Увеличить |
Глава 17
«Маленькая
Добросовестность»
В первую неделю того количества добродетели, что можно было
найти в старом доме Марчей, с избытком хватило бы на всю округу. Это было
поистине удивительным, ибо каждая, казалось, пребывала в неземном умонастроении
и самопожертвование было в моде. Но когда первая тревога за отца улеглась,
девочки незаметно для себя несколько ослабили свои похвальные усилия и начали
возвращаться к прежним привычкам. Хотя они не забыли свой девиз, но «надеяться
и трудиться» стали с меньшим жаром, а после огромного напряжения возникло
чувство, что отдых – вполне заслуженная награда, и они предоставляли его себе в
изрядном количестве.
Джо сильно простудилась из-за того, что плохо покрывала
стриженую голову, и получила распоряжение оставаться дома, пока не поправится,
так как тетя Марч не любила, чтобы ей читали вслух насморочным голосом. Джо
обрадовалась и после энергичных поисков всего необходимого по всему дому, от
чердака до подвала, успокоилась на диване, чтобы лечить свою простуду мышьяком[30] и книжками. Эми нашла, что
домашние обязанности и искусство плохо совместимы, и вернулась к своим
«куличикам». Мег продолжала ежедневно ходить к своим питомцам, а дома шила или
думала, что шьет, но больше времени проводила за длинными письмами к матери и
вновь и вновь перечитывала сообщения из Вашингтона. Одна лишь Бесс продолжала
трудиться по-прежнему, лишь изредка предаваясь праздности или унынию. Каждый
день она добросовестно исполняла свои маленькие обязанности, а также и многие
из обязанностей сестер, ибо те были забывчивы и хозяйство напоминало часы,
маятник которых раскачивается по инерции. Когда ей становилось тяжело на сердце
из-за тоски по матери и страха за отца, она убегала в гардеробную и прятала
лицо в складках милого старого платья матери, чтобы немножко постонать и
помолиться в одиночестве. Никто не знал, что возвращало ей бодрость после
приступа печали, но все чувствовали, как добра и всем полезна Бесс, и стало
обычным обращаться к ней за утешением или советом.
Они не сознавали, что выпавшее на их долю испытание является
проверкой характера, и стоило первому возбуждению пройти, как у них возникло
чувство, что они показали себя с хорошей стороны и заслуживают похвал. Так оно,
конечно, и было, но ошибка заключалась в том, что они перестали показывать
себя с хорошей стороны, но узнали они об этой ошибке, только испытав немало
тревог и горьких сожалений.
– Мег, может быть, ты сходишь к Хаммелям; ты же знаешь,
мама велела нам не забывать о них, – сказала Бесс десять дней спустя после
отъезда миссис Марч.
– Я слишком устала сегодня, – ответила Мег, с
удовольствием покачиваясь в кресле с шитьем в руках.
– А ты, Джо, не могла бы сходить? – спросила Бесс.
– Слишком ненастная погода, а у меня ведь насморк.
– Я думала, он почти прошел.
– Он прошел настолько, чтобы я могла побегать в саду с
Лори, но не настолько, чтобы пойти к Хаммелям, – сказала Джо со смехом, но
несколько стыдясь своей непоследовательности.
– Почему ты не пойдешь сама? – спросила Мег.
– Я хожу к ним каждый день, но младенец болен, и я не
знаю, что делать. Миссис Хаммель уходит на работу, а его нянчит Лотхен, но ему
все хуже и хуже, и я думаю, что вам или Ханне следовало бы зайти к ним.
Бесс говорила очень горячо, и Мег пообещала, что сходит
завтра.
– Попроси у Ханны что-нибудь вкусненькое и отнеси им,
Бесс; тебе полезно прогуляться, – сказала Джо, добавив извиняющимся
тоном: – Я пошла бы, но хочу дописать рассказ.
– У меня болит голова, и я устала. Я надеялась, что,
может быть, кто-нибудь из вас сходит, – сказала Бесс.
– Эми сейчас вернется; она сбегает вместо нас, –
предположила Мег.
– Хорошо, я немного отдохну и подожду ее.
Бесс прилегла на диван, остальные вернулись к своим
занятиям, и Хаммели были забыты. Прошел час; Эми не появилась, Мег ушла к себе,
чтобы примерить новое платье, Джо с головой погрузилась в свой рассказ, а Ханна
сладко спала в кухне перед очагом. Бесс тихонько надела капор, наполнила
корзинку кое-какой едой для бедных детей и вышла на промозглый воздух с тяжелой
головой и печалью в кротких глазах. Было уже поздно, когда она вернулась, и
никто не заметил, как она пробралась наверх и закрылась в комнате матери.
Полчаса спустя Джо отправилась поискать что-то в «мамином шкафу» и там нашла
Бесс, которая сидела на деревянной аптечке с очень печальным лицом, красными
глазами и бутылочкой камфары в руке.
– Христофор Колумб! В чем дело? – воскликнула Джо,
когда Бесс протянула руку, как бы предостерегая ее, и спросила торопливо:
– У тебя была скарлатина, да?
– Сто лет назад, тогда же, когда и у Мег. А что?
– Тогда я скажу тебе. О, Джо, ребеночек умер!
– Какой ребеночек?
– Ребеночек миссис Хаммель; он умер у меня на коленях,
прежде чем она вернулась! – воскликнула Бесс с рыданием.
– Бедняжка моя, какой ужас! Я должна была пойти вместо
тебя, – сказала Джо с раскаянием, хватая сестру в объятия и усаживаясь в
большое кресло матери.
– Нет, не ужас, Джо, я не испугалась, только это так
печально! Я сразу увидела, что ему хуже, но Лотхен сказала, что ее мать пошла
за доктором, и я взяла ребеночка на руки, чтобы дать Лотти отдохнуть. Он,
казалось, спал, но вдруг вскрикнул, вздрогнул, а потом остался лежать очень
спокойно. Я пыталась согреть ему ножки, а Лотти дать молока, но он не
шевелился, и я поняла, что он умер.
– Не плачь, дорогая! И что ты сделала?
– Я просто сидела и держала его осторожно, пока не
пришла миссис Хаммель с доктором. Он сказал, что ребенок умер, и осмотрел
Хейнриха и Минну, у которых болит горло. «Скарлатина, мэм. Следовало позвать
меня раньше», – сказал он сердито. Миссис Хаммель ответила ему, что бедна
и пыталась лечить ребенка сама, но теперь слишком поздно, и она может лишь
просить его помочь остальным и надеется на его милосердие. Тогда он улыбнулся и
подобрел, но все это было очень печально, и я плакала с ними, пока доктор
вдруг не обернулся в мою сторону и не сказал мне, чтобы я шла домой и
немедленно приняла белладонну, а иначе у меня будет скарлатина.
– Нет, не будет! – воскликнула Джо, в испуге прижимая
ее к себе. – О, Бесс, если ты заболеешь, я этого себе никогда не прощу!
Что же делать?
– Не бойся, я думаю, что перенесу ее легко. Я
посмотрела в маминой книжке и нашла, что скарлатина начинается с головной
боли, боли в горле и такого чувства недомогания, как у меня, так что я приняла
белладонну, и мне стало лучше, – сказала Бесс, прикладывая холодные руки к
пылающему лбу и пытаясь казаться здоровой.
– Если бы мама была дома! – воскликнула Джо,
хватая «мамину книжку» и чувствуя, что Вашингтон безмерно далеко. Она прочла
страницу, взглянула на Бесс, пощупала ее лоб, заглянула в горло и затем сказала
серьезно: – Ты была с ребенком каждый день более недели; так что, боюсь, ты
заболеешь, Бесс. Я позову Ханну, она знает все о болезнях.
– Не позволяй Эми заходить ко мне; она не болела
скарлатиной, и я очень боюсь заразить ее. А вы с Мег не заболеете снова? –
спросила Бесс встревоженно.
– Думаю, что нет. Да пусть бы я и заболела, поделом бы
мне было, себялюбивой свинье! Позволила тебе пойти, а сама осталась писать свою
чушь! – пробормотала Джо и отправилась советоваться с Ханной.
Добрая душа мгновенно очнулась от сна и сразу взяла дело в
свои руки, заверив Джо, что беспокоиться нечего, что у всех бывает скарлатина и
что, если правильно лечить, никто от нее не умирает, – всему этому Джо
поверила и с чувством облегчения последовала за Ханной в комнату Мег. Втроем
они вернулись к больной.
– Теперь я вам скажу, как мы поступим, – заявила
Ханна, осмотрев и расспросив Бесс. – Мы позовем доктора Бэнгса, просто осмотреть
тебя, милочка, и убедиться, что мы не ошиблись. Эми на время отправим к тете
Марч, чтобы ей ничего не грозило, а одна из вас, девочки, не пойдет на работу и
останется дома с Бесс на денек-другой, чтобы ей не скучать.
– Разумеется, останусь я; я старшая, – начала Мег;
было видно, что ее мучает тревога и угрызения совести.
– Нет, останусь я. Это моя вина, что она заболела; я
обещала маме, что буду ходить по всяким поручениям, и не сдержала слова, –
сказала Джо с решимостью в голосе.
– Кого ты хочешь, Бесс? Ведь достаточно одной, –
сказала Ханна.
– Джо, пожалуйста. – И Бесс с довольным видом
склонила голову к сестре на грудь, окончательно решив вопрос.
– Я пойду и скажу Эми, что она поедет к тете, –
уходя, проронила Мег, немного обиженная, однако в целом, пожалуй, даже с
облегчением, так как она, в отличие от Джо, не любила ухаживать за больными.
Эми открыто взбунтовалась и со страстью заявила, что лучше
заболеет скарлатиной, чем пойдет к тете Марч. Мег уговаривала, просила,
приказывала – все напрасно. Эми торжественно поклялась, что не пойдет, и Мег в
отчаянии отступилась от нее и пошла к Ханне, чтобы спросить, что делать. Прежде
чем она вернулась, в гостиную зашел Лори и обнаружил там рыдающую Эми,
уткнувшуюся головой в диванные подушки. Она рассказала обо всем, ожидая
утешения, но Лори только сунул руки в карманы и заходил по комнате, негромко
насвистывая и сдвинув брови в глубокой задумчивости.
Потом он сел рядом с ней и сказал самым вкрадчивым тоном:
– Слушай, будь разумной маленькой женщиной и сделай,
как они говорят. Ну-ну, не плачь, послушай, что я придумал. Ты пойдешь к тете
Марч, а я буду приезжать и брать тебя покататься или прогуляться пешком; мы
отлично проведем время. Разве это не лучше, чем хныкать тут?
– Я не хочу, чтобы меня отсылали, как будто я
мешаю, – начала Эми обиженным тоном.
– Помилуй, детка, ведь это делается, чтобы ты осталась
здорова. Ты же не хочешь заболеть, правда?
– Конечно нет, но я думаю, что все равно заболею,
потому что я была с Бесс все это время.
– Именно поэтому тебе надо немедленно уходить, так
чтобы ты могла избежать болезни. Я думаю, что перемена воздуха и обстановки
поможет тебе остаться здоровой или, если ты все же заболеешь, перенести болезнь
легче. Я советую тебе отправляться как можно скорее. Скарлатина, мисс, это вам
не шутки.
– Но у тети Марч ужасная скука, и она такая
сердитая, – сказала Эми довольно испуганно.
– Скучно не будет, если я буду заскакивать каждый день,
рассказывать, как себя чувствует Бесс, брать тебя на прогулку. Старой леди я
нравлюсь, и я постараюсь быть с ней как можно милее, так что она не станет
пилить нас, что бы мы ни делали.
– Ты покатаешь меня в маленькой колясочке на Шалуне?
– Клянусь честью.
– И приходить будешь каждый день?
– Вот увидишь.
– И возьмешь меня назад, как только Бесс поправится?
– В ту же минуту.
– И сводишь в театр, честно?
– В десяток театров, если удастся.
– Ну… я думаю… я пойду, – сказала Эми медленно.
– Молодец! Позови Мег и скажи, что ты уступила, –
ответил Лори, одобрительно похлопав ее по спине, что рассердило Эми даже
больше, чем слово «уступила».
Мег и Джо, сбежавшие вниз, увидели свершившееся чудо, и Эми,
чувствуя себя всеми любимой и очень самоотверженной, обещала уйти к тете Марч,
если доктор скажет, что Бесс больна.
– Как там она, бедняжка? – спросил Лори, так как
Бесс была его любимицей и он тревожился о ней больше, чем желал показать.
– Лежит на маминой кровати. Ей лучше. Смерть ребенка
произвела на нее тяжелое впечатление, но я надеюсь, что ее болезнь – всего лишь
простуда. Ханна говорит, что тоже так думает, но выглядит
обеспокоенной, и от этого мне тревожно, – ответила Мег.
– Какой это ужасный мир! – сказала Джо, в
волнении взъерошивая волосы. – Не успеешь выбраться из одной беды, как
сваливается другая. Похоже, не за что уцепиться теперь, когда мама уехала, и я
в полной растерянности.
– Ну, не делай из себя дикобраза, тебе это не идет.
Пригладь свою шевелюру, Джо, и скажи лучше, должен ли я отправить телеграмму
вашей маме или сделать что-то еще? – спросил Лори, который так и не смог
примириться с тем, что его друг утратил свою единственную красу.
– Это-то меня и волнует, – сказала Мег. – Мне
кажется, что нам следует известить маму, если Бесс действительно больна, но
Ханна говорит, что этого делать нельзя, потому что мама не может оставить папу
и известие только встревожит их. Бесс скоро поправится, и Ханна точно знает,
что делать, а мама говорила, что мы должны слушаться ее, так что мы, вероятно,
должны подчиниться, но мне кажется, что это не совсем правильно.
– Хм, не знаю. Может быть, вы поговорите с дедушкой,
после того как у вас побывает доктор.
– Обязательно поговорим. Джо, сходи и немедленно
пригласи доктора Бэнгса, – распорядилась Мег. – Мы не можем ничего
решать, пока он не придет.
– Оставайся на месте, Джо. Я посыльный в этом заведении, –
сказал Лори, взявшись за шляпу.
– Боюсь, что ты занят, – начала Мег.
– Нет, я сделал все уроки на сегодня.
– Ты учишься и в каникулы? – спросила Джо.
– Беру пример с соседок, – прозвучал ответ Лори,
когда он повернулся на каблуках и выскочил из комнаты.
– Я возлагаю большие надежды на моего мальчика, –
заметила Джо, с одобрительной улыбкой глядя, как он перескакивает через
изгородь.
– Он очень хорошо проявил себя… для мальчика его
возраста, – таков был довольно неблагодарный ответ Мег; эта тема ее не
занимала.
Пришел доктор Бэнгс, сказал, что у Бесс все признаки
скарлатины, и выразил надежду, что она перенесет ее легко, хотя заметно
помрачнел, услышав о Хаммелях. Эми было приказано немедленно уходить, и,
снабженная лекарствами, чтобы предотвратить угрозу здоровью, она отбыла в
большом волнении в сопровождении Джо и Лори.
Тетя Марч приняла их со своим обычным гостеприимством.
– А теперь что вам нужно? – спросила она,
внимательно взглянув сквозь очки, в то время как попугай, сидевший на спинке
ее стула, выкрикнул:
– Убирайся! Мальчишкам тут не место!
Лори отступил к окну, а Джо изложила суть дела.
– Так я и знала. Чего же еще ждать, если вам позволяют
болтаться среди бедняков? Эми может остаться и помогать мне, если она не
больна, но вид у нее такой, что я не сомневаюсь – она заболеет. Не плачь,
детка, терпеть не могу, когда хлюпают носом.
Эми была готова заплакать, но в это время Лори украдкой
дернул попугая за хвост, отчего у изумленного попки вырвался хриплый крик и
возглас: «Боже, благослови мои ботинки!» Это было так забавно, что Эми
засмеялась, вместо того чтобы заплакать.
– А что пишет ваша мать? – спросила старая леди
неприветливо.
– Папе гораздо лучше, – отвечала Джо, силясь
сохранить серьезный вид.
– О, вот как? Ну, это ненадолго, я полагаю. Марч
никогда не был вынослив, – таков оказался ободряющий ответ.
– Ха-ха! Не падай духом! Возьми понюшку, прощай,
прощай! – пронзительно завизжал попугай, пританцовывая на своей жердочке,
и вцепился когтями в чепец старой дамы, когда Лори ущипнул его сзади.
– Замолчи ты, дерзкая старая птица! А тебе, Джо, лучше
прямо сейчас отправляться домой; неприлично болтаться в такой поздний час с
этим пустоголовым мальчишкой…
– Замолчи ты, дерзкая птица! – закричал попка,
соскакивая со стула и бросаясь вперед, чтобы клюнуть «пустоголового
мальчишку», который трясся от смеха, вызванного этой последней репликой.
«Боюсь, что мне этого не вынести, но я попытаюсь», –
подумала Эми, оставшись наедине с тетей Марч.
– Проваливай, ты, чучело! – завизжал попка, и при
этом грубом заявлении Эми не смогла удержать всхлипывания.
|