Действие второе
Комната в доме Агафьи Тихоновны.
Явление I
Агафья Тихоновна одна, потом Кочкарев
.
Агафья Тихоновна . Право, такое затруднение — выбор!
Если бы еще один, два человека, а то четыре. Как хочешь, так и выбирай. Никанор
Иванович недурен, хотя, конечно, худощав; Иван Кузьмич тоже недурен. Да если
сказать правду. Иван Павлович тоже хоть и толст, а ведь очень видный мужчина.
Прошу покорно, как тут быть? Балтазар Балтазарыч опять мужчина с достоинствами.
Уж как трудно решиться, так просто рассказать нельзя, как трудно! Если бы губы
Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмина, да взять сколько-нибудь
развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще
дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась. А теперь поди
подумай! просто голова даже стала болеть. Я думаю, лучше всего кинуть жребий.
Положиться во всем на волю божию: кто выкинется, тот и муж. Напишу их всех на
бумажках, сверну в трубочки, да и пусть будет что будет. (Подходит к
столику, вынимает оттуда ножницы и бумагу, нарезывает билетики и скатывает,
продолжая говорить.) Такое несчастное положение девицы, особливо еще
влюбленной. Из мужчин никто не войдет в это, и даже просто не хотят понять
этого. Вот они все, уж готовы! остается только положить их в ридикуль,
зажмурить глаза, да и пусть будет что будет. (Кладет билетики в ридикулъ и
мешает их рукою.) Страшно… Ах, если бы бог дал, чтобы вынулся Никанор
Иванович. Нет, отчего же он? Лучше ж Иван Кузьмич. Отчего же Иван Кузьмич? чем
же худы те, другие?.. Нет, нет, не хочу… какой выберется, такой пусть и будет. (Шарит
рукою в ридикуле и вынимает вместо одного все.) Ух! все! все вынулись! А
сердце так и колотится! Нет, одного! одного! непременно одного! (Кладет
билетики в ридикуль и мешает.)
И это время входит потихоньку Кочкарев и
становится позади.
Ах, если бы вынуть Балтазара… Что я! хотела сказать Никанора
Ивановича… нет, не хочу, не хочу. Кого прикажет судьба!
Кочкарев . Да возьмите Ивана Кузьмича, всех лучше.
Агафья Тихоновна . Ах! (Вскрикивает и закрывает
лицо обеими руками, страшась взглянуть назад.)
Кочкарев . Да чего ж вы испугались? Не пугайтесь, это
я. Право, возьмите Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна . Ах, мне стыдно, вы подслушали.
Кочкарев . Ничего, ничего! Ведь я свой, родня, передо
мною нечего стыдиться; откройте же ваше личико.
Агафья Тихоновна (вполовину открывая лицо) .
Мне, право, стыдно.
Кочкарев . Ну, возьмите же Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна . Ах! (Вскрикивает и закрывается
вновь руками.)
Кочкарев . Право, чудо человек, усовершенствовал
часть свою… просто удивительный человек.
Агафья Тихоновна (понемногу открывает лицо) .
Как же, а другой? а Никанор Иванович? ведь он тоже хороший человек.
Кочкарев . Помилуйте, ото дрянь против Ивана
Куаьмича.
Агафья Тихоновна . Отчего же?
Кочкарев . Ясно отчего. Иван Кузьмич человек… ну,
просто человек… человек, каких не сыщешь.
Агафья Тихоновна . Ну, а Иван Павлович?
Кочкарев . И Иван Павлович дрянь! все они дрянь.
Агафья Тихоновна . Будто бы уж все?
Кочкарев . Да вы только посудите, сравните только:
это, как бы то ни было, Иван Кузьмич; а ведь то что ни попало: Иван Павлович,
Никанор Иванович, черт знает что такое!
Агафья Тихоновна . А ведь, право, они очень…
скромные.
Кочкарев . Какое скромные! Драчуны, самый буйный
народ. Охота же вам быть прибитой на другой день после свадьбы.
Агафья Тихоновна . Ах боже мой! Уже это точно такое
несчастие, хуже которого не может быть.
Кочкарев . Еще бы! Хуже этого и не выдумаешь ничего.
Агафья Тихоновна . Так, по вашему совету, лучше взять
Ивана Кузьмича?
Кочкарев . Ивана Кузьмича, натурально Ивана Кузьмича.
(В сторону.) Дело, кажется, идет на лад. Подколесин сидит в
кондитерской, пойти поскорей за ним.
Агафья Тихоновна . Так вы думаете — Ивана Кузьмича?
Кочкарев . Непременно Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна . А тем, другим, разве отказать?
Кочкарев . Конечно, отказать.
Агафья Тихоновна . Да ведь как же это сделать? как-то
стыдно.
Кочкарев . Почему ж стыдно? Скажите, что еще молоды и
не хотите замуж.
Агафья Тихоновна . Да ведь они не поверят, станут
спрашивать: да почему, да как?
Кочкарев . Ну, так если вы хотите кончить за одним
разом, скажите просто: «Пошли вон, дураки!»
Агафья Тихоновна . Как же можно так сказать?
Кочкарев . Ну да уж попробуйте. Я вас уверяю, что
после этого все выбегут вон.
Агафья Тихоновна . Да ведь это выйдет уж как-то
бранно.
Кочкарев . Да ведь им больше их не увидите, так не
все ли равно?
Агафья Тихоновна . Да все как-то нехорошо… они ведь
рассердятся.
Кочкарев . Какая ж беда, если рассердятся? Если бы из
этого что бы нибудь вышло, тогда другое дело; а ведь здесь самое большее, если
кто-нибудь из них плюнет в глаза, вот и все.
Агафья Тихоновна . Ну вот видите!
Кочкарев . Да что же за беда? Ведь иным плевали
несколько раз, ей-богу! Я знаю тоже одного: прекраснейший собой мужчина,
румянец во всю щеку; до тех пор егозил и надоедал своему начальнику о
прибавке жалованья, что тот наконец не вынес — плюнул в самое лицо, ей-богу!
«Вот тебе, говорит, твоя прибавка, отвяжись, сатана!» А жалованья, однако же,
все-таки прибавил. Так что ж из того, что плюнет? Если бы, другое дело, был
далеко платок, а то ведь он тут же, в кармане, — взял да и вытер.
В сенях звонят.
Стучатся: кто-нибудь из них, верно; я бы не хотел теперь с
ними встретиться. Нет ли у вас там другого выхода?
Агафья Тихоновна . Как же, по черной лестнице. Но,
право, я вся дрожу.
Кочкарев . Ничего, только присутствие духа. Прощайте!
(В сторону.) Поскорей приведу Подколесина.
|
