ГЛАВА XI
Когда дамы после обеда вышли из-за стола, Элизабет поднялась
к Джейн и, хорошенько ее закутав, спустилась с ней в гостиную, где больная была
встречена радостными возгласами своих подруг. За все время знакомства Элизабет
с сестрами мистера Бингли они еще никогда не казались ей такими приветливыми,
как в течение того часа, пока дамы ждали прихода мужчин. Обе они великолепно
умели поддержать разговор, могли подробно описать какое-нибудь развлечение, с
юмором рассказать анекдот, с задором высмеять кого-нибудь из знакомых.
Однако, когда мужчины появились, Джейн сразу же отошла на
второй план, взгляд мисс Бингли остановился на Дарси, и не успел он сделать
нескольких шагов, как ей уже нужно было что-то ему сказать. Подойдя к Джейн,
Дарси любезно поздравил ее с выздоровлением. Мистер Хёрст также ей слегка
поклонился, пробормотав нечто вроде: «Я весьма рад». Зато приветствие Бингли
было пылким и многоречивым. Он был полон забот и восторга. Первые полчаса он
потратил на разведение огня в камине, чтобы Джейн не было холодно. По его настоянию
она перешла в кресло около камина, чтобы находиться подальше от дверей. Затем
он расположился подле нее и в течение всего вечера разговаривал почти только с
ней. Элизабет, сидевшая за шитьем в противоположном углу, следила за всеми его
хлопотами с большим удовлетворением.
После чая мистер Хёрст тщетно пытался напомнить невестке о
карточном столике. Кэролайн знала доподлинно, что у мистера Дарси нет желания
сесть за игру. Громкое обращение мистера Хёрста ко всем собравшимся было
отклонено. Мисс Бингли ответила ему, что играть никому не хочется. И так как
это подтверждалось общим молчанием, мистеру Хёрсту не осталось ничего иного,
как растянуться на диване и сразу заснуть. Дарси взял книгу, мисс Бингли
сделала то же самое, а миссис Хёрст занялась тем, что стала перебирать свои
браслеты и кольца, изредка вставляя словечко в разговор брата и Джейн.
Внимание мисс Бингли в равной степени было поглощено чтением
собственной книги и наблюдением за тем, как читал свою книгу мистер Дарси. Она
то и дело о чем-нибудь его спрашивала и заглядывала в раскрытую перед ним
страницу. Однако вовлечь его в беседу ей не удавалось: он кратко отвечал на
вопросы и продолжал читать. Наконец, совершенно обессиленная тщетными попытками
сосредоточиться на собственной книге, выбранной только потому, что она стояла
на полке рядом с томом, который читал Дарси, мисс Бингли, широко зевнув,
сказала:
— Как приятно так провести вечер! Говоря откровенно, я
не знаю удовольствий, подобных чтению. Насколько быстрее устаешь от всякого
другого занятия! Когда я обзаведусь собственным домом, я почувствую себя
несчастной, если у меня не будет хорошей библиотеки.
Никто не ответил. Она зевнула еще раз, отшвырнула книгу и
оглядела комнату в поисках какого-нибудь развлечения. Услышав, что брат говорит
с мисс Беннет о бале, она внезапно повернулась к нему и сказала:
— Между прочим, Чарлз, ты в самом деле намерен
устраивать танцы в Незерфилде? Прежде чем принять такое решение, я бы тебе
советовала узнать, как к этому относятся присутствующие в этой комнате. Думаю,
что не ошибусь, если скажу, что среди нас может найтись кто-то, кому бал едва
ли будет по вкусу.
— Ты, видимо, имеешь в виду Дарси, — ответил
мистер Бингли. — Что ж, если ему будет угодно, он может отправиться спать.
А что касается самого бала, это вопрос решенный. И как только все будет готово
и Николс наготовит достаточно белого супа[13],
я немедленно разошлю приглашения.
— Я бы любила балы гораздо больше, — сказала мисс
Бингли, — если бы они устраивались по-другому. Нынешние балы невыносимо
скучны. Насколько было бы разумнее, если бы во время бала танцы были заменены
серьезной беседой.
— Конечно, разумнее, дорогая. Но, осмелюсь сказать, это
вряд ли было бы похоже на бал.
Мисс Бингли, не снизойдя до ответа, вскоре поднялась и стала
прохаживаться по комнате. У нее была стройная фигура и красивая походка. Однако
Дарси, для которого предназначался показ этих качеств, был по-прежнему поглощен
чтением. В отчаянии она предприняла еще один маневр и, повернувшись к Элизабет,
сказала:
— Мисс Элиза Беннет, позвольте вам предложить
последовать моему примеру и немножко пройтись. Уверяю вас, после того как долго
сидишь на одном месте, это действует ободряюще.
Элизабет удивилась, но уступила ее просьбе. Мисс Бингли
добилась успеха и в отношении истинного предмета своих маневров. Дарси поднял
глаза. Проявление внимания мисс Бингли по этому адресу было для него не меньшей
новостью, чем для самой Элизабет, и он бессознательно захлопнул книгу. Ему
тотчас же предложили присоединиться к их компании, но он отказался. По его
словам, эта прогулка по комнате могла быть вызвана только двумя причинами,
причем в обоих случаях его участие сделалось бы для них помехой.
«Что он хотел этим сказать? Она умирает от желания узнать,
что он имел в виду!» — И мисс Бингли обратилась к Элизабет с вопросом,
догадывается ли она, что бы это могло означать.
— Конечно, нет, — ответила та. — Но можете
быть уверены, — чем-то он хотел нас задеть. И самый верный способ вызвать
разочарование мистера Дарси — это ни о чем его не расспрашивать.
Мисс Бингли, однако, не могла чем бы то ни было разочаровать
мистера Дарси. Поэтому она продолжала настаивать, чтобы ей объяснили скрытый
смысл его слов.
— Ничего не имею против, — сказал мистер Дарси,
как только ему позволили говорить. — Вы выбрали этот вид препровождения
времени, так как либо весьма доверяете друг другу и должны поделиться каким-то
секретом, либо думаете, что выглядите особенно красиво, когда прогуливаетесь. В
первом случае я буду для вас помехой, во втором же — я с большим успехом могу
любоваться вами, сидя здесь у камина.
— Какой ужас! — воскликнула мисс Бингли. — Я
никогда в жизни не слышала ничего более дерзкого. Как наказать нам его за эти
слова?
— Нет ничего проще, стоит лишь захотеть
по-настоящему, — сказала Элизабет. — Мы все можем легко друг друга
задеть. Дразните его, смейтесь над ним. Вы же с ним близкие друзья — должны же
вы знать его слабые стороны.
— Честное слово, не знаю. Уверяю вас, наше знакомство
меня этому не научило. Дразнить само хладнокровие и присутствие духа! Нет, нет,
я чувствую, из этого ничего не выйдет. Не захотим же мы выглядеть дурочками,
смеясь без всякого повода. О нет, мистер Дарси может быть спокоен.
— Разве над мистером Дарси нельзя смеяться? —
удивилась Элизабет. — Какое редкое преимущество! Настолько редкое, что я
надеюсь, оно останется исключением. Мне бы пришлось плохо, если бы у меня
оказалось много таких знакомых, — я очень люблю смешное.
— Мисс Бингли, — отвечал Дарси, — приписывает
мне неуязвимость, которой я, увы, вовсе не обладаю. Мудрейшие и благороднейшие
из людей, нет, мудрейшие и благороднейшие их поступки могут быть высмеяны теми,
для кого главное в жизни — насмешка.
— Конечно, такие люди бывают, — сказала
Элизабет. — Надеюсь, я не принадлежу к их числу. Мне кажется, я никогда не
высмеивала мудрость и благородство. Глупость и причуды, капризы и
непоследовательность кажутся мне смешными, и, когда мне это удается, я над ними
смеюсь. Но всё это качества, которых вы, по-видимому, полностью лишены.
— Этого, наверно, нельзя сказать ни о ком. Но на
протяжении своей жизни я немало потрудился над тем, чтобы избавиться от
недостатков, которые могут сделать смешным даже неглупого человека.
— Таких, например, как гордость и тщеславие?
— Да, тщеславие — это в самом деле недостаток. Но
гордость… Что ж, тот, кто обладает настоящим умом, может всегда удерживать гордость
в должных пределах.
Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
— Вы как будто успели разобраться в характере мистера
Дарси, не так ли? — спросила мисс Бингли. — Хотелось бы узнать ваше
мнение.
— Что ж, я вполне убедилась, что мистер Дарси свободен
от недостатков. Да он этого и сам не скрывает.
— Подобных притязаний, — ответил Дарси, — я
не высказывал. Слабостей у меня достаточно. Я только надеюсь, что от них
избавлен мой ум. А вот за нрав свой я бы не поручился. Возможно, я недостаточно
мягок — во всяком случае, с точки зрения удобства тех, кто меня окружает. Я не
умею забывать глупость и пороки ближних так быстро, как следовало бы, так же,
как и нанесенные мне обиды. Я не способен расчувствоваться, как только меня
захотят растрогать. Меня, вероятно, можно назвать обидчивым. Если кто-нибудь
лишается моего уважения, то уже навсегда.
— Вот это в самом деле серьезный порок! —
воскликнула Элизабет. — Неумеренная обидчивость — безусловно,
отрицательная черта характера. Но вы удачно выбрали свой недостаток. Смеяться
над ним я не способна. Вы можете меня не бояться.
— Наверно, всякому человеку свойственна склонность к
какому-то недостатку, — природная слабость не может быть преодолена даже
отличным воспитанием.
— Ваша слабость — это готовность ненавидеть людей.
— А ваша, — отвечал он с улыбкой, — намеренно
их не понимать.
— Мне хочется немножко послушать музыку, — сказала
мисс Бингли, устав прислушиваться к разговору, в котором она не принимала
участия. — Луиза, ты не рассердишься, если я разбужу твоего мужа?
Ее сестра ничего не имела против, и Кэролайн подняла крышку
фортепьяно. Дарси, поразмыслив, не стал об этом жалеть, так как чувствовал, что
уделяет Элизабет слишком много внимания.
|
