 Увеличить |
Глава 20
Хорошее воображение
сбивается с пути
И снова в Зеленые Мезонины пришла весна —
прекрасная, хоть и капризная и нерешительная, канадская весна! Она медлила весь
апрель и май, посылая череду чудесных свежих и прохладных дней с розовыми
закатами и чудесами возрождения и расцвета природы. Клены на Тропинке
Влюбленных покрылись красными почками, а вокруг Ключа Дриад пробились маленькие
кудрявые папоротники. На пустоши за фермой мистера Сайласа Слоана расцвели
первые перелески, из-под темно-бурых листьев сияли их розовые и белые пахучие
звездочки. Все школьники и школьницы уже провели один чудесный день, собирая
их, и вернулись домой в ясные, прозрачные сумерки, неся полные корзины и охапки
цветочных трофеев.
— Мне так жаль людей, которые живут в тех землях, где
не растут перелески, — сказала Аня. — Диана говорит, что, возможно, у
них есть что-нибудь получше, но не может быть ничего лучше перелесок, ведь
правда, Марилла? И Диана говорит, что если они не знают, что такое перелески,
то и не страдают оттого, что их нет. Но мне кажется, что это и есть самое
печальное. Я думаю, это было бы трагично, Марилла, не знать, как
выглядят перелески, и не страдать оттого, что их нет. Как вы думаете, что это
такое — перелески, Марилла? Я думаю, что это, должно быть, души цветов, которые
умерли прошлым летом и здесь нашли свой рай… Мы замечательно провели сегодня
время, Марилла! Мы ели завтрак в большой лощине, поросшей мхами, возле старого
источника. Это такое романтичное место! Чарли Слоан вызвал Арти
Джиллиса перепрыгнуть через источник, и Арти перепрыгнул, потому что не мог не
принять вызова. Никто в школе не может не принять вызова. Это сейчас очень модно
— вызывать. Мистер Филлипс отдал Присси Эндрюс все цветы, которые собрал, и я
слышала, как он сказал: "Прекрасные — прекрасной". Он взял это из
книжки, я знаю; но это доказывает, что у него все-таки есть некоторое
воображение. Мне тоже хотели подарить букет, но я отвергла его с презрением. Я
не могу сказать вам имя этого человека, потому что поклялась, что оно никогда
не осквернит моих уст. Мы сделали себе венки из цветов и украсили ими шляпы. А
когда пришло время возвращаться домой, мы отправились по дороге парами с нашими
букетами и венками и пели: "Мой дом на холме". О, это было так
волнующе, Марилла! Все домашние мистера Сайласа Слоана вышли, чтобы посмотреть
на нас, и все, кого мы встречали на дороге, останавливались и смотрели нам
вслед. Мы произвели настоящую сенсацию!
— Неудивительно! Что за шутовство! — только и
сказала Марилла.
После перелесок появились фиалки и окрасили Долину Фиалок в
лиловый цвет. Аня проходила там по пути в школу, осторожно ступая между цветами
и охватывая долину взглядом, исполненным благоговения, словно попирала святую
землю.
— Не знаю почему, — рассказывала она Диане, —
но когда я иду здесь, мне совершенно безразлично, перегонит меня Гил… перегонит
меня кто-нибудь в классе или нет. Но когда я в школе, все совсем по-другому, и
это для меня снова важно. Во мне столько много всяких разных Ань! Мне иногда
кажется, что именно поэтому я доставляю всем так много хлопот. Если бы я была
только одна Аня, было бы гораздо удобнее, но это не было бы и вполовину так
интересно.
Как-то раз июньским вечером, когда сады опять стояли в
розовом цвету, когда лягушки распевали серебристо-сладкими голосами в болотах
вокруг верхней части Озера Сверкающих Вод, а воздух был напоен ароматом
клеверных полей и бальзамичным запахом хвойных лесов, Аня сидела у окна в своем
мезонине. Она учила уроки, но уже так стемнело, что читать стало невозможно, и
она погрузилась в мечты, глядя широко открытыми глазами на ветви Снежной
Королевы, усыпанные, словно звездами, крупными белыми цветами.
По существу, маленькая комнатка в мезонине ничуть не
изменилась. Стены остались такими же белыми, подушечка для булавок такой же
твердой, стулья такими же желтыми, прямыми и чопорными. Однако в целом характер
комнаты изменился. Она была полна чего-то нового, живого, пульсирующего, что,
казалось, пропитывало ее всю и совершенно не зависело ни от школьных книжек,
платьев и лент, ни даже от стоявшего на столе надбитого голубого кувшина,
полного цветущих яблоневых веток. Могло показаться, что все мечты, которые
роились во сне и наяву в головке необыкновенно живой обитательницы этой
комнаты, приняли видимую, хоть и нематериальную форму и покрыли голые стены
комнаты прелестными прозрачными гобеленами из радуги и лунного сияния.
В этот момент в комнату быстрым шагом вошла Марилла с
Аниными свежевыглаженными школьными передничками. Она повесила их на стул и
села, устало вздохнув. В тот день у нее был один из приступов головной боли,
случавшихся время от времени. И хотя боль уже прошла, она чувствовала себя
слабой, «измотанной», как она выражалась. Аня взглянула на нее полными сочувствия
глазами:
— Я хотела бы, чтобы у меня была головная боль вместо
вас, Марилла. Я переносила бы ее с радостью ради вас.
— Ты и так сделала много работы по дому и тем позволила
мне отдохнуть, — заметила Марилла. — Мне даже кажется, что ты неплохо
со всем справилась и сделала меньше ошибок, чем обычно. Конечно, не было
никакой необходимости крахмалить носовые платки Мэтью! И большинство людей,
если ставят пирог в печку, чтобы подогреть его к обеду, вынимают его, когда он
станет горячим, и едят, а не оставляют в печке, чтобы он превратился в угли. Но
у тебя, очевидно, другой подход.
После головной боли Марилла всегда была настроена несколько
иронически.
— Ах, мне так жаль, — сказала Аня с
раскаянием. — Я даже ни разу не вспомнила об этом пироге, с тех пор как
поставила его в печь, и только сейчас вы мне напомнили. Хотя я чувствовала
инстинктивно, что за обедом на столе чего-то не хватало. Сегодня утром, когда
вы поручили мне заниматься хозяйством, я была решительно настроена ничего не
воображать, но обратить все свои мысли к фактам. И все шло хорошо, пока я не
поставила пирог в печь, а тогда меня охватило непреодолимое искушение
вообразить, что я заколдованная принцесса, заточенная в уединенной башне, и
прекрасный рыцарь мчится на черном как смоль скакуне, чтобы меня освободить.
Вот так и случилось, что я забыла о пироге. И я даже не подозревала, что
накрахмалила носовые платки. Все время, пока я гладила, я пыталась придумать
имя для нового островка, который мы с Дианой открыли вверх по ручью. Это
очаровательнейшее место, Марилла. Там растут два клена, и ручей омывает их с
двух сторон. И наконец меня осенило, что будет чудесно, если мы назовем его
Островом Виктории,[8] потому
что мы нашли его в день рождения королевы. Мы обе с Дианой преданнейшие
сторонницы королевы… Но мне очень жаль, что так вышло с пирогом и платками. Я
хотела быть исключительно хорошей сегодня, потому что сегодня годовщина. Вы
помните, что произошло в этот день год назад, Марилла?
— Нет, не припоминаю ничего особенного.
— Ах, Марилла, в этот день я приехала в Зеленые
Мезонины. Я никогда не забуду этот день. Это был поворотный момент в моей
жизни. Конечно, вам это не кажется таким важным, как мне. Я пробыла здесь год и
все это время была так счастлива. Конечно, у меня были и неприятности, но ведь
человек всегда может загладить свои проступки. Вы жалеете, что оставили меня у
себя, Марилла?
— Нет, не скажу, чтобы я жалела, — ответила
Марилла, которая порой даже удивлялась, как она могла жить, до того как Аня
появилась в Зеленых Мезонинах. — Нет, совсем не жалею… Если ты кончила
свои уроки, Аня, сбегай к миссис Барри и попроси ее одолжить мне выкройку
Дианиного передника.
— О… но… уже слишком темно! — возразила Аня.
— Слишком темно? Да что ты, еще только начинает
смеркаться. К тому же ты часто бегала к Диане гораздо позднее.
— Я схожу рано утром! — горячо воскликнула
Аня. — Я встану на рассвете и схожу.
— Что это тебе пришло в голову, Аня? Мне нужна
выкройка, чтобы скроить тебе новый передник сегодня вечером. Иди сейчас же, да
побыстрее.
— Тогда мне придется пойти кругом, по большой
дороге, — сказала Аня, неохотно берясь за шляпу.
— Идти по дороге и зря потерять полчаса! Не пойму, что
ты говоришь!
— Я не могу идти через Лес Призраков, Марилла! —
воскликнула Аня в отчаянии.
Марилла остолбенела.
— Лес Призраков! Да ты с ума сошла! Да где же это ты
нашла Лес Призраков?
— Это еловый лесок за ручьем, — прошептала Аня.
— Что за чушь! Никогда и нигде нет и не было никакого
Леса Призраков! Кто сказал тебе такую ерунду?
— Никто, — призналась Аня. — Мы с Дианой просто
вообразили, что это Лес Призраков. Все места здесь в округе такие… такие… заурядные.
И мы придумали это для интереса. Мы начали в апреле. Лес Призраков — это
так романтично, Марилла. Мы выбрали еловый лесок, потому что он такой темный.
Ах, мы вообразили самые ужасные вещи! Там есть дама в белом, которая ходит
вдоль ручья по вечерам, примерно в это время, ломая руки и издавая самые
жалобные стоны. Она появляется, когда в семье должна произойти смерть. И
призрак маленького убитого ребенка часто появляется возле Приюта Праздности; он
подкрадывается к вам сзади и кладет свои холодные пальцы вам в руку… вот так.
Ох, Марилла, я содрогаюсь при одной мысли об этом. И человек без головы ходит
туда и сюда по дорожке… а скелеты сердито выглядывают на вас из-за сучьев. Ах,
Марилла, я ни за что на свете не отважилась бы пройти через Лес Призраков после
наступления темноты. Я уверена, что белые фигуры высунутся из-за деревьев и
схватят меня, если я пойду туда.
— Да слыхано ли такое! — воскликнула Марилла, до
этого внимавшая в немом изумлении. — Аня, неужели ты хочешь сказать, что
действительно веришь во все эти гадкие бессмыслицы своего воображения?
— Не совсем верю, — запнувшись,
пробормотала Аня. — Во всяком случае, не верю при дневном свете. Но когда
стемнеет, Марилла, все совсем по-другому. Вот тогда-то призраки и ходят по
лесу.
— Призраков не существует, Аня!
— Ах, нет, существуют, Марилла! — горячо
воскликнула Аня. — Я знаю людей, которые их видели. И это люди,
заслуживающие доверия. Чарли Слоан говорит, что его бабушка однажды вечером
видела, как его дедушка гнал коров домой с пастбища, хотя год прошел с того
дня, когда его похоронили. Вы ведь знаете, что бабушка Чарли Слоана не станет
выдумывать. Она очень набожная женщина. И отца миссис Томас однажды вечером
преследовал до самого дома огненный ягненок с отрубленной головой, висевшей на
полоске шкуры. Он говорил, что это был дух его брата, предупреждавший его, что
он умрет через девять дней. Правда, он не умер через девять дней, а только два
года спустя, но все равно, видите, это была правда. А Руби Джиллис говорит…
— Аня, — прервала Марилла твердо. — Я не
желаю больше слушать эти бредни. У меня всегда были сомнения относительно этого
твоего воображения, и если оно приводит к таким результатам, я больше этого не
потерплю. Ты пойдешь к миссис Барри прямо сейчас и прямо через еловый лесок, и
пусть это послужит тебе уроком и предостережением на будущее. И чтобы впредь я
не слышала от тебя ни слова ни о каких лесах призраков.
Аня могла умолять и плакать сколько угодно… что она и
делала, потому что испытывала неподдельный ужас. Ее воображение сыграло с ней
злую шутку, и еловый лесок после наступления ночи внушал ей смертельный страх.
Но Марилла была неумолима. Она довела дрожащую создательницу призраков до
источника и велела ей следовать дальше прямо через мостик в темное убежище
стонущих дам и безголовых фантомов.
— О, Марилла, как можно быть такой жестокой? —
всхлипывала Аня. — Что вы почувствуете, если какая-нибудь белая тень
схватит и унесет меня?
— Рискнем, — сказала Марилла безжалостно. —
Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю. Я вылечу тебя от мании заселять леса
призраками. Шагай сейчас же.
И Аня зашагала, то есть, спотыкаясь, прошла через мостик и,
вся дрожа, двинулась дальше по темной дорожке. Она запомнила этот путь на всю
жизнь. Ей пришлось горько раскаяться в том, что она не держала свое воображение
в узде. Создания ее собственной фантазии подкарауливали ее за каждым кустом,
вытягивая холодные, бесплотные руки, чтобы схватить перепуганную девочку,
которая сама вызвала их к жизни. Оторванная полоска белой березовой коры,
которую ветер подкидывал и перебрасывал по бурым увядшим прошлогодним листьям,
заставила Анино сердце на мгновение замереть. Протяжный стон двух старых
сучьев, задевавших друг о друга, вызвал у нее на лбу капли холодного пота.
Летучие мыши, в темноте проносившиеся над ее головой, казались ей крылами
потусторонних существ. Добравшись до широкого поля мистера Белла, она понеслась
по нему так, словно за ней гналась целая армия белых призраков, и подбежала к
дверям кухни дома Барри совершенно запыхавшись, так что едва могла произнести
просьбу о выкройке передника. Дианы не было дома, а потому не было и предлога
задержаться. Предстоял ужасный обратный путь. Аня шла с закрытыми глазами,
предпочитая лучше разбить себе голову о торчащие сучья деревьев, чем узреть
какое-нибудь белое привидение. Когда она, наконец, спотыкаясь, преодолела
бревенчатый мостик, из груди ее вырвался долгий прерывистый вздох облегчения.
— Ну, так что же? Никто тебя не схватил? — спросила
Марилла без всякого сочувствия.
— Ох, Ма… Марилла, — стуча зубами, еле вымолвила
Аня, — я б-б-буду дов-в-вольство-ваться з-з-заурядными местами после этого
|
