Увеличить |
ГЛАВА XVII
На следующий день Элизабет рассказала Джейн о своем
разговоре с Уикхемом. Джейн была удивлена и расстроена: она не могла поверить,
что мистер Дарси столь недостоин дружбы мистера Бингли. И вместе с тем ей было
несвойственно сомневаться в правдивости молодого человека с такой
привлекательной внешностью, какой обладал мистер Уикхем. Одной мысли о
нанесенном ему ущербе было достаточно, чтобы вызвать ее горячие симпатии.
Поэтому ей ничего не оставалось, как попытаться оправдать обоих, приписав все,
что могло бросить на них тень, недоразумениям или ошибкам.
— Я думаю, — сказала она, — что оба они были
неизвестным нам образом введены в заблуждение. Быть может, какие-то люди,
преследуя корыстные цели, создали у них друг о друге ложное представление. Но
что именно вызвало между ними разлад, в котором нам лучше не обвинять ни того,
ни другого, навсегда останется для нас тайной.
— Ты совершенно права. А теперь, дорогая Джейн, что ты
скажешь в защиту тех, кто был в этом деле замешан и преследовал корыстные цели?
Не следует ли оправдать также и этих людей? Иначе нам все же придется о ком-то
плохо подумать.
— Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но
переубедить меня тебе не удастся. Лиззи, дорогая, ты только на минуту подумай,
какую тень это бросает на мистера Дарси! Так обойтись с любимцем отца, с
юношей, жизнь которого его отец обещал обеспечить. Это просто невероятно. Ни
один человек, который дорожит своей репутацией, не способен на такой поступок.
Разве самые близкие друзья могли бы в нем так обмануться? О нет, это
невозможно.
— Мне гораздо легче представить себе, что в нем
обманулся мистер Бингли, чем вообразить, что рассказанная вчера история —
выдумка мистера Уикхема. Он называл имена, обстоятельства, факты без малейшей
запинки. Пусть мистер Дарси попытается, если сможет, все опровергнуть. В его
рассказе каждое слово дышало правдой.
— Все это настолько неприятно и запутанно — прямо не
знаешь, что и подумать.
— Прости, пожалуйста, но мне-то ясно, что об этом
следует думать.
Для Джейн, однако, ясно было только одно — что мистер
Бингли, если он и в самом деле был введен в заблуждение, будет глубоко огорчен,
когда ему станут известны все обстоятельства.
Этот разговор происходил на обсаженной кустарником дорожке
около дома, которую молодым девицам пришлось покинуть из-за приезда некоторых
лиц, упоминавшихся в их беседе. Мистер Бингли и его сестры явились в Лонгборн
для того, чтобы лично пригласить всех на долгожданный бал в Незерфилде, имевший
состояться в ближайший вторник. Обе леди были счастливы снова увидеть свою
дорогую подругу, с которой, как им казалось, они не виделись целую вечность. И
они наперебой расспрашивали ее, чем она занималась с тех пор, как они
расстались. На других Беннетов они почти не обращали внимания, стараясь
находиться подальше от хозяйки дома, по возможности не разговаривать с Элизабет
и не сказать ни единого слова ее младшим сестрам. Вскоре они поднялись, поразив
брата своей поспешностью, и сейчас же уехали. Уходя, они так торопились, как
будто им хотелось уклониться от обмена любезностями с миссис Беннет.
Мысли о незерфилдском бале чрезвычайно занимали всех дам в
семействе Беннет. Миссис Беннет была склонна считать, что он устраивается в
честь ее старшей дочери, и чувствовала себя необыкновенно польщенной тем, что
вместо письменного приглашения мистер Бингли лично явился в Лонгборн просить их
пожаловать на бал. Джейн рисовала в своем воображении счастливый вечер, который
она проведет в обществе двух подруг, принимая знаки внимания со стороны мистера
Бингли. Элизабет с удовольствием представляла себе, как она будет танцевать с
мистером Уикхемом, находя доказательство всего, что он ей рассказал, в
выражении лица и поведении мистера Дарси. Блаженство, которое предвкушали
Кэтрин и Лидия, в меньшей степени было связано с какими-нибудь определенными
людьми или обстоятельствами. И хотя каждая из них, подобно Элизабет, собиралась
половину вечера танцевать с Уикхемом, он ни в коей мере не был для них
единственным возможным кавалером — бал должен быть балом при любых
обстоятельствах. Даже Мэри уверяла родных, что у нее нет против него
возражений.
— С меня достаточно, если я могу располагать своими
утренними часами. И я вовсе не считаю, что приношу особенно большую жертву,
время от времени принимая участие в вечерних развлечениях. Общество ко всем
предъявляет свои права. И я отношусь к тем его членам, которые позволяют себе
изредка отвлечься и отдохнуть.
Элизабет была в превосходном настроении. И хотя обычно она
старалась разговаривать с мистером Коллинзом как можно меньше, на этот раз она
не сдержалась, спросив у него, думает ли он воспользоваться приглашением Бингли
и подобает ли его сану участвовать в подобных забавах. Она была немало
удивлена, услышав, что ее кузен не испытывал на этот счет ни малейших сомнений
и вовсе не опасался упреков со стороны архиепископа или леди Кэтрин де Бёр по
поводу своего участия в танцах.
— Позвольте вам заметить, — добавил он, — что
бал подобного рода, устроенный вполне достойным молодым человеком для
респектабельной публики, не может, по моему мнению, таить в себе зловредных
начал. Будучи далек от того, чтобы относиться к танцам с неодобрением, я питаю
надежду танцевать в течение вечера с каждой из моих прелестных кузин. И,
пользуясь случаем, мисс Элизабет, я имею честь уже сейчас пригласить вас на
первый танец, — особая привилегия, которая, как я полагаю, будет правильно
понята моей кузиной Джейн и отнюдь не воспринята ею за недостаток уважения с
моей стороны.
Элизабет смекнула, что попала впросак. Она была уверена, что
на первый танец ее непременно пригласит Уикхем. И что же, — вместо этого
ей придется танцевать с Коллинзом! Никогда еще она не проявляла своей
общительности так не вовремя. Но делать было уже нечего. Счастливые для нее и
для мистера Уикхема минуты должны были, таким образом, наступить несколько
позднее. Приглашение мистера Коллинза было принято со всей любезностью, на
которую она была способна. Оттого что в его разглагольствованиях проскользнуло
нечто большее, чем простая галантность, они не стали приятнее. Ей впервые
пришло в голову, что из всех дочерей мистера Беннета именно она может оказаться
достойной стать хозяйкой хансфордского прихода, а заодно — и четвертым
участником карточной партии в Розингсе при отсутствии более подходящих партнеров.
Подозрение это превратилось в уверенность по мере того, как она стала замечать
все возраставшие знаки внимания со стороны кузена и его частые комплименты по
поводу ее живости и остроумия. Она была скорее встревожена, нежели обрадована
действием своих чар, в особенности после того, как миссис Беннет дала ей
понять, что весьма приветствует возможность такой партии. Сознавая, какая буря
будет вызвана в доме ее отказом, Элизабет предпочла вести себя так, как будто
она не понимала намеков. Могло случиться, что мистер Коллинз не соберется
сделать предложение. И пока он ни на что не решился, не было смысла поднимать
шум по этому поводу.
Без надежды на бал в Незерфилде, к которому нужно было
готовиться и о котором можно было вдоволь наговориться, младшие мисс Беннет
чувствовали бы себя в это время крайне несчастными. С самого дня приглашения и
до того дня, когда бал наконец состоялся, почти непрерывно лил дождь, лишая их
возможности добираться до Меритона. Ни тетушки, ни офицеров, ни новостей — даже
банты для бальных башмаков были приобретены с помощью посыльного! Испытанию
подверглось также терпение Элизабет, ибо плохая погода воздвигла непреодолимое
препятствие ее дальнейшему знакомству с мистером Уикхемом. Только ожидание
танцев во вторник позволило Китти и Лидии как-то пережить совершенно несносные
пятницу, субботу, воскресенье и понедельник.
|