Увеличить |
III
Напрасно говорят, что учение христианское касается личного
спасения, а не касается вопросов общих, государственных. Это только смелое и
голословное утверждение самой очевидной неправды, которая разрушается при
первой серьезной мысли об этом. Хорошо, я не буду противиться злу, подставлю
щеку, как частный человек, говорю я себе, но идет неприятель или угнетают
народы, и меня призывают участвовать в борьбе со злыми — идти убивать их. И мне
неизбежно решить вопрос: в чем служение богу и в чем служение «тогу». Идти ли
на войну, или не идти? Я — мужик, меня выбирают в старшины, судьи, в присяжные,
заставляют присягать, судить, наказывать, — что мне делать? Опять я должен
выбирать между законом бога и законом человеческим. Я — монах, живу в
монастыре, мужики отняли наш покос, меня посылают участвовать в борьбе со злыми
— просить в суде на мужиков. Опять я должен выбрать. Ни один человек не может
уйти от решения этого вопроса. Я не говорю уже о нашем сословии, деятельность
которого почти вся состоит в противлении злым: военные, судейские,
администраторы, но нет того частного, самого скромного человека, которому бы не
предстояло это решение между служением богу, исполнением его заповедей, или
служением «тогу», государственным учреждениям. Личная моя жизнь переплетена с
общей государственной, а государственная требует от меня нехристианской
деятельности, прямо противной заповеди Христа. Теперь с общей воинской
повинностью и участием всех в суде в качестве присяжных, дилемма эта с
поразительной резкостью поставлена пред всеми. Всякий человек должен взять
орудие убийства: ружье, нож, и если не убить, то зарядить ружье и отточить нож,
т. е. быть готовым на убийство. Каждый гражданин должен прийти в суд и быть
участником суда и наказаний, т. е. каждый должен отречься от заповеди Христа
непротивления злому не словом только, но делом.
Вопрос гренадера: Евангелие или воинский устав? закон божий
или закон человеческий? — теперь стоит и при Самуиле стоял перед человечеством.
Он стоял и перед самим Христом и перед учениками его. Стоит и перед теми,
которые теперь хотят быть христианами, стоял и передо мной.
Закон Христа, с его учением любви, смирения, самоотвержения,
всегда и прежде трогал мое сердце и привлекал меня к себе. Но со всех сторон, в
истории, в современной окружающей меня, и в моей жизни я видел закон
противоположный, противный моему сердцу, моей совести, моему разуму, но
потакающий моим животным инстинктам. Я чувствовал, что, прими я закон Христа, я
останусь один, и мне может быть плохо, мне придется быть гонимым и плачущим, то
самое, что сказал Христос. Прими закон человеческий — меня все одобрят, я буду
спокоен, обеспечен, и к моим услугам все изощрения ума, чтобы успокоить мою
совесть. Я буду смеяться и веселиться, то самое, что сказал Христос. Я
чувствовал это и потому не только не углублялся в значение закона Христа, но
старался понять его так, чтобы он не мешал мне жить моей животной жизнью. А
понять его так нельзя было, и потому я вовсе не понимал его.
В этом непонимании я доходил до теперь удивительного мне
затмения. Для образца такого затмения приведу мое прежнее понимание слов: «Не
судите, и не будете судимы» (Матф. VII, 1). «Не судите, и не будете судимы — не
осуждайте, и не будете осуждены» (Луки VI, 37). Мне так несомненно казалось
священным, не нарушающим закона бога учреждение судов, в которых я участвовал и
которые ограждали мою собственность и безопасность, что никогда и в голову не
приходило, чтобы это изречение могло значить что-нибудь другое, как не то,
чтобы на словах не осуждать ближнего. Мне и в голову не приходило, чтобы
Христос в этих словах мог говорить про суды: про земский суд, про уголовную
палату, про окружные и мировые суды и всякие сенаты и департаменты. Только
когда я понял в прямом значении слова о непротивлении злу, только тогда мне
представился вопрос о том, как относится Христос ко всем этим судам и
департаментам. И поняв, что он должен отрицать их, я спросил себя: Да не значит
ли это: не только не судите ближнего на словах, но и не осуждайте судом — не
судите ближних своими человеческими учреждениями — судами.
У Луки, гл. VI, с 37 по 49, слова эти сказаны тотчас после
учения о непротивлении злу и о воздаянии добром за зло. Тотчас после слов:
«будьте милосерды, как отец ваш на небе», сказано: «не судите, и не будете
судимы, не осуждайте, и не будете осуждены». Не значит ли это, кроме осуждения
ближнего, и то, чтобы не учреждать судов и не судить в них ближних? спросил я
себя теперь. И стоило мне только поставить себе этот вопрос, чтобы и сердце и
здравый смысл тотчас же ответили мне утвердительно.
Я знаю, как такое понимание этих слов поражает сначала. Меня
оно тоже поразило. Чтобы показать, как я далек был от такого понимания,
признаюсь в стыдной глупости. Уже после того, как я стал верующим и читал
Евангелие как божественную книгу, я, при встрече с моими приятелями,
прокурорами, судьями, в виде игривой шутки, говорил им: а вы всё судите, а
сказано: не судите, и не судимы будете. Я так был уверен, что слова эти не
могут значить ничего другого, как только запрещение злословия, что не понимал
того страшного кощунства, которое я делал, говоря это. Я до того дошел, что,
уверившись в том, что ясные слова эти значат не то, что значат, в шутку говорил
их в их настоящем значении.
Расскажу подробно, как уничтожилось во мне всякое сомнение о
том, что слова эти не могут быть понимаемы иначе, как в том смысле, что Христос
запрещает всяческие человеческие учреждения судов, и словами этими ничего не
мог сказать другого.
Первое, что поразило меня, когда я понял заповедь о
непротивлении злу в ее прямом значении, было то, что суды человеческие не
только не сходятся с нею, но прямо противны ей, противны и смыслу всего учения,
и что поэтому Христос, если подумал о судах, то должен был отрицать их.
Христос говорит: не противиться злому. Цель судов —
противиться злому. Христос предписывает: делать добро за зло. Суды
воздают злом за зло. Христос говорит: не разбирать добрых и злых. Суды
только то и делают, что этот разбор. Христос говорит: прощать всем. Прощать
не раз, не семь раз , а без конца. Любить врагов. Делать добро
ненавидящим. Суды не прощают, а наказывают, делают не добро, а зло тем,
которых они называют врагами общества. Так что по смыслу выходило, что Христос
должен был запрещать суды. Но, может быть, думал я, Христос не имел дела с
человеческими судами и не думал о них. Но вижу, что этого нельзя предположить:
Христос со дня рождения и до смерти сталкивался с судами Ирода, синедриона и
первосвященников. И действительно, вижу, что Христос много раз прямо говорит
про суды, как про зло. Ученикам он говорит, что их будут судить, и говорит, как
им держаться на суде. Про себя говорил, что его засудят, и сам показывает, как
надо относиться к суду человеческому. Стало быть, Христос думал о тех судах
человеческих, которые должны были засудить его и его учеников, и засуждавшие и
засуждающие миллионы людей. Христос видел это зло и прямо указывал на него. При
исполнении приговора суда над блудницей он прямо отрицает суд и показывает, что
человеку нельзя судить, потому что он сам виноватый. И эту же самую мысль он
высказывает несколько раз, говоря, что засоренным глазом нельзя видеть сора в
глазу другого, что слепой не может видеть слепого. Объясняет даже то, что
происходит от такого заблуждения. Ученик станет такой же, как учитель.
Но, может быть, и высказав это по отношению к суду блудницы
и указав притчей о спице на общую слабость человеческую, он все-таки не
запрещает обращения к человеческому правосудию; в виду защиты от злых; но вижу,
что этого никак нельзя допустить.
В нагорной проповеди, обращаясь ко всем, он говорит: и если
кто хочет высудить у тебя рубаху, отдай и кафтан. Стало быть, он всем
запрещает судиться.
Но, может быть, Христос говорит только о личном отношении каждого
человека к судам, но не отрицает самого правосудия и допускает в христианском
обществе людей, которые судят других в установленных учреждениях? Но вижу, что
и этого нельзя предположить. Христос в молитве своей всем людям без исключения
велит прощать другим, чтобы и им были прощены их вины. И повторяет эту мысль
много раз. Стало быть, всякий человек и на молитве и прежде чем принести дар
должен всем простить. Как же может судить и приговаривать по суду человек,
который, по исповедуемой им вере, должен всем всегда прощать? И потому вижу,
что, по учению Христа, христианский наказывающий судья быть не может.
Но, может быть по той связи, в которой находятся с другими
слова: не судите и не осуждайте , видно, что в этом месте Христос,
говоря: не судите , не думал о судах человеческих? Но этого тоже нет,
напротив, ясно по связи речи, что, говоря: не судите, Христос говорит именно о
судах, учреждениях: по Матфею и Луке, перед тем, чтобы сказать: не судите и не
осуждайте, он говорит: не противьтесь злому, терпите зло, делайте добро всем. А
перед этими словами повторяет, по Матфею, слова уголовного еврейского закона:
око за око, зуб за зуб. И после этой ссылки на уголовный закон говорит: а вы
делайте не так, не противьтесь злому, и потом уже говорит: не судите. Стало
быть, Христос говорит именно про уголовный закон человеческий и его-то и
отрицает словами не судите.
Кроме того, по Луке, он говорит не только: не судите, но —
не судите и не осуждайте. Для чего-нибудь да прибавлено же это слово, имеющее
почти то же значение. Прибавка этого слова может иметь только одну цель:
выяснение значения, в котором должно пониматься первое слово.
Если бы он хотел сказать: не осуждайте ближнего , то
он прибавил бы это слово, но он прибавляет слово, переводимое по-русски — не
осуждайте. И после этого говорит: и не будете осуждены, всем прощайте, и будете
прощены.
Но, может быть, все-таки Христос не думал про суды, говоря
это, и я свою мысль нахожу в его словах, имеющих другое значение.
Справляюсь с тем, как первые ученики Христа, апостолы,
смотрели на суды человеческие, признавали ли, одобряли ли их?
В главе IV, от 1—11, апостол Иаков говорит: Не злословьте
друг друга, братия; кто злословит брата и судит брата своего, тот злословит
закон и судит закон; а если закон судишь, то ты не исполнитель закона, а судья.
— законодатель и судья, который может спасти и погубить, — а ты кто, который
судишь другого?
Слово, переданное словом злословить, есть слово καταλαλἐω.
Без справки с лексиконом можно видеть, что слово это должно значить обвинять. И
то самое оно и значит, в чем может убедиться всякий, справившись с лексиконом.
Переведено: кто злословит брата , тот злословит закон . И
невольно представляется вопрос: почему? Сколько бы я ни злословил брата, я не
злословлю закон, но если я обвиняю и сужу судом брата, то очевидно, что я этим
самым обвиняю закон Христа, т. е. я считаю закон Христа недостаточным и обвиняю
и сужу закон. Тогда ясно, что я уже не исполняю его закон, а сам судья. Судья
же, — говорит Христос, — тот, который может спасти. А как же я, не будучи в
состоянии спасти, буду судьей, буду наказывать?
Всё место это говорит о суде человеческом и отрицает его.
Всё послание это проникнуто тою же мыслью. В том же послании Иакова (гл. II,
1—13) говорится: 1) братия мои! вера в господа нашего Иисуса Христа
прославленного да будет без лицеприятия. 2) Ибо если войдет в собрание ваше
человек с золотым перстнем на руке, в богатой одежде, войдет же и нищий в худом
платье; и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: тебе прилично
стать здесь; а нищему скажете: ты стань там, или садись здесь, при ногах моих;
то не разрозниваетесь ли вы между собою и не представляете ли в себе судей с
злыми помышлениями? 3) Послушайте, братия мои возлюбленные, не нищих ли
мира сего бог избрал быть богатыми верою и наследниками царствия, которое
обещал он любящим его? 4) А вы презрели нищего! Не богатые ли притесняют вас и не
они ли влекут вас в суды? 5) Не они ли бесславят доброе имя, которым вы
называетесь? 6) Если вы исполняете царский закон по писанию, — возлюби ближнего
твоего, как самого себя (Левит XIX, 18), — хорошо поступаете. 7) Но если
смотрите на лица, то грех делаете и пред законом оказываетесь преступниками. 8)
Ибо кто сохранит весь закон и в одном чем-нибудь согрешит, тот становится
виновен во всем. 9) Ибо тот же, кто сказал: не прелюбодействуй, сказал: не
убей. Почему, если ты не сделаешь прелюбодеяния, но убьешь, то ты всё
преступник закона (Второзаконие XXII, 22; Левит XVIII, 17—25). 10) Говорите и
поступайте как люди, которые должны быть судимы по закону свободы. Ибо суд без
помилования тому, кто 11) не делает милости: милость торжествует над судом.
(Последние слова — милость торжествует над судом — переводились, и часто, так: милость
превозносится на суде , и переводились так в том смысле, что суд
христианский может быть, но что он должен быть милостив.)
Иаков увещевает братьев не делать различия между людьми.
Если вы делаете различие, то вы διαξκρίνατε, разрозниваетесь, как на суде судьи
с злыми помышлениями. Вы рассудили, что нищий — хуже. А напротив, хуже —
богатый. Он и угнетает вас и тащит в суд. Если вы живете по закону любви к
ближнему, по закону милосердия (который, в отличие от другого, Иаков называет
царским), то это хорошо. Но если смотрите на лица, делаете различие между
людьми, то делаетесь преступниками закона милосердия. И, имея, вероятно, в виду
пример блудницы, которую привели к Христу, чтобы по закону побить ее камнями,
или вообще преступление прелюбодеяния, Иаков говорит, что тот, кто казнит
смертию блудницу, будет виновен в убийстве и нарушит закон вечный. Потому что
тот же вечный закон запрещает и блуд, и убийство. Он говорит: И поступайте
, как люди , судимые законом свободы . Потому что нет милости
тому, кто сам без милости, а потому милость уничтожает суд.
Как же еще сказать это яснее, определеннее: запрещается
всякое различие между людьми, всякий суд о том, что этот хорош, а этот дурен,
указывается прямо на суд человеческий, который несомненно дурен, и
показывается, что суд этот сам преступен, казня за преступления, и что потому
суд сам собою уничтожается законом бога — милосердием.
Читаю послания апостола Павла, пострадавшего от судов, и в
первой же главе к римлянам читаю увещание, которое делает апостол римлянам за
все их пороки и заблуждения, и в том числе за их суды (32): «Они хотя и знают
праведный суд божий (т. е. что делающие таковые дела достойны смерти), однако
не только сами их делают, но и делающих одобряют».
Глава II, 1) Итак , неизвинителен ты, человек
, кто бы ты ни был , судящий другого ; ибо тем же (судом),
которым судишь другого , осуждаешь себя; потому что , судя
другого , ты делаешь то же. 2) А мы знаем, что праведен суд божий
на делающих таковые дела. 3) Неужели думаешь ты, человек, избежать суда божия,
осуждая делающих таковые дела и (сам) делая то же? 4) Или ты пренебрегаешь
богатством благости его и кротости и долготерпения, не помышляя, что благость
божия ведет тебя к покаянию?
Апостол Павел говорит: они, зная справедливый суд бога, сами
делают несправедливо и научают так делать других, и потому нельзя оправдать
человека, который судит.
Такое отношение к судам я нахожу в посланиях апостолов, в
жизни же их, как мы все знаем, суды человеческие представлялись им тем злом и
соблазном, которые надо сносить с твердостью и преданностью воле божией.
Восстановив в своем воображении положение первых христиан
среди язычников, каждый легко поймет, что запрещать суды гонимым человеческими
судами христианам не могло приходить в голову. Только при случае они могли
коснуться этого зла, отрицая основы его, как они делают это.
Справляюсь с учителями церкви первых веков и вижу, что
учители первых веков все всегда определяли свое учение, отличающее их от всех
других, тем, что они никого ни к чему не принуждают, никого не судят (Афинагор,
Ориген), не казнят, а только переносят мучения, налагаемые на них судами
человеческими. Все мученики делом исповедывали то же. Вижу, что всё
христианство до Константина никогда иначе не смотрело на суды, как на зло,
которое надо терпеливо переносить, но что никогда и в голову ни одному христианину
того времени не могло прийти той мысли, чтобы христианин мог участвовать в
суде.
Вижу, что слова Христа: не судите и не осуждайте ,
были поняты его первыми учениками так же, как я их понял теперь, в их прямом
смысле: не судите в судах — не участвуйте в них.
Всё несомненно подтверждало мое убеждение, что слова — не
судите и не осуждайте — значат не судите в судах; но толкование о том, что
будто это значит: не злословьте ближнего, до такой степени общепринято и до
такой степени смело и самоуверенно суды процветают во всех христианских
государствах, опираясь даже на церковь, что я долго сомневался в справедливости
моего понимания. Если все люди могли толковать так и учреждать христианские
суды, то, вероятно, имели же они какое-нибудь основание, и что-нибудь ты не
понимаешь, — говорил я себе. — Должны же быть те основания, по которым слова
эти понимаются как злословие и должны же быть основания, на которых учреждаются
христианские суды.
И я обратился к толкованиям церкви. Во всех этих
толкованиях, с пятого века, я нашел, что слова эти принято понимать как
осуждение на словах ближнего, т. е. как злословие.
И так как слова эти принято понимать только как осуждение на
словах ближнего, то является затруднение: как не осуждать? Зло нельзя не
осуждать. И потому все толкования вертятся на том, что можно и что нельзя
осуждать. Говорится о том, что для служителей церкви это нельзя понимать как
запрещение судить, что сами апостолы судили (Златоуст и Феофилакт). Говорится о
том, что, вероятно, этим словом Христос указывает на иудеев, которые обвиняли
ближних в малых грехах, а сами делали большие.
Но нигде ни слова не говорится о человеческих учреждениях,
судах, о том, в каком отношении находятся суды эти к этому запрещению осуждать.
Запрещает ли их Христос, или допускает? На этот естественный вопрос нет
никакого ответа, как будто уже слишком очевидно то, что как скоро христианин
сел на судейское место, то тогда он не только может осуждать ближнего, но и
казнить его.
Справляюсь у греческих, католических, протестантских писателей
и писателей тюбингенской школы и школы исторической. Всеми, даже самыми
свободномыслящими толкователями слова эти понимаются как запрещение злословить.
Но почему слова эти, противно всему учению Христа, понимаются так узко, что в
запрещении судить не входит запрещение судов, почему предполагается, что
Христос, запрещая осуждение ближнего, невольно сорвавшееся с языка, как дурное
дело, такое же осуждение, совершаемое сознательно и связанное с причинением
насилия над осужденным, не считает дурным делом и не запрещает, — на это нет
ответа; и ни малейшего намека о том, чтобы можно было под осуждением разуметь и
то осуждение, которое происходит на судах и от которого страдают миллионы. Мало
того, по случаю этих слов: не судите и не осуждайте, этот-то самый жестокий
прием судейского осуждения старательно обходится и даже выгораживается.
Богословы-толкователи упоминают о том, что в христианских государствах суды
должны быть и не противны закону Христа.
Заметив это, я уже усомнился в искренности этих толкований и
обратился к самому переводу слов: судите и осуждайте к тому, с
чего следовало бы начать.
В подлиннике слова эти κρίνω и καταδικάζω. Неверный перевод
слова в послании Иакова, переведенного словом злословить, подтверждал мое
сомнение в верности перевода.
Справляюсь, как переводятся в Евангелиях слова κρίνω и
καταδικάζω на разные языки, и нахожу, что в Вульгате слово осуждать переведено
condamnare; так же и по-французски; по-славянски — осуждать; у Лютера
переведено verdammen — проклинать.
Различие этих переводов еще усиливает мои сомнения. И я
задаю себе вопрос: что значат и могут значить греческое слово κρίνω,
употребленное в обоих Евангелиях, и слово καταδικάζω, употребленное у Луки —
евангелиста, писавшего, по мнению знатоков, на довольно хорошем греческом
языке. Как переведет эти слова человек, ничего не знающий об учении
евангельском и его толкованиях и имеющий перед собой одно это изречение?
Справляюсь с общим лексиконом и нахожу, что слово κρίνω
имеет много различных значений, и в том числе весьма употребительное значение —
приговаривать по суду, казнить даже, но никогда не имеет значения злословить.
Справляюсь с лексиконом Нового Завета и нахожу, что слово это в Новом Завете
часто употребляется в смысле приговаривать по суду. Иногда употребляется в
смысле отбирать, но никогда в смысле злословить. Итак, вижу, что слово κρίνω
можно перевести различно, но что перевод такой, при котором оно получает
значение — злословить, есть самый далекий и неожиданный.
Справляюсь о слове καταδικάζω , присоединенном к слову κρίνω
имеющему много значений, очевидно для того, чтобы определить то значение, в
котором именно понимается писателем первое слово. Справляюсь о слове καταδικάζω
в общем лексиконе и нахожу, что слово это никогда не имеет никакого другого
значения , как только приговаривать по суду к наказаниям или казнить.
Справляюсь с лексиконом Нового Завета и нахожу, что слово это употреблено в
Новом Завете четыре раза , и всякий раз в смысле засудить , казнить.
Справляюсь с контекстами и нахожу, что слово это употреблено в послании Иакова,
гл. V, ст. 6, где сказано: «Вы осудили и убили праведного». Слово осудили
, то самое слово καταδικάζω, употреблено по отношению к Христу, которого
засудили. И иначе , в другом смысле , это слово никогда не
употребляется ни во всем Новом Завете и ни в каком греческом языке .
Что ж это такое? До чего я объюродивел! Я и каждый из нас,
живущий в нашем обществе, если только призадумывался над участью людей,
ужасался пред теми страданиями и тем злом, которое вносят в жизнь людей уголовные
законы человеческие — зло и для судимых, и для судящих: от казней Чингис-хана и
казней революции до казней наших дней.
Всякий человек с сердцем не миновал того впечатления ужаса и
сомнения в добре при рассказе даже, не говорю, при виде казни людей такими же
людьми: шпицрутенов на смерть, гильотины, виселицы.
В Евангелии, каждое слово которого мы считаем священным,
прямо и ясно сказано: у вас был уголовный закон — зуб за зуб, а я даю вам
новый: не противьтесь злому ; все исполняйте эту заповедь: не делайте
зла за зло, а делайте всегда и всем добро, всех прощайте.
И далее прямо сказано: не судите. И чтобы невозможно
было недоразумение о значении слов, которые сказаны, прибавлено: не
приговаривайте по суду к наказаниям.
Сердце мое говорит ясно, внятно: не казните; наука говорит:
не казните, чем больше казните — больше зла; разум говорит: не казните, злом
нельзя пресечь зла. Слово бога, в которое я верю, говорит то же. И я читаю всё
учение, читаю эти слова: не судите, и не будете судимы , не осуждайте
, и не будете осуждены , прощайте , и будете прощены ,
признаю, что это слово бога, и говорю, что это значит то, что не надо
заниматься сплетнями и злословием, и продолжаю считать суды христианским
учреждением и себя судьей и христианином. И я ужаснулся пред той грубостью
обмана, в котором я находился.
|