Глава VII
Жоэль должен был вернуться в Дааль назавтра днем, проводив к
Хардангеру туриста, к которому нанялся гидом.
Гульда знала, что ее брат пройдет по плато горы Геусты,
левым берегом Маана, и направилась к этой бурной реке, чтобы встретить его. Она
села возле узенького причала, к которому подходил паром, и погрузилась в
невеселые свои мысли. К беспокойству, которое внушало ей опоздание «Викена»,
примешивалась теперь еще и неотвязная тревога, вызванная визитом этого грубияна
Сандгоиста и поведением фру Хансен в его присутствии. Почему ее мать, узнав его
имя, разорвала счет и отказалась получить с него то, что ей причиталось? Тут
кроется какая-то тайна, и тайна, без сомнения, важная.
Появление Жоэля вывело Гульду из задумчивости. Она завидела
его еще издали, когда он пробирался вдоль горного склона. Жоэль то возникал на
фоне лесных прогалин, оставшихся после спиленных или сгоревших деревьев, то
скрывался за мощными стволами сосен, берез и буков, которыми заросло все
подножие горы. Наконец он достиг противоположного берега и ступил на маленький
паром. В несколько взмахов рулевого весла он преодолел стремительное течение
реки и, спрыгнув на берег, подбежал к сестре.
— Оле вернулся? — спросил он.
Его первая мысль была об Оле. Но ответа не последовало.
— И письмо не пришло?
— Нет, — ответила Гульда и залилась слезами.
— Ох, не надо плакать, сестренка моя дорогая! —
воскликнул Жоэль. — Прошу тебя, не плачь!.. Не мучь меня! Я не могу
видеть, как ты горюешь!.. Ну давай рассудим вместе: ты не получила письма.
Конечно, тут есть повод для беспокойства, но отчаиваться еще рано! Вот что,
если хочешь, я съезжу в Берген и там все разузнаю… Повидаюсь с господами Хелп,
может, у них есть какие-нибудь новости с Ньюфаундленда. А может, «Викен»
получил пробоину и теперь ремонтируется где-нибудь в порту или укрывается там
от шторма. Ты погляди, какие шквальные ветры дуют уже целую неделю! Иногда
шхуны с Ньюфаундленда относит к Исландии или к Фарерским островам. Вспомни:
ведь с Оле уже приключалось такое, два года назад, когда он плавал на
«Стренне». А письмо так просто не отправишь, — ведь не каждый же день
попадаются встречные суда. Поверь, сестричка, я тебе правду говорю. Успокойся же,
прошу тебя, а то я и сам зареву. Хороши же мы тогда будем оба!
— Я ничего не могу поделать с собою, Жоэль!
— Гульда, Гульда! Не смей впадать в панику! Погляди-ка
на меня: я и не думаю отчаиваться.
— Ах, братец, я боюсь тебе верить.
— Должна верить, Гульда! Но, если хочешь, я для твоего
спокойствия отправлюсь в Драммен завтра же с утра… или нет, лучше сегодня
вечером.
— Ох, не покидай меня, я не хочу! — воскликнула
Гульда, обнимая брата так, словно у нее больше никого на свете не осталось.
И они направились к гостинице. Но тут зарядил дождь, а
порывистый ветер задул так сильно, что им пришлось укрыться в лачуге паромщика,
стоявшей в нескольких сотнях шагов от берега Маана.
Там они стали пережидать бурю. И Жоэль решил говорить,
говорить о чем угодно, лишь бы не молчать: молчание казалось ему более
страшным, нежели слова, пусть даже это не слова надежды.
— Как матушка? — спросил он.
— Она становится все печальнее день ото дня! —
ответила Гульда.
— Кто-нибудь приезжал без меня?
— Да, был один постоялец, он уже уехал.
— Значит, в гостинице туристов нет и никто не нуждается
в проводнике.
— Нет, Жоэль.
— Тем лучше, так мне не придется оставлять тебя одну.
Впрочем, боюсь, что если погода и дальше будет такой же скверной, в этом году
мало кто из туристов пойдет на Телемарк.
— Да ведь еще только апрель, братец!
— Верно, но сдается мне, что сезон для нас выдастся
плохой. Ну да ладно, поглядим! Расскажи-ка мне о постояльце, — он, что же,
уехал из Дааля вчера?
— Да, поутру.
— И кто же это был?
— Он как будто живет в Драммене и зовут его Сандгоист.
— Сандгоист?
— Да. А ты его знаешь?
— Нет, — ответил Жоэль.
Гульда долго раздумывала, следует ли ей посвящать брата в
то, что произошло в гостинице, пока он отсутствовал. Как расценит Жоэль
бесцеремонное поведение постояльца, его явное намерение оценить стоимость дома
и обстановки, странное отношение фру Хансен к этому человеку? Не усомнится ли
он в том, что у их матери, должно быть, имелись веские основания действовать
именно так, а не иначе? И каковы они, эти основания? Что общего между нею и
этим Сандгоистом? Да, здесь явно крылась тайна, угрожающая благополучию их
семьи. И Жоэль непременно захочет проникнуть в эту тайну, начнет докучать
матери, засыплет ее вопросами… А фру Хансен, и без того необщительная, совсем
замкнется под этим натиском и, как всегда в подобных случаях, не промолвит ни
слова. В результате отношения между нею и детьми, и так довольно натянутые,
испортятся вконец.
Но могла ли Гульда утаить что-либо от брата? Не появится ли
тогда трещина в их крепко спаянной дружбе? Нет, такую дружбу предавать нельзя!
И Гульда решилась все ему рассказать.
— Ты никогда не слыхал об этом Сандгоисте, бывая в
Драммене? — спросила она.
— Никогда.
— Ну так вот, Жоэль, наша мать знала его, по крайней
мере, по имени.
— Она знала Сандгоиста?
— Да, братец.
— Но я ни разу не слышал, чтобы она упоминала о нем.
— И все-таки он был ей знаком, хотя она и не видела
этого человека до его приезда сюда.
И Гульда рассказала брату о подозрительном поведении
визитера[60] в гостинице, не забыв и о
странном поступке фру Хансен в момент его отъезда. Но тут же поторопилась
добавить:
— Я думаю, Жоэль, лучше у матушки ничего не спрашивать.
Ты же ее знаешь: от расспросов ей будет еще хуже. Надеюсь, пройдет время, и мы
сами узнаем, что кроется в ее прошлом. Если Оле, по милости Господней, вернется
к нам и нашей семье будет угрожать какое-нибудь несчастье, мы втроем, по
крайней мере, разделим его с матушкой.
Жоэль с напряженным вниманием выслушал сестру. Да, похоже
было на то, что их матушка попала в роковую зависимость от этого Сандгоиста.
Очевидно, он явился в Дааль с целью оценить ее имущество. В этом сомневаться не
приходилось. Иначе что же означал поступок фру Хансен, разорвавшей счет гостя,
которому это показалось вполне естественным?
— Ты права, Гульда, — решил Жоэль, — я ничего
не скажу матери. Может быть, потом она и сама пожалеет о том, что не доверилась
нам. Ох, лишь бы не было слишком поздно! Как она, верно, страдает, бедняжка! И
зачем так замыкаться в себе, неужто она не понимает, что сердца ее детей открыты
для всех ее несчастий?!
— Когда-нибудь она поймет это, Жоэль.
— Да, я уверен. А пока подождем. Но никто не запретит
мне разведать, что за личность этот самый Сандгоист. Может, господин Хельмбе
знает? Я порасспрошу его, как только попаду в Бамбле, а если понадобится,
наведу справки и в самом Драммене. Там-то уж нетрудно будет узнать, чем
занимается этот человек, какими делами ворочает и что о нем думают другие…
— Я уверена, что ничего хорошего не думают, —
отвечала Гульда. — Лицо у него противное, взгляд злобный. Я бы очень
удивилась, если бы за такой мерзкой внешностью скрывалась добрая душа.
— Ладно, ладно, негоже судить о людях по их
виду, — заключил Жоэль. — Могу поспорить, что встреться ты с ним во
время прогулки под ручку с Оле, ты нашла бы его милейшим старичком.
— Бедный мой Оле! — прошептала девушка.
— Он вернется, он обязательно вернется, он уже на пути
домой! — вскричал Жоэль. — Верь в это, Гульда! Оле совсем близко, и
мы скоро побраним его за то, что он заставил так долго ждать себя!
Дождь кончился. Брат и сестра вышли из хижины и стали
подниматься вверх по тропинке, ведущей к гостинице.
— Да, совсем забыл, — спохватился Жоэль, —
завтра я уйду опять.
— Уйдешь?!
— С самого утра.
— Так рано, братец!
— Это необходимо, Гульда. Когда я покидал Хардангер,
один мой товарищ сообщил мне, что какой-то турист прибудет с севера через
высокогорье Рьюканфоса, и завтра будет ждать меня у водопада.
— Кто же он, этот турист?
— Ей-богу, не знаю. Но мне нужно встретить его, чтобы
провести в Дааль.
— Ну что ж, ничего не поделаешь, отправляйся, —
ответила сестра с печальным вздохом.
— Завтра на заре я уже буду в пути. Тебя это очень
огорчает, Гульда?
— Да, братец. Я сокрушаюсь еще сильнее, когда ты
уходишь из дому… хотя бы на несколько часов.
— Ну так вот, сестренка, на этот раз я уйду не один!
— А с кем же?
— С тобой, Гульда, с тобой! Тебе необходимо развеяться,
и я беру тебя в попутчики!
— Ой, спасибо, милый Жоэль!
|
