3. Бирлстоунская драма
Наконец
у меня появилась возможность описать события, разыгравшиеся
в Бирлстоуне, находящемся к северу от Лондона. Целые века пребывал
этот городок в запущенном состоянии, но за последние годы его живописное
месторасположение привлекло зажиточных горожан, виллы которых стоят теперь
посреди окрестных лесов. В самом Бирлстоуне появилась масса лавок,
обслуживающих возросшее население.
В
полумиле от центра Бирлстоуна, в старом парке, украшенном огромными
буквами, находится старинная усадьба. Часть этой почтенной постройки относится
ко времени первых крестовых походов. Здание сильно пострадало от огня
в 1543 году, но кое-что из постройки уцелело, и вскоре на месте руин
феодального замка поднялась кирпичная усадьба: С черепицей на крыше
и узкими оконцами, она выглядит и сейчас такой же, какой создали ее
в начале семнадцатого века. Из двух рвов, когда-то ограждавших владения
воинственных феодалов, один наполнен водой. Поэтому единственный доступ
к дому открывает подъемный мост, который поднимается каждую ночь
и опускается каждое утро. Таким образом, усадьба еженощно превращается
в своеобразный остров. Этот факт имел прямое отношение к тайне,
привлекшей вскоре внимание всей Англии.
Проживавшая
в доме семья состояла из двух лиц: Джона Дугласа и его жены. Дуглас,
судя по рассказам, был человеком около пятидесяти, статным, с мужественным
лицом, крупной челюстью, пронизывающими серыми глазами и седыми усами. Он
был со всеми приветлив, но что-то в его манерах оставляло впечатление,
словно в прошлом ему приходилось вращаться в гораздо более низких
кругах. У него было достаточно золота; говорили, что он добыл его на
калифорнийских приисках. Хорошее отношение к нему укрепилось
и благодаря репутации храбреца. Так, во время пожара Дуглас удивил всех
бесстрашием, с каким он бросился в горящий дом спасать имущество
викария — уже после того, как пожарная команда сочла это дело невозможным.
Жена его
тоже была популярна среди жителей Бирлстоуна, хотя англичане, особенно провинциалы,
неохотно сближаются с чужеземцами. Миссис Дуглас вела довольно замкнутый
образ жизни. Было известно, что она познакомилась с Дугласом
в Лондоне, когда он овдовел. Это была красивая женщина, стройная, смуглая,
лет на двадцать моложе своего супруга — разница, которая, казалось, никак
не отражалась на их семейном счастье. Лишь самые близкие знакомые замечали, что
между супругами не существовало взаимного доверия, по-видимому, после того, как
жене стало что-то известно о прошлом мужа. Кроме того, миссис Дуглас явно
нервничала, когда ее супруг поздно возвращался домой.
Было еще
одно лицо, пребывание под кровлей Дугласов которого совпало с происшедшей
трагедией. Это — Сесил Бэркер из Гемстэда. Его плотную фигуру часто можно
было видеть в Бирлстоуне, так как он был желанным гостем в усадьбе.
Считалось, что он один знал таинственное прошлое мистера Дугласа. Из слов
Бэркера узнали, что впервые он познакомился с Дугласом в Америке
и пережил вместе с ним трудные времена. Бэркер казался человеком
весьма обеспеченным. Он был моложе Дугласа, лет сорока пяти, широкогрудыйй,
с гладко выбритым лицом, с густыми черными бровями. Чаще всего он
проводил время в прогулках или же в поездках по окрестностям
с Дугласом или его женой. «Добрый, щедрый джентльмен, — отзывался
о нем дворецкий Эмс, — но я не хотел бы оказаться на месте
человека, вздумавшего ему перечить». Бэркер был в очень близких отношениях
с Дугласом и весьма дружен с его женой, что, как было заметно,
причиняло огорчение самому Дугласу. Это примерно все, что можно сказать
о Бэркере, оказавшемся в семье Дугласов в день катастрофы. Из
прислуги следует упомянуть о почтенном Эмсе и миссис Эллен, веселой
и приветливой особе, разделявшей с миссис Дуглас заботы по хозяйству.
Было
около двенадцати в ночь на шестое января, когда первое известие
о происшествии получил местный полицейский пост, находящийся под началом
сержанта Уилсона. Страшно взволнованный Бэркер сообщил об убийстве мистера
Дугласа и сразу помчался обратно в усадьбу. Вскоре за ним явился
полицейский сержант. Он прибыл на место преступления несколько позже двенадцати
часов, успев предупредить обо всем местные власти. Сержант увидел подъемный
мост опущенным, а окна ярко освещенными. В дверях стоял перепуганный
дворецкий. Сесил Бэркер предложил сержанту следовать за ним.
Почти
сразу пришел постоянный житель Бирлстоуна доктор Вуд. Трое мужчин вошли
в роковую комнату. Мертвый Дуглас лежал распростертый на спине. Доктор
встал на колени, но одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться
в бесцельности его визита.
Убитый
был до крайности обезображен. На груди лежало странное оружие: охотничье ружье
со стволами, спиленными на фут от курков. Было ясно, что выстрел произведен
с очень близкого расстояния и поэтому заряд разнес голову почти на
куски. Курки были связаны проволокой, по-видимому, для того, чтобы сделать
одновременно выстрел из обоих стволов.
Полицейский
был растерян от сознания ответственности, которая легла на его плечи.
— Мы
ничего не будем трогать до прибытия начальства, — еле слышно произнес он,
не спуская глаз с трупа.
— Ничего
и не было тронуто, — сказал Сесил Бэркер. — Все осталось
в том виде, в каком застал я.
— Когда
вы это обнаружили? — спросил сержант, вытащив записную книжку.
— Часы
пробили половину двенадцатого. Я еще не раздевался и сидел
у камина в своей спальне, как вдруг услышал выстрел. Он был не
громким, а как бы чем-то приглушенным. Я тут же бросился вниз. Прошло
наверняка не более тридцати секунд, как я был уже в комнате Дугласа.
— Дверь
была открыта?
— Да,
открыта. Бедняга Дуглас лежал так же, как вы его сейчас видите. На столе горел
ночник.
— Вы
никого не видели?
— Нет.
Я услышал, что миссис Дуглас спускается по лестнице вслед за мной,
и поспешил преградить ей дорогу. Экономка Эллен тоже пришла, она
и увела ее. Затем появился Эмс, и я вернулся с ним опять сюда.
— Но
мне казалось, что мост в усадьбе поднимается на всю ночь?
— Он
и в эту ночь был поднят, пока я его не опустил.
— Тогда
каким же образом убийца мог скрыться? Мистер Дуглас, вероятно, сам покончил
с собой.
— Я тоже
сначала так думал. Но посмотрите, — Бэркер отдернул занавеску: окно
оказалось раскрытым настежь. — А вот еще! — Он показал на
подоконнике кровавое пятно, похожее на след сапога. — Кто-то становился
сюда, когда вылезал.
— Вы
думаете, что он пробрался через ров?
— Иначе
никак нельзя.
— Таким
образом, если вы очутились в комнате через полминуты после убийства, то он
должен был в это время находиться в воде.
— Я убежден
в этом. К сожалению, я не догадался сразу подбежать к окну.
Его прикрывала занавеска, и мне не пришло в голову поднять ее. Потом
я услышал шаги миссис Дуглас; я не мог допустить, чтобы она вошла
сюда и увидела весь этот ужас.
— Но
допустим даже, — заметил сержант, — что молодчик удрал через ров. Как
он мог попасть в дом, раз мост был поднят?
— На
этот вопрос, — сказал Бэркер, — у меня нет ответа.
— В котором
часу мост был поднят?
— Около
шести часов, — сказал дворецкий.
— А я слышал, —
заметил полицейский, — что его обыкновенно поднимают сразу после захода
солнца. В это время года, однако, оно заходит ближе к половине
пятого, чем к шести.
— У мистера
Дугласа были гости к чаю, — объяснил Эмс. — И я не мог
поднять мост раньше, чем они ушли.
— Значит,
убийца пришел извне и должен был перейти мост до шести часов и сидеть
в засаде до тех пор, пока мистер Дуглас после одиннадцати вошел
в свою комнату. Потом, убегая через окно, убийца оставил ружье. Я так
понимаю… Конечно, следствие все выяснит. — Неожиданно сержант поднял
карточку, лежащую около убитого на полу. На ней были нацарапаны инициалы «Д.
В.», а под ними — число: триста сорок один. — Это что еще такое?
Бэркер
с любопытством взглянул на карточку.
— Я этого
раньше не заметил, — сказал он. — Вероятно, убийца обронил ее.
— «Д.
В. Триста сорок один». Ничего не понимаю. — Сержант вертел карточку
в руках.
— Что
значит «Д. В.»? Чьи-нибудь инициалы? Что вы там еще нашли, доктор?
Находкой
оказался увесистый молоток, лежавший на ковре перед камином. Бэркер указал рукой
на ящичек гвоздей, стоящий на мраморной доске камина.
— Мистер
Дуглас вчера перевешивал картины, — сказал он.
— Я видел,
как он стоял вот на этом ауле, стараясь укрепить большую картину.
— Вы
лучше положите его обратно на ковер, откуда взяли, — приказал сержант
доктору, почесывая в раздумье голову. — Ого! — взволнованно
вскрикнул он, отдергивая занавеску с другой стороны. — В котором
часу были спущены занавеси?
— Когда
зажгли свет, — ответил дворецкий, — сразу после четырех часов.
— Здесь
кто-то выжидал, — сержант показал в углу следы от грязных
сапог. — Если исходить из вашей теории, мистер Бэркер, то выходит, что
убийца вошел в дом после четырех, когда занавеси были спущены, но до
шести, пока мост не был поднят. В комнате не нашлось места, куда можно было
бы спрятаться, и он забился под гардины. Это совершенно очевидно.
— Не
теряем ли мы драгоценного времени? — спросил Бэркер. — Не лучше ли
нам обыскать местность, пока убийца не скрылся?
Сержант
раздумывал с минуту.
— Отсюда
нет поездов раньше шести утра, так что поездом он уехать не может. Если же он
пойдет по дороге, то всякий обратит внимание на его грязные сапоги
и приметит его. Впрочем, в любом случае я не могу уйти отсюда,
пока меня не сменят.
Доктор
внимательно осматривал мертвое тело.
— Что
это за знак? — спросил он. — Не имеет ли он какую-либо связь
с преступлением? — Правая рука убитого была высвобождена из халата
и обнажена до локтя. Выше запястья виднелся странный коричневый знак:
треугольник в кружке. — Это не татуировка, — продолжал доктор,
глядя поверх очков, — это давно выжженный знак, вроде тех, которым клеймят
скот. Что вы думаете на этот счет?
— Знак
этот я видел у Дугласа в течение последних десяти лет, —
ответил Сесил Бэркер.
— И я тоже, —
заявил дворецкий. — Всякий раз, когда хозяину приходилось засучивать рукава,
я видел эту странную метку. Я часто удивлялся, что бы она могла
значить.
— Значит,
знак не имеет ничего общего с убийством, — сказал сержант
Уилсон. — Но все же это очень странно… Ну, что еще?
Дворецкий
изумленно указывал на руку убитого.
— Он
снял его обручальное кольцо!
— Что?
— Да!
Мистер Дуглас всегда носил свое обручальное кольцо на мизинце левой руки. Это
вот кольцо, сделанное из золотого самородка, было надето всегда выше того,
а кольцо змейкой — на третьем пальце. Вот кольцо из самородка, вот
змейка, а обручальное кольцо исчезло.
— Дворецкий
прав, — подтвердил Бэркер.
— Если
мистер Дуглас носил обручальное кольцо под самородком, то убийце пришлось снять
сначала его, потом — обручальное кольцо, а затем надеть кольцо из
самородка обратно?
— Да,
так.
Уилсон
сокрушенно покачал головой:
— Чем
скорее передадим мы это дело в Лондон, тем для нас будет лучше. Уайт
Мейсон — ловкий человек, однако, думаю, все равно придется обратиться
в Лондон. Это сложнейшее дело не по нашим силам.
|