Увеличить |
ГЛАВА XIII. ПРИКЛЮЧЕНИЕ
НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ
Питер
спал плохо, рана, несмотря на перевязку, сделанную цирюльником, сильно болела.
Кроме того, ему не давала покоя мысль, что Маргарет уверена в их гибели и
страдает от этого. Как только Питер засыпал, он видел ее в слезах, слышал ее
рыдания.
Как
только первые лучи проникли сквозь высокие решетки окон, Питер вскочил и разбудил
Кастелла: они оба не могли одеться без помощи друг друга. Услышав во дворе
голоса людей и шум, они решили, что это явился цирюльник со своими мулами,
отперли дверь и, встретив в коридорчике зевающую служанку, попросили ее
выпустить их из дома.
Это
действительно был цирюльник и с ним – одноглазый парень верхом на пони. Цирюльник
объяснил, что этот парень будет их проводником до Гранады. Питер и Кастелл
вернулись вместе с цирюльником в дом, он осмотрел их раны, покачал головой при
взгляде на раны Питера и сказал, что ему не следовало бы так рано отправляться
в путь. Потом снова началась торговля за мулов, упряжь, седельные сумки, в
которые были уложены вещи, оплату проводнику и так далее, ибо Питер и Кастелл
боялись показать, что у них есть деньги.
В конце
концов все было улажено, и, так как их хозяин, отец Энрике, все еще не появлялся,
они решили уехать, не простившись с ним, а просто оставить ему деньги в знак благодарности
за его гостеприимство и в качестве подарка для его церкви. Однако как раз в тот
момент, когда они передавали эти деньги служанке, появился священник. Он был
небрит и держался рукой за голову. Он объяснил, что служил раннюю мессу в
церкви, что было чистой ложью, и спросил, действительно ли они собираются
уезжать.
Они
подтвердили это и вручили ему свой подарок, который он принял не задумываясь,
хотя похоже было, что щедрость гостей заставила его с еще большей
настойчивостью уговаривать их остаться. Они, дескать, еще не в состоянии
перенести трудный путь, дороги весьма небезопасны, они могут попасть в плен к
маврам и окажутся в подземелье вместе с другими узникамихристианами, так как
никто не может проникнуть в Гранаду без разрешения, и так далее. Но наши
путешественники твердо стояли на своем.
Они
заметили, что священник при этих словах заволновался и в конце концов заявил,
что из-за них у него будут неприятности от маркиза Морелла. Как и почему, он не
стал объяснять, но Питер решил, что он боится, как бы они не рассказали маркизу
о том, что его капеллан участвовал в грабеже на судне, которое маркиз считал
потонувшим, и завладел его драгоценностями. В конце концов они поняли, что отец
Энрике способен на любую уловку, только бы задержать их, оттолкнули его,
вскарабкались на мулов и вместе с проводником двинулись в путь.
Они
долго еще слышали крики разъяренного священника, ругавшего цирюльника за то,
что тот продал им мулов. До них доносились его выкрики: «Шпионы… «, «Английские
дамы… «, «Приказ маркиза… «. Они очень обрадовались, выбравшись за пределы
селения, на улицах которого было мало людей, и, никем не потревоженные, выехали
на дорогу, ведущую к Гранаде.
Дорогу
эту никак нельзя было назвать хорошей, к тому же она шла то вверх, то вниз. Да
и мулы оказались гораздо хуже, чем они предполагали. Мул, на котором ехал
Питер, все время спотыкался. Они поинтересовались у юноши, их проводника,
сколько времени потребуется, чтобы доехать до Гранады, но в ответ услышали:
– Кто
знает? Все зависит от воли бога.
Прошел
час, и они опять задали ему тот же вопрос; и на этот раз последовал ответ:
– Может
быть, сегодня вечером, может, завтра, а может, никогда. На дороге много разбойников,
но если путешественникам повезет и они не попадутся в руки бандитам, то
наверняка их захватят мавры.
– Я
думаю, что один из разбойников здесь, рядом с нами, – заметил по-английски
Питер, взглянув на отталкивающее лицо их проводника, и добавил на ломаном
испанском языке: – Друг мой, если мы столкнемся с бандитами или маврами, то
первым, кто отправится на тот свет, будешь ты. – И Питер похлопал по
рукоятке своего меча.
Парень в
ответ пробормотал какое-то испанское проклятие и повернул своего пони назад,
якобы собираясь ехать обратно в Мотриль, но тут же передумал и ускакал далеко
вперед. В течение нескольких часов они не могли догнать его.
Дорога
была так тяжела, а мулы так слабы, что, несмотря на то что они решили не отдыхать
днем, сумерки наступили прежде, чем они достигли вершины Сиерры. В последних
лучах заходящего солнца они увидели далеко впереди минареты и дворцы Гранады.
Питер и Кастелл хотели ехать дальше, но их проводник клялся, что в темноте они
свалятся в пропасть раньше, чем достигнут равнины. Он заявил, что здесь
неподалеку есть вента или, иначе говоря, постоялый двор, где они могут
отдохнуть, а на рассвете продолжить свой путь.
Когда
Кастелл заявил, что они не хотят ехать на постоялый двор, проводник объяснил,
что у них нет другого выхода, так как еда уже кончилась и, кроме того, здесь,
на дороге, нельзя достать корма для мулов. Делать было нечего, и
путешественники с неохотой согласились, понимая, что, если мулов не накормить,
они никогда не довезут их до Гранады. Между тем проводник указал на домик,
стоящий одиноко в лощине ярдах в ста от дороги, и, заявив, что он должен
предупредить об их приезде, поскакал вперед.
Когда
Кастелл и Питер добрались до постоялого двора, окруженного большой стеной,
очевидно в целях обороны, они увидели своего одноглазого проводника, о чем-то
серьезно беседовавшего с толстым человеком отталкивающей внешности, у которого
за пояс был заткнут большой нож. Толстяк, кланяясь, двинулся им навстречу и
объявил, что он здесь хозяин. Он согласился накормить путешественников и дать
им ночлег.
Кастелл
и Питер въехали во двор, и хозяин тут же запер за ними ворота, объяснив, что
это делается для безопасности от бандитов. Им повезло, добавил он, что они
попали в такое место, где могут спокойно переночевать. Вслед за этим появился
мавр; он увел мулов в конюшню, а хозяин провел путешественников в большую
комнату с низким потолком, где стояли столы и сидело несколько человек с
грубыми и жестокими лицами. Они пили вино. Тут хозяин неожиданно потребовал
деньги вперед, заявив, что он не доверяет незнакомцам. Питер хотел было
вступить с ним в спор, но Кастелл решил, что разумнее согласиться, и принялся
расстегивать свою одежду, чтобы достать деньги. В карманах у него ничего не
осталось, последние деньги, которые не были спрятаны, он истратил в Мотриле.
Правой
рукой Кастелл по-прежнему не мог шевельнуть, и он начал доставать деньги левой,
но так неловко, что маленький дублон, который он вытащил, выскользнул и упал на
пол. Забыв, что он не завязал пояс, Кастелл нагнулся поднять дублон, и штук
двадцать золотых монет покатились по полу. Питер заметил, как хозяин и сидящие
в комнате мужчины обменялись быстрыми и многозначительными взглядами. Однако
они поднялись и помогли собрать золотые. Хозяин вернул их Кастеллу,
присовокупив с гнусной улыбкой, что, если бы он знал, что его гости так богаты,
он запросил бы с них больше.
– О
нет, это далеко не так, – ответил Кастелл, – это все, что мы имеем.
Как раз
в тот момент, когда он произнес эти слова, еще один золотой, на этот раз уже
большой дублон, застрявший у него в одежде, упал на пол.
– Конечно,
сеньор, – заметил хозяин, поднимая монету и вежливо возвращая се, – однако
потрясите себя, может, у вас в куртке застряли еще один-два золотых.
Кастелл
так и сделал, и при этом золотые, спрятанные в поясе, так как их стало меньше,
зазвенели. Присутствующие в комнате улыбнулись, а хозяин поздравил Кастелла с
тем, что он находится в честном доме, а не путешествует но горам, служащим
приютом для дурных люден.
Кастелл,
делая вид, что ничего не произошло, запрятал свои деньги и затянул пояс. Затем
он и Питер усолись в сторонке и попросили, чтобы им подали ужин. Хозяин
приказал слуге принести еду, а сам подсел к ним и принялся расспрашивать. Из
его вопросов стало ясно, что проводник уже успел рассказать ему всю их историю.
– Откуда
вы узнали про кораблекрушение? – вместо ответа спросил Кастелл.
– Откуда?
Да от людей маркиза, которые вчера останавливались здесь выпить по стакану
вина, когда маркиз проезжал с двумя дамами в Гранаду. Он говорил, что «Сан Антонио»
затонула, но ничего не сказал о том, что вы остались на борту.
– Тогда
извините нас, дружище, если мы, чьи дела не должны интересовать вас, тоже
ничего не скажем, поскольку мы устали и хотим отдохнуть.
– Конечно,
сеньоры, конечно, – засуетился хозяин, – я пойду потороплю с ужином и
велю принести вам флягу гранадского вина, подобающего вашему положению.
Он
удалился, а через некоторое время принесли ужин – хорошее жаркое и к нему в
глиняном кувшине вино. Наполняя их кружки, хозяин сказал, что он сам перелил
его из фляги, чтобы не взболтать осадок.
Кастелл
поблагодарил его и предложил выпить стакан вина за успех их путешествия, однако
хозяин отказался, заявив, что у него сегодня постный день и что он поклялся
пить в этот день одну только воду. Тогда Питер, который не произнес ни слова за
все это время, но многое приметил, пригубил вино и, почмокав, как будто пробуя,
шепнул по-английски Кастеллу:
– Не
пейте – оно отравлено.
– Что
сказал ваш сын? – спросил хозяин.
– Он
говорит, что вино великолепно, но при этом он вдруг вспомнил, что доктор в
Мотриле запретил нам прикасаться к вину, если мы не хотим ухудшить состояние
наших ран, полученных при кораблекрушении. Но оно не должно пропасть. Поднесите
его вашим друзьям. Мы удовольствуемся более слабым напитком.
С этими
словами Кастелл взял кувшин с водой, стоявший на столе, наполнил кружку, выпил
и передал ее Питеру. Хозяин посмотрел на них с явным неудовольствием.
Затем
Кастелл поднялся и вежливо предложил кувшин с вином и две наполненные кружки
мужчинам, сидевшим за соседним столом, добавив, что им очень жаль, что они не
могут попробовать столь великолепное вино. Одним из этих людей случайно
оказался их проводник; он пришел сюда, накормив мулов. И он и его сосед с готовностью
взяли наполненные кружки и выпили их содержимое. Хозяин в это время с
проклятием схватил кувшин и исчез.
Кастелл
и Питер принялись за жаркое. Они видели, что их соседи едят то же самое, да и
хозяин, вернувшийся в комнату, тоже принялся за такое же мясо. Питеру
показалось, что хозяин с тревогой наблюдает за двумя мужчинами, выпившими вино.
Вдруг один из них поднялся из-за стола и, пройдя несколько шагов до скамьи,
стоявшей на другом конце комнаты, молча рухнул на нее. Между тем у одноглазого
проводника бессильно опустились руки, и он, по-видимому без сознания, упал на
стол, так что голова его уткнулась в пустое блюдо. Хозяин вскочил, но тут же
остановился в нерешительности. Тогда поднялся Кастелл и заметил, что, очевидно,
бедного парня сморил сон после долгой дороги и что они тоже устали и не будет
ли хозяин так любезен проводить их в отведенную им комнату.
Хозяин
охотно согласился – было ясно, что он хочет как можно скорее избавиться от них,
тем более что остальные посетители разглядывали проводника и своего товарища и
шептались между собой.
– Вот
сюда, сеньоры, – указал он и повел их в конец комнаты, к лестнице.
Поднявшись
по ней с лампой в руке, он поднял люк и предложил им следовать за ним. Кастелл
так и сделал, а Питер обернулся и пожелал доброй ночи всей компании, наблюдавшей
за ним. При этом, как бы случайно, он наполовину вытащил свои меч из ножен.
Затем он вслед за хозяином и Кастеллом полез по лестнице и оказался на чердаке.
Это была
пустая комнатушка, единственной мебелью которой были два стула и два грубых
деревянных ложа без изголовий, стоявших на расстоянии трех футов друг от друга
у дощатой перегородки, по-видимому отделявшей это помещение от соседнего. Под
самой крышей была завешанная мешком дыра, которая служила окном.
– Мы
люди бедные, – сказал хозяин, пока они оглядывали этот пустой
чердак, – но многие знатные господа прекрасно спали здесь. Вам тоже будет
здесь хорошо. – И он повернулся к лестнице.
– Это
нам подойдет, – согласился Кастелл, – только скажите вашим людям,
чтобы они не запирали конюшню, так как мы уедем на рассвете, и будьте добры
оставить нам лампу.
– Лампу
я оставить не могу, – сердито проворчал хозяин; одна нога его уже была на
лестнице.
Питер
шагнул к нему и схватил одной рукой за руку, а другой – лампу. Хозяин выругался
и принялся шарить у себя за поясом, очевидно ища нож, но Питер с такой силой
сжал его руку, что от боли тот выпустил лампу, и она осталась в руке у Питера.
Хозяин попытался схватить ее, но потерял равновесие и скатился вниз но
лестнице, тяжело рухнув на пол.
Сверху
они видели, как он поднялся на ноги и принялся поносить их, размахивая кулаками
и клянясь, что отомстит за все. Питер захлопнул люк. Оказалось, что люк плохо
пригнан к полу. К тому же засов, на который он должен был запираться,
отсутствовал, хотя скобы имелись. Питер огляделся вокруг в поисках какой-нибудь
палки или куска дерева, чтобы заложить в скобы, но ничего не нашел. Тут он
вспомнил о веревке, предназначенной для крепления седельных сумок, которая была
у него в кармане. Ею он связал скобы. Теперь люк нельзя было приподнять от пола
более чем на один-два дюйма. По тут же Питер сообразил, что если приподнять
люк, то можно сквозь эту щель перерезать ножом веревку, и поставил один из
стульев так, что две его ножки оказались на люке. После этого он сказал Кастеллу:
– Мы,
как птицы, попались в ловушку. По прежде чем свернуть нам шеи, они должны войти
в клетку. Вино было отравлено. Если они сумеют, они убьют нас из-за наших
денег, или потому, что им поручил это сделать проводник. Нам лучше не спать эту
ночь.
– Я
тоже так думаю – с тревогой в голосе подтвердил Кастелл. – Послушай, они
там внизу разговаривают.
Снизу
действительно доносились звуки голосов, похоже было, что идет спор, но спустя
некоторое время шум затих. Когда все смолкло, Питер и Кастелл тщательно
осмотрели чердак, но не обнаружили ничего подозрительного. Питер глянул на
дыру, служившую окошком, и, решив, что она достаточно велика, чтобы в нее мог
пролезть человек, попытался подтащить к ней кровать. Ему пришло в голову, что
если кто-нибудь попробует влезть в окно, то попадет прямо к нему в руки. Однако
он убедился, что кровати прибиты к полу и сдвинуть их с места невозможно.
Делать больше было нечего, и оба они уселись на кроватях с обнаженными мечами в
руках и принялись ждать. Время шло.
В конце
концов лампа, которая уже давно мерцала, зачадила и совсем погасла. Кончилось
масло. Они очутились в темноте. [Единственным источником света было окно, с которого
они сняли мешковину.
Спустя
некоторое время до них донесся стук конских копыт, они услышали, как открылась
и опять захлопнулась дверь внизу и вновь раздались голоса. К голосам, которые
они слышали раньше, присоединился еще один. Он показался Питеру знакомым.
– Я
узнал его, – шепнул он Кастеллу. – Это отец Энрике. Он приехал
узнать, как поживают его гости.
Прошло
еще полчаса, и взошла бледная луна, послав в их комнату слабый луч света. Опять
послышался стук копыт. Питер подошел к окну. Хозяин постоялого двора держал за
поводья превосходного коня. Затем подошел человек и взобрался в седло. Хозяин
что-то сказал ему, тот поднял голову. Питер узнал отца Энрике.
Священник
и хозяин еще некоторое время шептались, потом отец Энрике благословил хозяина и
уехал. До Питера и Кастелла опять донесся звук запираемой двери.
– Он
поехал в Гранаду предупредить своего хозяина Морелла, что мы направляемся
туда, – сказал Кастелл, после того как они опять уселись на своих
кроватях.
– А
может быть, сообщить маркизу, что мы никогда не приедем. Но все-таки ему нас не
одолеть.
Время
тянулось медленно, и Кастелл, который совсем ослабел, откинулся на подушку и
задремал. Вдруг стул, стоявший на крышке люка, упал со страшным грохотом.
Кастелл вскочил и уставился на Питера.
– Это
всего-навсего крыса, – ответил Питер, не желая открывать ему правду.
Питер
тихонько прокрался к люку, пощупал веревку – она была цела – и снова поставил
стул на прежнее место. Проделав это, Питер вернулся к кровати и бросился на
нее, как будто собираясь заснуть, хотя в действительности никогда еще он не был
так настороже. Усталость между тем опять одолела Кастелла, и он задремал.
Было
тихо, только один раз что-то заслонило лунный свет, и на мгновение Питеру показалось,
что он видит в окне лицо, но оно исчезло и больше не появлялось. Но теперь какие-то
слабые звуки, похожие на сдерживаемое дыхание и на шаги босых ног, стали раздаваться
у кровати Кастелла. Затем послышался легкий скрип и царапанье у стены, как
будто скреблась мышь, и вдруг, как раз в полосе лунного света, сквозь
перегородку просунулась обнаженная рука с ножом.
Нож на
мгновение повис над грудью спящего Кастелла, – это продолжалось только
мгновение, потому что уже в следующую секунду Питер вскочил и ударом меча,
который лежал наготове рядом с ним, отсек руку у плеча.
– Что
случилось? – спросил Кастелл, – почувствовав, что что-то свалилось на
него.
– Змея, –
последовал ответ. – Ядовитая змея. Проснитесь и посмотрите.
Кастелл
поднялся и молча глянул на ужасную руку, все еще сжимавшую нож. За перегородкой
послышался подавленный стон и удаляющиеся тяжелые шаги.
– Ну
что ж, – сказал Питер, – надо уходить, а то мы останемся здесь
навсегда. Этот парень скоро вернется за своей рукой.
– Уходить! –
отозвался Кастелл. – Но как?
– Похоже,
что у нас есть только один путь и тот опасный: вот в это окошко и через
стену, – ответил Питер. – Ага, они идут.
Не успел
он это сказать, как они услышали, что кто-то поднимается по лестнице.
Под
окном никто не сторожил, а до земли было не более двенадцати футов. Питер помог
Кастеллу пролезть, держа его за здоровую руку, и опустил как можно ниже.
Кастелл спрыгнул, не удержался и свалился на землю, но тут же поднялся. Питер
собирался последовать за ним, но в это мгновение услышал звук падающего стула
и, оглянувшись, увидел, что крышка откинута. Они перерезали веревку!
В слабом
свете была видна фигура человека с ножом в руке. За ним виднелась еще одна.
Теперь уже Питер не мог скрыться через чердачное окно: если бы он попытался
сделать это, то получил бы удар в спину. Питер сжал обеими руками меч и прыгнул
на противника. Меч, по-видимому, достиг цели: человек свалился на пол и остался
недвижим. Второй уже опирался коленкой о край люка. Удар меча, и тот тоже
свалился вниз, на головы стоявших ниже. Лестница рухнула. В результате
нападавшие оказались в куче на полу. Только один удержался руками за край люка.
Питер захлопнул крышку, и человек с диким криком полетел вниз. За неимением
ничего другого Питер навалил на крышку люка труп убитого им человека.
Затем он
побежал к окну, вложив на ходу меч в ножны, протиснулся сквозь отверстие и,
повиснув на руках, спрыгнул. Он благополучно очутился на земле, так как был
достаточно ловок и к тому же от возбуждения вообще забыл о своей раненой голове
и плече.
– Куда
теперь? – спросил его Кастелл, когда Питер, тяжело дыша, остановился перед
ним.
– В
конюшню за мулами… Нет, это бесполезно, у нас нет времени оседлать их. Да и
наружные ворота закрыты. К стене! Мы должны перелезть через нее. Они будут
здесь через минуту.
Питер и
Кастелл бросились к стене и, к счастью своему, обнаружили, что хотя она достигала
десяти футов высоты, но сложена была из крупных камней, по которым можно было
вскарабкаться.
Питер
взобрался первым, лег поперек стены, протянул Кастеллу руку и с трудом – так
как старик был тяжел и к тому же ранен – подтянул его наверх. В этот момент они
услышали, как кто-то кричал с чердака:
– Эти
английские черти удрали! Бегите к воротам и ловите их!
Они
спустились или, скорее, свалились со стены в колючий кустарник, который смягчил
падение, но так поцарапал их, что они чуть не закричали от боли. Однако кое-как
они выбрались из него, все окровавленные, вышли на дорогу и пустились бежать в
сторону Гранады.
Не
успели они отбежать и сотни ярдов, как услышали позади себя крики и поняли, что
их преследуют. Как раз в этом месте дорога пересекала овраг, заросший густым
кустарником и заваленный множеством валунов. За ним виднелось открытое
пространство. Питер схватил Кастелла и потащил в овраг. Здесь они нашли
укромное местечко за большим камнем – нечто вроде пещеры, заросшей кустами и
высокой травой. Они пырнули туда и притаились.
– Вытаскивайте
меч, – шепнул Питер Кастеллу. – Если они найдут нас, мы должны как
можно дороже продать свою жизнь.
Кастелл
повиновался и взял меч в левую руку. Они слышали, как грабители пробежали
вперед по дороге, потом, обнаружив, что там никого не видно, вернулись обратно
и принялись шарить по оврагу. Здесь было темно, потому что свет луны почти не
проникал в него, и беглецы остались незамеченными. Двое преследователей
остановились шагах в пяти от них, и один заявил, что, вероятно, те свиньи
спрятались во дворе или побежали обратно в Мотриль.
– Я
не знаю, где они спрятались, – ответил второй, – однако дело дрянь. У
толстого Педро начисто отсекли руку, и он, пожалуй, истечет кровью. Двое других
уже подохли или подыхают – этот длинноногий англичанин рубит крепко, – да
еще те, что выпили отравленное вино. Похоже, что они уже никогда не проснутся.
Да, и все это ради того, чтобы добыть несколько дублонов и ублаготворить иона!
И все-таки, если бы я поймал этих свиней… – Он пробормотал страшную
угрозу. – Я думаю, лучше всего залечь у выхода из оврага на тот случай,
если они спрятались здесь.
Питер
слышал весь этот разговор. Остальные бандиты убежали. Питер был взбешен, к тому
же колючий кустарник причинял ему страшную боль. Не говоря ни слова, он
выбрался из убежища, держа в руке свой страшный меч.
Бандиты
увидели его и вскрикнули от ужаса. Для одного из них это был последний звук в
его жизни. Другой пустился бежать.
Это был
как раз тот, который грозил беглецам страшной расправой.
– Стой! –
крикнул Питер, настигая его. – Стой и сделай то, что ты собирался!
Негодяй
повернулся и принялся молить о пощаде, но Питер был неумолим…
– Это
было необходимо, – сказал Питер Кастеллу, – вы слышали – они
собирались сторожить нас.
– Я
думаю, что у них вряд ли появится когда-либо желание напасть на англичанина на
этом постоялом дворе, – задыхаясь, говорил Кастелл, стараясь не отстать от
Питера.
|