перед
своей жертвой.
– О-о-о! Что ты наделала! Все испортила! Как я теперь
пойду? О, мои волосы! – причитала Мег, с отчаянием глядя на неровные
завитки надо лбом.
– Не везет мне, как всегда! Зря ты меня попросила это
сделать. Вечно-то я все испорчу. Ох, как мне жаль! Но щипцы оказались слишком
горячими, и вот – я такое устроила! – стонала бедная Джо, взирая со
слезами раскаяния на лежащие на столе черные блинчики.
– Ничего не испорчено, просто подкрути их и завяжи
лентой так, чтобы концы чуть-чуть свисали на лоб, и будет выглядеть как по
последней моде. Я видела, так многие девочки носят, – сказала Эми в
утешение.
– Так мне и надо за то, что хочу быть элегантной. Лучше
бы я оставила свои волосы в покое! – воскликнула Мег с досадой.
– Я тоже так думаю; они были такие гладкие и красивые.
Но они скоро снова отрастут, – сказала Бесс, подбегая, чтобы поцеловать и
утешить бедную стриженую овечку.
После разнообразных, не столь значительных неудач Мег была
наконец готова, и объединенными усилиями всего семейства Джо была облачена в
платье, а ее волосы уложены в высокую прическу. Обе выглядели очень хорошо в
своих простых платьях – Мег в серебристо-сером, с кружевной рюшечкой и
жемчужной булавкой, с синей бархатной лентой на голове, а Джо – в
темно-бордовом, с жестким, почти мужским льняным воротничком и белой
хризантемой в качестве единственного украшения. Каждая надела одну хорошую
чистую перчатку и держала в руке другую, испачканную, и все сошлись на том,
что вид у них был «вполне изящный и непринужденный». Туфли Мег на высоких
каблуках были очень тесными и жали, хотя она и не признавалась в этом, а все
девятнадцать шпилек в волосах Джо, казалось, впивались ей прямо в голову, что
было не совсем приятно – но, Боже мой, будем элегантны или умрем!
– Желаю вам весело провести время, дорогие мои! –
сказала миссис Марч, когда сестры легкой походкой двинулись по дорожке. –
Не ешьте много за ужином и возвращайтесь в одиннадцать, когда я пришлю за вами
Ханну. – Ворота уже захлопнулись за ними, но из окна снова донесся голос:
– Девочки, девочки! А носовые платки вы не забыли?
– Все в порядке, платки чистые, а у Мег даже надушен
одеколоном! – крикнула Джо, добавив со смехом, когда они зашагали дальше:
– Мама наверняка спросила бы нас об этом, даже если бы мы выскакивали из дома
во время землетрясения.
– Это одна из ее аристократических склонностей. И такая
забота вполне обоснованна, так как настоящую леди всегда узнаешь по чистым
ботинкам, перчаткам и носовому платку, – отозвалась Мег, у которой было
немало собственных маленьких «аристократических склонностей».
– Так не забудь, Джо: постарайся, чтобы никто не видел
твое платье сзади. Как мой пояс, в порядке? А волосы очень плохо
выглядят? – спросила Мег, когда наконец отвернулась от зеркала в
гардеробной дома миссис Гардинер после продолжительного охорашивания.
– Я непременно о чем-нибудь забуду. Как увидишь, что я
делаю что-то не то, подмигни мне, ладно? – отозвалась Джо, резко дернув
свой воротничок и торопливо поправляя волосы.
– Нет, подмигивать – это неженственно. Я приподниму
брови, если что-то не так, или кивну, если все в порядке. А теперь держи спину
прямо и делай маленькие шаги. И если тебе кого-нибудь представят, не пожимай
ему руку – дамам это не подобает.
– И как ты все это запомнила? Я вот никак не могу.
Какая веселая музыка, а?
Они спустились вниз, чувствуя себя несколько неуверенно,
так как редко бывали в обществе и даже такая скромная вечеринка, как эта, была
для них большим событием. Миссис Гардинер, величавая пожилая дама, любезно
приветствовала их и подвела к старшей из своих шести дочерей. Мег была знакома
с Салли и очень скоро почувствовала себя непринужденно, но Джо, которую мало
интересовали девочки и девичья болтовня, стояла в стороне, предусмотрительно
повернувшись спиной к стене, и чувствовала себя так же не на месте, как
жеребенок в оранжерее. Несколько мальчиков оживленно беседовали о коньках в
другом конце зала, и ей очень захотелось подойти и присоединиться к ним, так
как коньки были для нее одной из утех жизни. Она телеграфировала о своем
желании сестре, но брови Мег взлетели вверх в такой тревоге, что Джо не
осмелилась двинуться с места. Никто не заговорил с ней; стоявшие поблизости
девочки отходили одна за другой, пока Джо не осталась в одиночестве. Она не
могла побродить по залу и развлечься, так как при этом взорам всех открывалось
бы испорченное полотнище юбки, так что она стояла и довольно печально глядела
на окружающих.
Начались танцы. Мег сразу была приглашена, и тесные туфли
замелькали так проворно, что никто даже не догадывался о боли, которую их
обладательница переносила с улыбкой. Джо увидела, что высокий рыжий юноша
приближается к ее уголку, и, испугавшись, как бы он не вздумал пригласить ее,
быстро скользнула в задернутую шторой нишу, в надежде, что сможет подглядывать
оттуда и спокойно и приятно провести вечер. К несчастью, некто застенчивый уже
избрал для себя убежищем эту нишу, и когда штора упала за спиной Джо, она
обнаружила, что очутилась лицом к лицу с внуком мистера Лоренса.
– Боже мой, я не знала, что здесь кто-то есть! –
пробормотала Джо, запнувшись и собираясь вылететь так же быстро, как влетела.
Но мальчик засмеялся и сказал любезно, хотя и выглядел при
этом несколько встревоженным:
– Ничего страшного, оставайтесь, если хотите.
– Я вам не помешаю?
– Ничуть. Я зашел сюда просто потому, что почти никого
здесь не знаю и, понимаете, почувствовал себя как-то неловко сначала.
– Со мной то же самое. Не уходите, пожалуйста, если,
конечно, я вам не мешаю.
Мальчик снова сел, молча уставившись на свои лакированные
бальные туфли. Наконец Джо сказала, стараясь быть вежливой и побороть смущение:
– Кажется, я имела удовольствие встречать вас прежде.
Вы наш сосед, не правда ли?
– Сосед. – Он поднял глаза и засмеялся, ибо
церемонные манеры Джо показались ему довольно забавными, когда он вспомнил,
как они болтали о крикете у забора в тот день, когда он принес убежавшую кошку.
Джо сразу почувствовала себя непринужденно. Она тоже
засмеялась и сказала самым дружеским тоном:
– Мы чудесно провели время за ужином, который вы
прислали нам на Рождество.
– Это дедушка прислал.
– Но вы подали ему эту идею, правда?
– А как поживает ваша кошка, мисс Марч? – спросил
мальчик, стараясь смотреть серьезно, хотя его черные глаза светились озорством.
– Отлично, спасибо, мистер Лоренс, но я не мисс Марч, а
всего лишь Джо, – отвечала юная леди.
– А я не мистер Лоренс, а просто Лори.
– Лори Лоренс – какое странное имя!
– Мое настоящее имя Теодор, но я его не люблю, потому
что приятели зовут меня Дорой. Поэтому я заставил их называть меня Лори.
– Я тоже терпеть не могу свое имя – такая
сентиментальщина! Я хотела бы, чтобы все говорили Джо вместо Джозефина. А как
вам удалось добиться, что мальчишки перестали называть вас Дорой?
– Я их лупил.
– Я не могу отлупить тетю Марч, так что мне, наверное,
придется терпеть и дальше. – И Джо со вздохом покорилась судьбе.
– Вы не любите танцевать, мисс Джо? – спросил
Лори; судя по его виду, он счел, что это имя ей отлично подходит.
– Очень люблю, но только если много места и все просто
веселятся. А в таком зале, как этот, я непременно что-нибудь опрокину, наступлю
кому-нибудь на ногу или сделаю еще что-нибудь ужасное, так что я стараюсь
держаться подальше от греха и предоставляю Мег одной порхать по залу. А вы
танцуете?
– Иногда. Понимаете, я несколько лет прожил за
границей, а здесь еще мало бывал в обществе и не знаю, как у вас танцуют.
– За границей! – воскликнула Джо. – О, расскажите!
Я так люблю, когда рассказывают о путешествиях.
Лори, казалось, не знал, с чего начать, но заинтересованные
вопросы Джо вскоре помогли ему, и он рассказал ей о том, как жил при школе в
Веве[4], где мальчики никогда не
носили шляп и катались на лодках по озеру, а каникулы проводили, путешествуя
пешком по Швейцарии со своими учителями.
– Как бы я хотела там пожить! – воскликнула
Джо. – А в Париже вы были?
– Мы провели там всю прошлую зиму.
– И вы умеете говорить по-французски?
– В школе нам не разрешали говорить ни на каком другом
языке.
– Скажите что-нибудь! Я могу читать по-французски, но
произносить не умею.
– Quel nom a cette jeune demoiselle en
les pantoufles jolis? – сказал Лори добродушно.
– Как это у вас здорово выходит! Дайте подумать… Вы
сказали: «Кто эта молодая девушка в красивых туфлях», да?
– Oui, mademoiselle.
– Это моя сестра Маргарет. Вы знали, что это она? Вы
думаете, что она красивая?
– Да, она напомнила мне немецких девушек. Она такая
приятная, спокойная и прекрасно танцует.
Джо даже зарумянилась от удовольствия, услышав эту похвалу
сестре, и постаралась запомнить, чтобы потом повторить Мег. Оба выглядывали
из-за шторы, критиковали и просто болтали, пока не почувствовали себя как
старые добрые знакомые. Застенчивость Лори скоро прошла, так как мальчишеские
манеры Джо забавляли его и позволяли ему держаться свободно, а Джо была опять
такой же веселой, как всегда, ибо платье ее было забыто и никто не поднимал
бровей в знак неудовольствия. Внук мистера Лоренса нравился ей все больше, и она
несколько раз внимательно взглянула на него, чтобы суметь потом подробно
описать его сестрам. У них не было братьев и было очень мало кузенов, и потому
мальчики являлись для них почти неведомыми существами.
«Вьющиеся черные волосы, смуглое лицо, большие черные
глаза, правильный нос, ровные зубы, маленькие кисти рук и ступни, выше меня,
очень вежливый и, вообще, славный малый. Интересно, сколько ему лет?»
Вопрос уже вертелся у нее на кончике языка, но она вовремя
спохватилась и с необычным для себя тактом попыталась выяснить это окольным
путем.
– Вы, вероятно, готовитесь в университет? Я видела, что
вы корпите над книжками… о, то есть я хотела сказать, прилежно
занимаетесь. – И Джо покраснела из-за этого ужасного «корпите», которое
вырвалось так неожиданно.
Лори усмехнулся, но, казалось, не был обижен и ответил,
пожав плечами:
– Через год или два, во всяком случае, не раньше, чем
мне исполнится, семнадцать.
– Вам только пятнадцать? – спросила Джо, которая
была уверена, что этому высокому юноше никак не может быть меньше семнадцати.
– Шестнадцать, в следующем месяце.
– Как я хотела бы пойти в университет! А вы, похоже,
этому не рады.
– Терпеть не могу этих университетов! Или зубрежка, или
глупые развлечения. Мне вообще не нравится, как юноши живут в этой стране.
– А как бы вы хотели жить?
– Я хотел бы жить в Италии и заниматься тем, чем мне
нравится.
Джо очень хотелось спросить, чем именно ему нравится
заниматься, но его черные брови сдвинулись так сурово, что она предпочла
переменить тему и сказала, постукивая ногой в такт:
– Отличная полька! Почему бы вам не пойти потанцевать?
– Только с вами, – ответил он с галантным
полупоклоном.
– Не могу. Я обещала Мег, что не буду танцевать, потому
что… – Здесь Джо запнулась и взглянула на него в нерешительности, не зная,
рассмеяться ей или продолжить.
– Почему? – спросил Лори с любопытством.
– Вы никому не скажете?
– Никогда!
– Понимаете, у меня скверная привычка стоять близко к
огню, и поэтому я вечно подпаливаю платья, а это даже прожгла, и хотя оно
аккуратно зачинено, все равно очень заметно, и Мег велела мне сидеть смирно,
чтобы никто не увидел. Можете смеяться, если хотите. Это смешно, я знаю.
Но Лори не засмеялся; он на мгновение опустил взгляд, и
выражение его лица озадачило Джо, когда он сказал очень мягко:
– Не беда, я скажу вам, как мы поступим: здесь рядом
длинный зал, и мы можем великолепно потанцевать в конце его, и никто нас не
увидит. Пожалуйста, пойдемте.
Джо поблагодарила и охотно пошла, хотя, увидев красивые
жемчужно-серые перчатки своего партнера, пожалела, что не обе ее перчатки
чистые. Длинный зал был пустым, а полька – великолепной. Лори танцевал очень
хорошо и научил Джо новым немецким па, которые привели ее в восторг, –
столько в них было свободы и живости. Когда музыка умолкла, они сели на ступенях
лестницы, чтобы отдышаться. Лори увлеченно рассказывал ей о студенческих
фестивалях в Гейдельберге[5],
когда в зал в поисках сестры вошла Мег. Она кивнула, и Джо неохотно последовала
за ней в боковую комнату, где обнаружила ее на диване, бледную и держащуюся за
щиколотку.
– Я вывихнула ногу. Этот глупейший каблук подвернулся,
и теперь мне так больно, я едва могу стоять. Не знаю, как я вообще доберусь до
дома, – сказала она, раскачиваясь взад и вперед от боли.
– Я была уверена, что ты повредишь себе ноги в этих
дурацких туфлях. Вот несчастье! Но я не знаю, что тут можно сделать, разве
только нанять экипаж Или остаться здесь на всю ночь, – отвечала Джо, нежно
растирая ногу сестры.
– Нанять экипаж стоит огромных денег. К тому же, боюсь,
нам не найти наемный экипаж, потому что большинство гостей приехало в
собственных, а до ближайшей конюшни далеко и послать некого.
– Я сбегаю.
– Нет, ни в коем случае! Уже десятый час, и на улице –
тьма египетская. Но и здесь я остаться не могу: в доме полно гостей. К Салли
приехало несколько подруг. Я отдохну, пока придет Ханна, а потом постараюсь
встать.
– Я попрошу Лори, и он сбегает за экипажем, –
сказала Джо с чувством облегчения, как только эта отличная идея пришла ей в
голову.
– Помилуй, ни в коем случае! И не проси никого, и не
говори никому. Дай мне мои галоши, а эти туфли положи к остальным нашим вещам.
Я не могу больше танцевать, но, как только ужин кончится, поищи Ханну и, когда
она появится, тотчас дай мне знать.
– Все уже идут ужинать. Я лучше останусь с тобой.
– Нет, дорогая, сбегай и принеси мне кофе. Я так
устала, мне с места не сдвинуться.
И Мег откинулась на спинку дивана, старательно закрыв галоши
складками платья, а Джо неуверенно направилась на поиски столовой, в которой
очутилась лишь после того, как сначала забрела в стенной шкаф с фарфором, а
затем распахнула дверь комнаты, где подкреплялся в одиночестве мистер Гардинер.
Войдя в столовую, она бросилась к столу и завладела чашкой кофе, которую
немедленно расплескала, сделав тем самым переднюю часть своего платья ничуть не
лучше задней.
– О Боже, что я за растяпа! – воскликнула Джо,
оттирая платье перчаткой Мег.
– Не могу ли я помочь вам? – раздался дружеский
голос. Это был Лори с полной чашкой кофе в одной руке и тарелкой мороженого в
другой.
– Я хотела отнести что-нибудь Мег, она очень устала…
но кто-то толкнул меня… и теперь я в таком отличном виде, – отвечала Джо,
в ужасе переводя взгляд с пятна на юбке на перчатку цвета кофе.
– Сочувствую! А я искал кого-нибудь, чтобы предложить
вот это. Можно я отнесу это вашей сестре?
– О, спасибо! Я покажу вам, где она сидит. Я не
предлагаю отнести сама, потому что боюсь влипнуть в новые неприятности.
Джо указала путь, и Лори так, словно он давно привык
обслуживать дам, принес маленький столик, вторую порцию кофе и мороженого для
Джо и был так любезен, что даже привередливая Мег объявила его «милым
мальчиком». Они приятно провели время за конфетами с девизами[6], и игра в «звонок»[7], которой они занялись вместе с двумя-тремя
молодыми людьми, случайно зашедшими в комнату, была в самом разгаре, когда
появилась Ханна. Мег забыла о своей ноге и проворно вскочила, но тут же
схватилась за руку Джо, вскрикнув от боли.
– Тише! Ничего не говори, – шепнула она, добавив
вслух: – Ничего страшного. Просто я слегка подвернула ногу, – и захромала
вверх по лестнице, чтобы одеться.
Ханна ворчала, Мег плакала, а Джо была в полной
растерянности, пока не решила взять дело в свои руки. Выскользнув из
гардеробной, она сбежала вниз, отыскала слугу и попросила его найти экипаж. Но,
к несчастью, это оказался нанятый на один вечер официант, который не знал, где
находились ближайшие конюшни. Джо растерянно озиралась кругом, ища помощи,
когда Лори, услышавший ее слова, подошел и предложил экипаж своего дедушки,
который, по его словам, был только что прислан за ним.
– Но ведь еще так рано! Вы, наверное, не собирались
уезжать, – начала Джо с чувством облегчения, но все же не решаясь принять
предложение.
– Я всегда уезжаю рано… всегда, правда! Пожалуйста,
позвольте мне отвезти вас домой. Это по пути, вы же знаете… и, говорят, идет
дождь.
Это обстоятельство оказалось решающим, и, рассказав ему о
несчастье, постигшем Мег, Джо с благодарностью приняла предложение и бросилась
наверх, чтобы доставить вниз остальную компанию. Ханна, которая боялась дождя,
как кошка, не стала возражать, и они покатили в роскошном закрытом экипаже, с
ощущением праздничности и комфорта. Чтобы Мег могла расположиться свободно и
поднять ногу повыше, Лори сел на козлы, и по пути девочки без стеснения могли
обсуждать события этого вечера.
– Я отлично провела время. А ты? – спросила Джо,
взъерошивая волосы и устраиваясь поудобнее.
– Да, пока не подвернула ногу. Я понравилась Энни
Моффат – это подруга Салли, – и она пригласила меня приехать к ней на
недельку, когда у нее будет гостить Салли. Салли собирается к ней весной, когда
приедет оперная труппа. Это будет великолепно, если только мама позволит мне
поехать, – отвечала Мег, оживившись при этой мысли.
– Я видела, как ты танцевала с этим рыжим, от которого
я убежала. Он тебе понравился?
– О, очень! И волосы у него совсем не рыжие, а
каштановые. Он очень любезный, и я с большим удовольствием танцевала с ним
рейдовак[8].
– Он выглядел как сумасшедший кузнечик, когда
выделывал эти новые па. Мы с Лори просто умирали от смеха. Слышно было?
– Нет, но все равно это очень некрасиво. Что вы делали
все это время там, за шторой?
Джо принялась рассказывать о своих приключениях, и к тому
времени, когда она кончила, экипаж подкатил к дому. Рассыпавшись в
благодарностях, они попрощались и тихонько вошли в дом, надеясь никого не
побеспокоить, но, как только дверь их комнаты скрипнула, тут же появились два
маленьких ночных чепчика и два сонных, но нетерпеливых голоса воскликнули:
– Расскажите о танцах! Расскажите!
Проявив то, что Мег назвала «ужасной невоспитанностью», Джо
ухитрилась припрятать несколько конфет для младших сестер; скоро, выслушав
описание самых волнующих событий вечера, они были удовлетворены.
– У меня такое чувство, словно я элегантная юная леди,
которая вернулась домой с танцев в своем экипаже и сидит в пеньюаре у зеркала,
а вокруг хлопочет горничная, – сказала Мег, обращаясь к Джо, которая
только что привязала ей на ногу компресс с арникой и теперь расчесывала ей
волосы.
– Я уверена, что мы получаем от танцев ничуть не меньше
удовольствия, чем элегантные юные леди несмотря на наши подпаленные волосы,
старые платья, испачканные перчатки и тесные туфли, в которых мы вывихиваем
ноги, если у нас хватает глупости их надеть.
И я думаю, что Джо была совершенно права.
|