XI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально‑прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете - остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», - говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что‑то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
- Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, - сказала ему Наташа, - он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
- Куда я не поеду по приказанию г'афини! - сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, - pas de châle [танец с шалью] готов танцовать.
- Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, - сказал Николай.
- А ты?: - обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
- Да, может быть: - холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что‑нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
- А я тебя искала, - сказала Наташа, выбежав к нему. - Я говорила, ты всё не хотел верить, - торжествующе сказала она, - он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что‑то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты‑Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого:
- Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! - заговорила Наташа. - Она сказала, что любит другого, - прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
- Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала:
- А мама просила ее! - с упреком сказал Николай.
- Да, - сказала Наташа. - Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
- Ну, этого ты никак не знаешь, - сказал Николай; - но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! - прибавил он улыбаясь.
- Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. - И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
- Sophie, - сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, - ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек: он мой друг:
Соня перебила его.
- Я уж отказалась, - сказала она поспешно.
- Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне:
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
- Nicolas, не говорите мне этого, - сказала она.
- Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех:
- Мне и довольно, - вспыхнув, сказала Соня.
- Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, - сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
- Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
- Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. - Николай еще раз поцеловал ее руку.
|