ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Сирано.
Сирано (выходя из палатки, спокойный, с
пером за
ухом и с
книгой в руках).
Что с
вами, господа?
Гвардейцы.
Мы
голодны, вот что!
Сирано.
Подумаешь,
беда!
Я тоже
голоден.
Гвардейцы.
А нам-то
что за дело?
Ты не
страдаешь!
Сирано.
Не
страдает тело
Лишь
потому, что пищу я найду
Всегда в
душе своей!…
Гвардеец.
Что ж
для тебя еду
Могло бы
заменить?
Сирано (бросая ему книгу).
Вот видишь
– «Илиада»!
Первый
гвардеец.
Да,
нечего сказать, отличная услада.
Второй
гвардеец.
Однако
ведь теперь в Париже кардинал
Обедает
и пьет по-прежнему исправно.
Сирано.
А ты бы
не хотел, чтоб он тебе прислал
Сюда
бургундского? Вот это было б славно! Первый гвардеец.
А почему
же нет? Он пьет вино, злодей!
Сирано.
Но
кардинал есть власть, а ты слыхал, наверно,
Что это
очень скверно,
Коль
опьяняет власть людей.
Первый
гвардеец (пожимая
плечами).
Всегда
остроты!
Сирано.
Да,
остроты.
Люблю я
прелесть этих метких стрел.
Когда
придется мне сводить земные счеты,
С
остротой на устах я б встретить смерть хотел.
Да! Вот
мечта! В румяный час заката.
Сражен
рукою честного солдата,
На поле
битвы я хотел бы лечь, –
Не от
болезни под домашним кровом,
И,
принимая в сердце острый меч,
Ответить
смерти острым словом.
Все.
Мы
голодны! – Нас голод подкосил! –
Мы
голодны! – Терпеть нет больше сил!
Сирано (скрестив руки на груди).
Так
больше ни о чем вы думать не хотите,
Как
только о еде, о вашем аппетите?
Приблизься,
Бертранду. Ты прежде был пастух, –
Потешь
жe песенкой родной страны наш слух.
Поди
сюда, старик, и песен не жалей ты,
Все
звуки извлеки из этой тонкой флейты;
Припомни
с ней теперь тот сладостный язык,
Которым
говорил в твоих устах тростник.
Старик
садится и собирается играть.
Заставь
ее забыть военные мотивы;
Пусть
песни родины, и нежны и ленивы,
Слетают
с уст твоих, как птиц воздушный рой,
И снова
нам звучат, как давнею порой!
Старик
начинает играть старые лангедокские мотивы.
Где же
наш лагерь? Я вижу равнины,
Вижу
цветущие мирно долины;
Старого
леса дубы-исполины
Шепчутся
важно, и речь их тиха.
Вечером
пахнут душистее розы,
Реют над
речкой зеркальной стрекозы,
Где– то
бубенчиком звякают козы, –
Слышите
мерный рожок пастуха?
Вот он и
сам, мальчуган загорелый,
В красном
берете, проворный и смелый!
О
пастушок мой, играй!…
Песенка
нежная, песня унылая!…
Слышите?
Это Гаскония милая,
Это
родимый наш край.
Все
головы склонились; в глазах – мечтательное выражение;
многие
отирают слезы, кто рукавом, кто плащом.
Карбон (к Сирано, тихо).
Их слезы
вызвали те песни дорогие!
Сирано.
О голоде
забыть заставит ностальгия.
Карбон.
Но не
боишься ты им слабости придать?
Сирано.
Дано
опасности отвагу пробуждать.
Барабанный
бой.
Все (вскакивая и хватаясь за
оружие).
А? –
Что это? – Тревога?…
Сирано (улыбаясь).
Вот
видишь ты?
Для них
не нужно было много,
Чтоб
позабыть и слезы и мечты.
Первый
гвардеец (смотря
в глубину),
Вот граф
де Гиш!
Гвардейцы (ропщут).
О!… О!…
Сирано (улыбаясь).
Не
лестен их прием!
Второй
гвардеец.
Как он
нам надоел!
Третий
гвардеец.
Вот он
идет в своем
Воротнике
из тонких кружев!
Четвертый
гвардеец.
Закрыв
кирасу…
Пятый
гвардеец.
Да, но
глупость обнаружив.
Шестой
гвардеец.
Уж нет
ли чирея на шее у него?
Первый
гвардеец.
Пустое
существо!
Второй
гвардеец.
Всегда
Амура неудачный данник!…
Третий
гвардеец.
Фальшивый
куртизан!…
Четвертый
гвардеец.
Гм!
Дядюшкин племянник!…
Карбон.
Однако
он ведь наш земляк!
Первый
гвардеец.
Фальшивый!
Суждено уж так:
Гасконец
должен быть безумным;
Гасконцам
доверять нельзя благоразумным.
Ле
Бре.
Как
бледен он!…
Второй
гвардеец.
Он
голоден, как все;
Зато он,
как всегда, во всей своей красе:
На
солнце весь сверкает,
Как
вычищенный медный таз.
Сирано (живо).
Пускай и
мысли он не допускает,
Что
кто-нибудь страдает здесь из нас,
Пускай
он бесится от злости!
Скорей
берите трубки, кости;
Немедленно
колоду карт!…
Все
принимаются за игру, усевшись на барабанах, на табуретках
или
прямо на земле, разостлав плащи, и зажигают свои
длинные
трубки.
А я
примусь читать. На помощь мне, Декарт!
(Прохаживаясь
взад и вперед, читает маленькую
книжку,
вынутую из кармана.)
Входит
де Гиш. Все делают вид, что очень довольны и заняты своим делом. Де Гиш, очень
бледный, подходит к Карбону.
|
