Явление четвертое
Счастливцев и Улита .
Улита . Пробовали наливочку? Не знаю,
хороша ли; хотелось вам угодить, а уж, право, не знаю.
Счастливцев . Очень хороша, отличная; должно
быть, вы сами ее делаете.
Улита . Я слова эти ваши не иначе как
в шутку принимаю. Хотите, я вам завтра к чаю сливок принесу?
Счастливцев . Сделайте одолжение, только от
бешеной коровы.
Улита . Ах, я вас не понимаю.
Счастливцев . То есть рому. Он так у нас
называется.
Улита . Поищу.
Счастливцев . Поищите, если любите!..
Улита . Вот вы сказали: «если любите»!
Знаете, что я вам скажу на это?
Счастливцев . Нет, не знаю.
Улита . Вы вот это слово сказали мне в
насмешку. А вы нашу сестру не судите!
Счастливцев . За что же, помилуйте! Я очень
доволен.
Улита . Мужчины завсегда довольны,
потому на них ответу нет. А вы возьмите наше дело! Бывало… и вспоминать-то
смерть, так жизнь-то, не живя, и коротали. Замуж тебя не пускают, любить тоже
никого не приказывают… у нас насчет любви большой запрет был. Ну, одно
средство: к барыне подделываешься. Ползаешь, ползаешь перед барыней-то, то есть
хуже, кажется, всякой твари последней; ну, и выползаешь себе льготу маленькую;
сердцу-то своему отвагу и дашь. Потому ведь оно живое, тоже своего требует. Уж
и как эта крепость людей уродует! Про себя вам скажу… Да вам слушать-то будет
скучно… само собой, во всем этом одна только подлость. И не хочу я расстроивать
ни себя, ни вас, потому как вы мне милы. (Оглядываясь.) Никак, ваш
барин?
Счастливцев . Бить меня идет.
Улита . Ах, жалости какие!
Счастливцев . Я присяду, а вы меня
загородите: авось не заметит. (Приседает.) Что, идет, приближается?
Улита . Нет, назад пошел; только так
дико посмотрел. Какой у него взгляд! Ужасти просто; так тебя в дрожь…
Счастливцев (встает) . Варвар!
Улита . Как же вы, мой милый, живете у
такого барина?
Счастливцев . Да какой он мне барин! Я такой
же, как и он. Ишь ломается, благо горло-то широко.
Улита . Что вы это говорите! У них
барственность настоящая, врожденная. Этого отнять у них никак невозможно.
Счастливцев . Кто у него отнимает! Я говорю
только, что мы с ним равные, оба актеры, он – Несчастливцев, я – Счастливцев, и
оба пьяницы.
Улита . Актеры? Ах, что вы! Что вы!
Счастливцев . Больше десяти лет по России-то
бродим, из театра в театр, как цыгане. Оттого он и не был у тетки, что стыдно
глаза показать.
Улита . Ах, ужасти!
Счастливцев . Вот и теперь в Вологду пешком идет
с сумочкой. Нельзя ж ему без лакея показаться, он дворянин, ну и укланял меня.
Так и обращайся хорошенько. Я еще на провинции-то получше его считаюсь, нынче
оралы-то не в моде.
Улита . Что только я слышу от вас!
Счастливцев . Думает здесь попользоваться
чем-нибудь от тетушки. Уж просил бы прямо на бедность; так, видишь, стыдно.
Давеча оплошал, не удалось зажать деньги-то; вот теперь на меня за это бесится.
Самой низкой души человек! В карты давеча играл с гимназистом, заманивал его.
Уж я ушел от них; обыграет его, думаю, отнимет деньги да еще прибьет. Да так и
будет; ему это не впервой! Он убьет кого-нибудь, с ним в острог попадешь. Вся
ухватка-то разбойничья, Пугачев живой.
Улита . Хорошо, что вы мне сказали.
Прощайте!
Счастливцев . Адью, мои плезир.
Улита (с испугом) . Я уж пойду!
Ах, страсти!
Счастливцев . А, испугалась! А я так все
чертей играл, прыгал вот так по сцене. (Прыгает и кричит.) У! У!
Улита . Батюшки мои! Уж вы меня
извините!
Счастливцев . Да что мне в твоем извинении!
Провалитесь вы и с усадьбой-то! Я вот убегу от вас. Будьте вы прокляты!
Улита убегает.
Ушел бы
сейчас, да боюсь; по деревне собак пропасть. Экой народ проклятый! Самим есть
нечего, а собак развели. Да и лесом-то одному страшно. Придется в беседке
переночевать; надо же туда идти, там библиотека и наливка осталась. А как
сунешься? Он не спит еще, такой монолог прочитает! Пожалуй, вылетишь в окно, не
хуже Фидлера. Пойду поброжу по саду, хоть георгины все переломаю, все-таки
легче. (Уходит.)
Петр робко крадется в тени кустов и
осматривается.
|
