Явление девятое
Те
же и Красавина.
Бальзаминова. Чем, матушка, обрадуете? Мы тут
без вас завяли совсем.
Бальзаминов (Красавиной). Погоди, не
говори! я зажмурюсь, все легче будет.
Красавина. Ох, далеко я ехала, насилу
доехала. (Садится.)
Бальзаминова. Откуда ж это, матушка?
Красавина. Отсюда не видать.
Бальзаминов. Погодите, маменька, погодите!
Красавина. Ехала селами, городами, темными
лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло,
язык призамялся.
Бальзаминов. Хлопочите, маменька! Хлопочите
скорей!
Бальзаминова
достает из шкафа водку и закуску и ставит на стол.
Вот,
пей, да и говори уж что-нибудь одно.
Бальзаминова (наливает рюмку). Кушайте
на здоровье!
Красавина. Выпью, куда торопиться-то.
Бальзаминов. Ну, ну, поскорее! А то я умру
сейчас, уж у меня под сердце начинает подступать.
Красавина. Ишь ты какой скорый! Куда нам
торопиться-то! Над нами не каплет.
Бальзаминов. Что ж она не говорит! Маменька,
что она не говорит? Батюшки, умираю! Чувствую, что умираю! (Садится.)
Красавина. Не умрешь! А и умрешь, так и
опять встанешь. (Берет рюмку.) Ну, честь имею поздравить! (Пьет.)
Бальзаминова. С чем, матушка, с чем?
Красавина. Как с чем! А вот стрелец-то
твой подстрелил лебедь белую.
Бальзаминова. Неужли, матушка, вправду?
Слышишь, Миша?
Бальзаминов. Говорите что хотите, я умер,
Красавина. Много он маху давал, а теперь
попал – под самое под правое крылышко.
Бальзаминова. В последнее-то время, знаете
ли, много с нами таких несчастных оборотов было, так уж мы стали очень
сумнительны.
Красавина. Да что тут сумлеваться-то! Хоть
завтра же свадьба! Так он ей понравился, что говорит: «Сейчас подавай его
сюда!» Ну сейчас, говорю, нехорошо, а завтра я тебе его предоставлю. «А чтоб он
не сумлевался, так вот снеси ему, говорит, часы золотые!» Вот они! Отличные, после
мужа остались. Ну, что, ожил теперь?
Бальзаминов (вскакивает). Ожил! Ожил!
Давай их сюда! (Берет часы.) Что ж это, маменька, я вас спрашиваю?
Бальзаминова. Это тебе за долгое твое
терпенье счастье выходит.
Красавина. А ты помнишь наш уговор? Ты на
радостях-то не забудь!
Бальзаминов. Ты просила две?
Красавина. Две.
Бальзаминов. Ну, так вот ты знай же, какой я
человек! Маменька, смотрите, какой я человек! Я тебе еще пятьдесят рублей
прибавлю.
Красавина. Ишь ты, расщедрился! Ну, да уж
нечего с тобой делать, и то деньги.
Бальзаминов. Маменька, уж вы теперь смотрите
за мной, как бы со мной чего не сделалось. Батюшки мои! Батюшки мои! (Прыгает
от радости.) Я теперь точно новый человек стал. Маменька, я теперь не
Бальзаминов, а кто-нибудь другой!
Красавина. Давай пляску сочиним на
радости!
Бальзаминов. Давай! А вы, маменька,
говорили, что я сделать ничего не умею! А ты говорила, что я дурак!
Красавина. Я, брат, и теперь от своих слов
не отступлюсь.
Бальзаминова. А ты, Миша, не обижайся!
Пословица-то говорит, что «дуракам счастье». Ну, вот нам счастье и вышло. За
умом не гонись, лишь бы счастье было. С деньгами-то мы и без ума проживем.
Бальзаминов. Еще бы! На что мне теперь ум? A
давеча, маменька, обидно было, как денег-то нет, да и ума-то нет, говорят, А
теперь пускай говорят, что дурак: мне все одно.
Красавина. А то вот еще есть пословица. Ты
долго за невестами ходил?
Бальзаминов. Долго.
Красавина. А пословица-то говорит: «За чем
пойдешь, то и найдешь».
Бальзаминова. И то, матушка, правда.
Бальзаминов (Красавиной). Ну, давай
плясать! Становись!
Сваха
становится в позу.
|
