 Увеличить |
Глава 24
Мисс Стейси и ее
ученики готовят концерт
И снова был октябрь, когда Аня смогла вернуться в
школу, — великолепный октябрь, весь в пурпуре и золоте, с тихими утрами,
когда чаши долин были полны нежными туманами, словно дух осени заполнил их,
чтобы солнце могло испить эти чаши до дна; туманы переливались всеми цветами —
аметистовым, жемчужным, серебристым, розовым и дымчато-голубым. Роса была такой
обильной, что поля сверкали, словно серебряная парча, а в поросших густым лесом
долинах лежали такие кучи шелестящих листьев, что при каждом шаге раздавался
громкий хруст. Над Березовой Дорожкой раскинулся желтый шатер, а папоротники
вдоль нее увяли и потемнели. В воздухе носился приятный острый запах осени,
который бодрил маленьких девочек, отнюдь не черепашьим шагом, но быстро и
охотно шагавших в школу. Как было приятно снова сесть за темную парту рядом с
Дианой, увидеть Руби Джиллис, приветливо кивающую через проход между рядами,
получить милую записочку от Кэрри Слоан и лучший кусочек смолистой «жвачки» с
задней парты от Джули Белл. Когда Аня очинивала свой карандаш и раскладывала на
парте свои картинки, у нее вырвался глубокий вздох счастья. Вне всякого
сомнения, жизнь была очень интересной.
В новой учительнице Аня нашла еще одного верного и полезного
друга. Мисс Стейси была энергичной и симпатичной молодой женщиной со счастливым
даром завоевывать и сохранять привязанность своих учеников и способностью
пробуждать лучшее, что было в их умственном и духовном складе. Аня распускалась
как цветок под этим благотворным влиянием и приносила домой восхищенному Мэтью
и критичной Марилле восторженные отчеты о школьных делах и планах.
— Я люблю мисс Стейси всем сердцем, Марилла. Она
настоящая дама, и у нее такой мелодичный голос. Когда она произносит мое имя, я
инстинктивно чувствую, что я для нее Аня, а не Анюта. Сегодня после обеда мы
декламировали. Ах, жаль, что вы не слышали, как я декламировала "Мария
Стюарт, королева Шотландии". Я вложила в эти стихи всю душу. Руби Джиллис
сказала мне по дороге домой, что от того, как я произнесла строку "Отныне
прощай, о сердце женское мое", у нее кровь застыла в жилах.
— Может быть, ты мне это тоже как-нибудь на днях
продекламируешь в коровнике? — предложил Мэтью.
— Охотно, — сказала Аня задумчиво, — но
боюсь, у меня не получится так же хорошо. Это будет совсем не так волнующе, как
когда перед вами полная школа, которая, затаив дыхание, внимает вашим словам.
Наверное, я не смогу сделать так, чтобы у вас тоже кровь застыла в жилах.
— Миссис Линд говорит, что у нее кровь застыла в жилах
в прошлую пятницу, когда она увидела, как ваши мальчики лезли на самые верхушки
тех высоких деревьев на холме Беллов за вороньими гнездами, — вставила
Марилла. — Удивляюсь, что мисс Стейси это поощряет.
— Но нам было нужно воронье гнездо для урока
природоведения, — объяснила Аня. — У нас был урок на открытом
воздухе. Эти уроки просто прелесть, Марилла. И мисс Стейси так хорошо все
объясняет. А потом мы пишем сочинения об этих уроках, и мои — лучше всех.
— Нехорошо быть такой самонадеянной. Судить о твоих
сочинениях может только учительница.
— Именно она это и сказала, Марилла! И я совсем
не самонадеянная. Как можно, если я такая тупая в геометрии? Впрочем, в
последнее время я начинаю и ее немножко лучше понимать. Мисс Стейси так понятно
объясняет! Но все равно, я никогда не смогу добиться успеха в этом предмете, и
уверяю вас, это унизительное чувство. Зато я очень люблю писать сочинения.
Обычно мисс Стейси позволяет нам выбирать свободные темы, но на следующей
неделе мы должны будем написать о какой-нибудь выдающейся личности. Так трудно
выбрать, о ком писать, очень много выдающихся людей жило на свете. Как это,
должно быть, замечательно — быть знаменитым и чтобы после смерти о тебе писали
сочинения! Ах, я так хотела бы стать знаменитой! Я думаю, что, когда вырасту, я
выучусь на медицинскую сестру и вместе с Красным Крестом отправлюсь на поле
битвы как посланница милосердия. Ну, разумеется, если я не поеду за границу в
качестве миссионера. Это было бы очень романтично, но чтобы стать миссионером,
нужно быть очень хорошим, и это может оказаться для меня камнем преткновения… А
еще у нас каждый день бывают физические упражнения. Они помогают развить грацию
и улучшают пищеварение.
— Улучшают! Чепуха! — сказала Марилла, которая
действительно считала физические упражнения бессмысленным занятием.
Но все уроки на открытом воздухе, и декламации по пятницам,
и физические упражнения померкли в свете проекта, который мисс Стейси
предложила своим ученикам в ноябре. Он заключался в том, что ученики
авонлейской школы должны были подготовить концерт и показать его публике
накануне Рождества с похвальной целью собрать средства на школьный флаг. Все
ученики, как один, с восторгом приняли это предложение и немедленно приступили
к составлению программы концерта. Но из всех охваченных энтузиазмом будущих
исполнителей самой взволнованной была Аня Ширли, которая предалась этому делу
всей душой и сердцем, сдерживаемая лишь явным неодобрением Мариллы, считавшей,
что вся эта затея — сущий вздор.
— Только забиваете себе голову чепухой и теряете время,
которое могли бы уделить учебе, — ворчала она. — Я против того, чтобы
дети устраивали концерты и бегали по репетициям. В результате они становятся
тщеславными, развязными и привыкают слоняться без дела.
— Но, подумайте, какая благородная цель! —
защищалась Аня. — Флаг будет усиливать в нас дух патриотизма, Марилла.
— Вздор! Уж о патриотизме-то вы меньше всего думаете.
Все, что вам нужно, — это развлечься.
— Но, если можно совместить патриотизм и развлечение,
разве это плохо? Это настоящее удовольствие — готовить концерт. У нас будет
шесть хоровых песен, а Диана будет петь соло. Я участвую в двух диалогах —
"Общество по борьбе со сплетнями" и "Королева фей".
Мальчики тоже представят диалог. А еще я буду декламировать два стихотворения.
Меня прямо дрожь пробирает, когда я об этом подумаю, но дрожь очень приятная. А
под конец будет живая картина "Вера, Надежда, Любовь": Диана, Руби и
я будем все в белом, с распущенными волосами. Я буду Надежда и сложу руки вот
так, а глаза подниму к небу. Я собираюсь разучивать стихи на чердаке, так что
не пугайтесь, если услышите мои стоны. Мне в одном стихотворении нужно
душераздирающе стонать, а это очень трудно — издать хороший артистический стон,
Марилла! Джози Пай дуется, потому что ей не дали роль, которую она хотела. Она
хотела быть королевой фей. Но это было бы просто смешно: кто слыхал о такой
толстой королеве фей, как Джози? Королевы фей должны быть стройными. Королевой
будет Джейн Эндрюс, а я одной из ее придворных дам. Джози говорит, что рыжая
фея — так же смешно, как и толстая фея, но я стараюсь не обращать внимания на
то, что говорит Джози. У меня на голове будет венок из белых роз, а Руби
Джиллис одолжит мне свои туфельки, потому что у меня нет туфель, а феям
совершенно необходимо иметь туфли, вы ведь знаете. Разве можно вообразить фею в
ботинках, ведь нельзя? Особенно в ботинках с окованными носками? Мы украсим зал
хвойными ветками и венками с вплетенными в них красными бумажными розами. А
когда зрители рассядутся, мы войдем в зал парами, друг за другом, а Эмма Уайт
будет играть на органе марш. Ах, Марилла, я знаю, вы не с таким энтузиазмом
относитесь к этому, как я, но разве вы не надеетесь, что ваша Аня отличится на
этом концерте?
— Все, на что я надеюсь, — это что ты будешь себя
хорошо вести. И я буду рада всей душой, когда вся эта суета будет позади, а ты
сможешь наконец успокоиться и взяться за дело. А то ты просто неспособна ничем
заняться сейчас, когда голова у тебя забита диалогами, стонами и живыми
картинами. А что до твоего языка, то просто чудо, что он у тебя еще не
износился окончательно.
Аня вздохнула и отправилась на задний двор, где Мэтью колол
дрова. Молодой узкий месяц, сиявший с желтовато-зеленого западного неба,
заглядывал во двор через голые сучья тополей. Аня устроилась на одном из
поленьев и заговорила с Мэтью о предстоящем концерте, уверенная, что найдет в
нем благосклонного и благодарного слушателя.
— Ну, я думаю, это будет очень хороший концерт. И
конечно же ты хорошо справишься со своей ролью, — сказал он, улыбаясь и
глядя сверху вниз в ее оживленное личико.
Аня улыбнулась ему в ответ. Эти двое были лучшими друзьями,
и Мэтью не раз благодарил свою счастливую звезду, что не имеет никакого
отношения к воспитанию Ани. Это было исключительной обязанностью Мариллы. Если
бы он должен был воспитывать Аню, ему, без сомнения, не раз пришлось бы
разрываться между чувством и вышеупомянутой обязанностью. А так он мог
"портить Аню", по выражению Мариллы, сколько угодно. Но это было, в
конце концов, и не такое плохое положение дел: время от времени "оценить
по достоинству" так же полезно, как и постоянно добросовестно
"воспитывать".
|
