Примечания к стихотворениям 1833–1834 годов
На серебряные шпоры…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 22 (тетрадь
XXI), л. 10 об.
Впервые опубликовано в «Сарат. листке» (1876, 1 января,
№ 1).
Датируется на основании содержания 1833–1834 годами –
временем пребывания Лермонтова в Школе гвардейских подпрапорщиков и
кавалерийских юнкеров.
В рядах стояли безмолвной толпой…
Печатается по копии – ИРЛИ, оп. 4, № 85 («Материалы для
биографии М. Ю. Лермонтова» В. Хохрякова), л. 16–16 об.
Автограф не известен.
Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (т. 1,
1889, стр. 243).
Датируется на основании содержания 1833–1834 годами –
временем пребывания Лермонтова в Школе гвардейских подпрапорщиков и
кавалерийских юнкеров. По мнению М. Ф. Николевой вызвано смертью юнкера Егора
Сиверса, который умер 5 декабря 1835 г. (См. Соч. изд. «Библиотека поэта»,
Малая серия, т. 1, стр. 393–394). Написано по образцу стихотворения И. И.
Козлова «На погребение английского генерала сира Джона Мура».
Стихотворения 1836 года
Умирающий гладиатор
I see before me the gladiator lie…
Byron.[5]
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он – пронзенный в грудь – безмолвно
он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
И молит жалости напрасно мутный взор:
Надменный временщик и льстец его
сенатор
Венчают похвалой победу и позор…
Что знатным и толпе сраженный
гладиатор?
Он презрен и забыт… освистанный
актер.
И кровь его течет – последние
мгновенья
Мелькают, – близок час… вот луч
воображенья
Сверкнул в его душе… пред ним шумит
Дунай…
И родина цветет… свободный жизни
край;
Он видит круг семьи, оставленный для
брани,
Отца, простершего немеющие длани,
Зовущего к себе опору дряхлых дней…
Детей играющих – возлюбленных детей.
Все ждут его назад с добычею и
славой,
Напрасно – жалкий раб, – он пал,
как зверь лесной,
Бесчувственной толпы минутною
забавой…
Прости, развратный Рим, –
прости, о край родной…
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславной
головою,
Измученный в борьбе сомнений и
страстей,
Без веры, без надежд – игралище
детей,
Осмеянный ликующей толпою!
И пред кончиною ты взоры обратил
С глубоким вздохом сожаленья
На юность светлую, исполненную сил,
Которую давно для язвы просвещенья,
Для гордой роскоши беспечно ты забыл:
Стараясь заглушить последние
страданья,
Ты жадно слушаешь и песни старины
И рыцарских времен волшебные преданья
—
Насмешливых льстецов несбыточные сны.
|
