 Увеличить |
Дата создания
Как мы
упоминали выше, Мишель Верн относил создание «Парижа в XX веке» к периоду,
предшествовавшему встрече отца с Этцелем. Получается, что Жюль Верн после публикации
«Пяти недель на воздушном шаре» (17 января 1863 г.) предложил издателю
загодя написанную вещь.
Однако
почитаем внимательно письмо Этцеля с упомянутым отказом, которое явно было
написано после публикации «Пяти недель…»: (Это как земля и небо по сравнению с
«Пятью неделями на воздушном шаре»… Это дало бы основание считать воздушный шар
удачной случайностью…), но до появления «Путешествия и приключений капитана
Гаттераса» («У меня же есть „Капитан Гаттерас“»…), которые начали выходить 20
марта 1864 г. в первом номере основанного Этцелем «Журнала воспитания и
развлечения». Вот этот отрывок, заставляющий отвергнуть предположение, что
роман был написан до встречи Жюля Верна с Этцелем: «…Если я чему и удивляюсь,
так тому, что вы на едином порыве, как бы побуждаемый высшей силой, создали такую
тяжелую, столь неживую вещь…». Чтобы Этцель мог сказать «на едином порыве, как
бы побуждаемый высшей силой», издатель должен был быть в курсе того, сколько
времени Жюль Верн посвятил работе над этим произведением. Очевидно, писатель
несколькими месяцами раньше (после появления «Пяти недель на воздушном шаре»)
предложил Этцелю свой замысел; получив принципиальное согласие, Жюль Верн в
скором времени вручил издателю рукопись романа, написанного, по мнению Этцеля,
слишком поспешно.
Как бы
то ни было, рукопись содержит ссылки на Исторические факты (даты, политические
события), не позволяющие датировать сочинение романа ранее, чем 1863 годом.
Этот год фигурирует, впрочем, и в самом тексте в связи с Гражданской войной в
Северной Америке.
Прелюдия
жюльверновского мира
Из всех
сочинений Жюля Верна, опубликованных после 1863 года, больше всего, без сомнения,
перекликается с «Парижем в XX веке» шутка под названием «Идеальный город».[96] Она также
была издана отдельной брошюрой в том же году у Т. Жене в Амьене. Этот текст
часто упоминается под названием «Амьен в 2000 году», присвоенным ему в одном
издании 1973 г.) несмотря на принципиальные различия между этими
произведениями. Действительно, первое – роман, действие которого происходит в
1960 году и который содержит описание будущего. Второе – сказка, нечто
привидевшееся во сне: прогулка, совершаемая автором по своему доброму городу
Амьену в 2000 году, – лишь предлог для разговора о недостатках, присущих
городу в году 1875-м. Будущий муниципальный советник развлекается сам и
развлекает своих слушателей. Но что интересно – Жюль Верн явно использует здесь
некоторые идеи из отвергнутой рукописи «Парижа в XX веке», будучи, очевидно,
уверенным, что иначе они ему не пригодятся.
Вот
несколько примеров подобных совпадений:
ПАРИЖ
В XX ВЕКЕ
Ходит
слух, что… с 1962 учебного года кафедры словесности будут ликвидированы… Кого
еще интересуют эти греки и латиняне, они годны лишь на то, чтобы поставлять
корни для терминов современной науки…
А
вчера, всего лишь вчера! Horresco referens, угадайте, если хватит духа, как еще
один перевел стих из четвертой книги «Георгик»: immanis pecoris custos…
«Хранитель
ужасающей дуры».
ИДЕАЛЬНЫЙ
ГОРОД
Уже
по крайней мере сто лет, как в лицеях не изучают ни латинский, ни греческий! Обучение
там ведется только по точным наукам, коммерции и промышленности…
Знаете
ли вы, как в сочинении на звание бакалавра большинство претендентов перевело:
immanis pecoris custos?
– Нет.
– А
вот так: «Хранитель ужасающей дуры».
Кстати,
в повести «Женитьба г-на Ансельма де Тийоля»,[97]
написанной Жюлем Верном в молодые годы и долгое время остававшейся неизданной,
в беседах юного маркиза и его наставника Назона Параклета обильно цитируются
стихи Вергилия.
Кроме
того, стих «immanis pecoris custos, immanior ipse»,[98] очевидно, очень нравился
Жюлю Верну, ибо писатель еще раз использовал его в главе XXXIX «Путешествия к
центру Земли» (в расширенном варианте, опубликованном в 1867 г.) в
эпизоде, в котором исследователям центра Земли кажется, что они обнаружили
огромное человеческое существо посреди стада гигантских четвероногих.
Вернемся
теперь к «Идеальному городу». Там воспроизводится сюжет с электрическим
концертом, фигурирующий в главе XVI «Парижа в XX веке», с той только разницей,
что в первом случае пианист дает концерт в Париже, «причем его инструмент
электрическими проводами связан с фортепьяно в Лондоне, Вене, Риме, Петербурге,
Пекине» и, естественно, в Амьене, в то время как во втором «двести фортепьяно,
соединенных между собой… с помощью электрического тока, звучали одновременно
под рукой одного-единственного артиста!». И это перед аудиторией в десять тысяч
человек и с «оглушительным грохотом». В первом случае речь идет, таким образом,
о передаче музыки на расстояние; во втором – об усилении звучания инструмента.
Два
других связанных с музыкой сюжета сближают «Париж в XX веке» и «Идеальный город»:
какофоническая музыка, заменяющая музыку традиционную, и произведения на темы
наук («Тилорьена, гранд-фантазия на тему Сжижения Углекислоты» в «Париже в XX
веке» и «Мечтания в ля-минор на тему квадрата гипотенузы» в «Идеальном
городе»).
У Жюля
Верна есть еще два города будущего, которые можно сравнить с тем, что описан в
«Париже в XX веке»: Миллиард-Сити в романе «Плавучий остров»[99] (1895 г.) и
Центрополис (или Юниверсал-Сити – в разных изданиях) в повести «В 2889 году»,[100]
написанной Мишелем Верном с благословения отца и позже им переработанной.
Действие
«Плавучего острова» разворачивается в эпоху, точно не обозначенную («В течение
данного года – затрудняемся с точностью указать, какого именно из ближайших
тридцати лет», гл. I[101]) –
Миллиард-Сити, столица Стандарт-Айленда, искусственного острова миллиардеров,
имеет некоторые черты сходства с Парижем XX века (например, «электрические
луны», заливающие светом авеню города, гл. VII). Но важно не забывать, что этот
роман был написан тридцатью годами позже «Парижа в XX веке».
Американская
метрополия 2889 (или 2890) года – Центрополис (или Юниверсал-Сити) также некоторыми
деталями напоминает Париж в XX веке, но время действия настолько удалено, что
автор решается вообразить изобретения и ситуации, которые показались бы ему
маловероятными для года 1960-го (в небе проносятся тысячи аэрокаров и
аэроомиибусов, Великобритания является колонией США). Впрочем, картина XIX века,
которую рисует нам Жюль (и Мишель) Верн, далека от пессимистичной, в
противоположность той, что являет нам Париж 1960 года.
Жюль
Верн, конечно, не забыл о рукописи «Парижа в XX веке». Он вспомнил, например, о
ней, когда писал в 1899 году роман «Путешествие стипендиатов», опубликованный в
1903 году. В первой главе там воспроизводится научная метафора, встречающаяся
также в первой главе «Парижа в XX веке»: «И поскольку импульс был дан, крики
„браво“ продолжались по инерции благодаря достигнутой скорости» («Путешествие
стипендиатов»); «Слова сыпались из уст оратора со скоростью пульки, вылетающей
из трубки сарбакана. Нечего было и пытаться перекрыть этот вырывавшийся под
высоким давлением поток красноречия…» («Париж в XX веке»). В обоих случаях речь
идет о распределении призов.
* * *
«Париж в
XX веке» представляет собой прелюдию к дальнейшему творчеству писателя не
столько потому, что тот или иной его пассаж походит на пассаж из какого-нибудь
последующего романа. Но прежде всего потому, что здесь уже ощущается
формирующийся стиль Жюля Верна, да, конечно, со всеми его недостатками и
неуклюжестями, но и со всеми достоинствами. Уже проглядывает та любовь к
перечислениям (государственных учреждений, поэтов, писателей, ученых,
музыкантов), которая предвещает будущие перечисления названий рыб, насекомых
или же растений, – иные молодые читатели «Необыкновенных путешествий»
предпочтут, возможно, пропускать их, зато другие оценят присущую им
поэтичность. Все повествование проникнуто чувством юмора. Но особенно впечатляет
способность писателя так преподнести реальности своего времени, что за ними
приоткрываются контуры будущего.
Самое
интересное в «Париже в XX веке», на мой взгляд, то, что роман является как бы антологией
ранней жюльверновской мысли, позволяющей подвергнуть сомнению многое, что говорилось
о писателе в последующем. Например, утверждалось, что Жюль Верн, будучи от природы
оптимистом во всем, что касается судеб человечества и прогресса науки, будто бы
перестал быть им по причине различных исторических обстоятельств (речь идет о
войне 1870 г. и о его семейной ситуации – не очень счастливый брак и
крайне сложные отношения с сыном, особенно в период 1877–1887 гг.). А
позже, как объяснялось, покушение 1886 года,[102]
смерть Этцеля и кончина таинственной возлюбленной ввергли писателя на закате
жизни в пессимизм, наложивший отпечаток на его последние сочинения.
Прочитав
«Париж в XX веке», произведение молодых лет и в высшей степени автобиографическое,
убеждаешься в обратном. Молодой Жюль Верн, угадываемый в образе своего главного
героя Мишеля, сочиняющий стихи и ищущий издателя, в трагическом свете видит
картину человеческих отношений, общества, где, не считая немногих друзей, он
одинок (эпизод с продавцом цветов в XVI главе мне представляется в этом смысле
символическим). Так что пессимизм присутствует уже в самом начале творческого
пути писателя. Он – постоянная составляющая жюль-верновской мысли, дающая о
себе знать то тут, то там, на всем протяжении его литературной карьеры. И все
же в «Париже в XX веке» пессимизм то и дело уступает напору всесокрушающего и
постоянно бодрящего юмора. Писатель приглашает читателя самому бросить
очищенный от всего наносного взгляд на окружающий его мир.
Пьеро
Гондоло делла Рива
|
