2. Пан Голомбек и пан
Валента [7]
Стояло
засушливое редакционное лето, когда ничего, ну то есть ровно ничего не
происходит, когда не делается политика и нет никакой европейской ситуации. Но
даже и в такое время читатели газет, лежащие в агонии скуки на берегах
каких-нибудь, вод или в жидкой тени каких-нибудь деревьев, деморализованные жарой,
природой, деревенской тишиной и вообще здоровой и простой жизнью в отпуску,
ждут (хотя и терпят каждый день разочарование), что хоть в газетах появится
что-нибудь новенькое, освежающее – например, убийство, война или землетрясение,
словом – Нечто; когда же ничего этого не оказывается, они потрясают газетой и с
ожесточением заявляют, что в газетах ничего, ровно ничего нет, и вообще их не
стоит читать, и они не будут больше на них подписываться.
А тем
временем в редакции сиротливо сидят пять или шесть человек, ибо остальные
коллеги в отпуску и тоже яростно комкают газетные чисты и жалуются, что теперь
в газетах нет ничего, ровно Ничего А из наборной приходит метранпаж и
укоризненно говорит: «Господа, господа, у нас еще нет на завтра передовой…»
– Тогда
дайте… ну, хотя бы эту статью… об экономическом положении Болгарии, – говорит
один из сиротливых людей.
Метранпаж
тяжело вздыхает.
– Но
кто же ее станет читать, пан редактор? Опять во всем номере не будет ничего
«читабельного».
Шестеро
осиротевших поднимают взоры к потолку, словно там можно найти нечто «читабельное».
– Хоть
бы случилось Что-нибудь, – неопределенно произносит один из них.
– Или
если бы… какой-нибудь… увлекательный репортаж, – перебивает другой.
– О
чем?
– Не
знаю.
– Или
выдумать… какой-нибудь новый витамин, – бормочет третий.
– Это
летом-то? – возражает четвертый. – Витамины, брат, это для
образованной публики, такое больше годится осенью…
– Господи,
ну и жара!… – зевает пятый. – Хорошо бы что-нибудь про полярные страны.
– Но
что?
– Да
так что-нибудь. Вроде этого эскимоса Вельцля [8].
Обмороженные пальцы, вечная мерзлота и тому подобное.
– Сказать
легко, – говорит шестой, – но откуда взять?
И в
редакции наступает безнадежная тишина.
– Я
был в воскресенье в Иевичке, – нерешительно начал метранпаж.
– Ну
и что?…
– Туда,
говорят, приехал в отпуск некий капитан Вантох Он, кажется, оттуда родом. Из
Иевичка.
– Какой
Вантох?
– А
такой толстый. Он, говорят, капитан морского судна, этот Вантох. Рассказывают,
что он где-то добывал жемчуг.
Пан
Голомбек посмотрел на пана Валенту.
– А
где он его добывал?
– На
Суматре… И на Целебасе… Вообще где-то там. И будто прожил он в тех местах тридцать
лет.
– Дружище,
это идея! – воскликнул пан Валента. – Может получиться репортаж –
первый сорт. Поедем, Голомбек?
– Что
ж, можно попробовать, – решил Голомбек и слез со стола, на котором сидел.
– Это
вон тот господин, – сказал хозяин гостиницы в Иевичке.
В садике
за столом, широко расставив ноги, сидел толстый господин в белой фуражке, пил
пиво и толстым указательным пальцем задумчиво выводил на столе какие-то
каракули. Оба приезжих направились к нему.
– Редактор
Валента.
– Редактор
Голомбек.
Толстый
господин поднял голову.
– What?
Что?
– Я
– редактор Валента.
– А
я – редактор Голомбек.
Толстый
господин с достоинством приподнялся.
– Captain
ван Тох.
Very glad [9]. Садитесь, ребята.
Оба
журналиста охотно присели и положили перед собой блокноты.
– А
что будете пить, ребята?
– Содовую
с малиновым сиропом, – сказал пан Валента.
– Содовую
с сиропом? – недоверчиво переспросил капитан. – Это с какой же стати?
Хозяин, принесите-ка нам пива. Так вы чего, собственно, хотите? – спросил
он, облокотись на стол.
– Правда
ли, пан Вантох, что вы здесь родились?
– Ja.
Родился.
– Будьте
так добры, скажите, как вы попали на море?
– Через
Гамбург.
– А
как давно вы состоите в чине капитана?
– Двадцать
лет, парень. Документы тут, – сказал капитан, внушительно похлопывая по
боковому карману. – Могу показать.
Пану
Голомбеку хотелось посмотреть, как выглядят капитанские документы, но он
подавил это желание.
– За
эти двадцать лет, пан капитан, вы, конечно, многое успели повидать?
– Ja.
Порядочно.
– А
что именно?
– Ява.
Борнео. Филиппины. Острова Фиджи. Соломоновы острова. Каролины, Самоа. Damned
Clipperton Island. A lot of damned islands [10],
парень! А что?
– Нет,
я просто так… это очень интересно. Нам бы хотелось услышать от вас побольше, понимаете?
– Ja…
Стало быть, просто так, а? – Капитан уставился на него светло-голубыми
глазами. – Значит, вы из… как это? из полиции?… полиции, а?
– Нет,
пан капитан, мы из газеты.
– Ах,
вот оно что! Из газеты. Репортеры? Ну так пишите: Captain I. van Toch, капитан
судна «Кандон-Бандунг»…
– Как?
– «Кандон-Бандунг»,
порт Сурабая. Цель поездки – vacances… как это называется?
– Отпуск.
– Ja,
черт побери, отпуск. Вот так и дайте в хронику о вновь прибывших. А теперь,
ребята, спрячьте ваши блокноты. Your health [11]!
– Пан
Вантох, мы… приехали к вам, чтобы вы нам рассказали что-нибудь из вашей жизни.
– Это
зачем же?
– Мы
опишем в газете. Публике будет очень интересно почитать о далеких островах и о
том, что там видел и пережил наш земляк, чех, уроженец Иевичка.
Капитан
кивнул головой.
– Это
верно. Я, братцы, единственный captain на весь Иевичек. Это да! Говорят, есть
еще один капитан… капитан… карусельных лодочек, но я считаю, – добавил он
доверительно, – что это ненастоящий капитан. Ведь все дело в тоннаже,
понимаете?
– А
какой тоннаж у вашего парохода?
– Двенадцать
тысяч тонн, парень!
– Так
что вы были солидным капитаном?
– Ja,
солидным, – с достоинством проговорил капитан. – Деньги у вас,
ребята, есть?
Оба
журналиста несколько неуверенно переглянулись.
– Есть,
но мало. А вам нужны деньги, капитан?
– Ja.
Нужны.
– Видите
ли, если вы нам расскажете что-нибудь подходящее, мы сделаем из этого очерк, и
вы получите деньги.
– Сколько?
– Ну,
пожалуй… может быть, тысячу, – щедро пообещал пан Голомбек.
– Фунтов
стерлингов?
– Нет,
только крон.
Капитан
ван Тох покачал головой.
– Ничего
не выйдет Столько у меня и у самого есть. – Он вытащил из кармана толстую
пачку банкнот – See [12]?
Потом он
облокотился о стол и наклонился к обоим журналистам
– Я
бы предложил вам, господа, a big business. Как это называется?
– Крупное
дело.
– Ja.
Крупное дело. Но вы должны дать мне пятнадцать… нет, постойте, не пятнадцать –
шестнадцать миллионов крон. Ну, как?
Оба приезжих
снова неуверенно переглянулись. Журналистам нередко приходится иметь дело с самыми
причудливыми разновидностями сумасшедших, изобретателей и аферистов.
– Стоп, –
сказал капитан, – я могу вам кое-что показать.
Он
порылся толстыми пальцами в жилетном кармане, вытащил оттуда что-то и положил
на стол. Это были пять розовых жемчужин, каждая величиной с вишневую косточку.
– Сколько
это может стоить? – прошептал пан Валента.
– О, lots of money [13], ребята. Но я ношу это с собою только… чтобы показывать, в
виде образца. Ну, так как же, по рукам?… – спросил капитан, протягивая свою
широкую ладонь через стол.
Пан
Голомбек вздохнул.
– Пан
Вантох, столько денег…
– Halt! –
перебил капитан. – Понимаю, ты меня не знаешь. Но спроси о captain van
Toch в Сурабае, в Батавии, в Паданге или где хочешь. Поезжай, спроси, и
всякий скажет
тебе – ja, captain
van Toch, he is as good as his word [14].
– Пан
Вантох, мы вам верим, – запротестовал Голомбек, – но только…
– Стоп, –
скомандовал капитан. – Понимаю, ты не хочешь выложить свои денежки неизвестно
на что; хвалю тебя за это, парень. Но ты их дашь на пароход, see? Ты купишь
пароход, будешь ship-owner [15]
и сможешь сам плавать на нем. Да, можешь плавать, чтобы самому видеть, как я
веду дело. Но деньги, которые мы сделаем, разделим fifty-fifty [16]. Честный business, не
так ли?
– Но,
пан Вантох, – вымолвил наконец с некоторым смущением пан Голомбек, –
ведь у нас нет таких денег…
– Ja,
ну тогда другое дело, – сказал капиган. – Sorry. Тогда не понимаю,
господа, зачем вы ко мне приехали.
– Чтобы
вы нам рассказали что-нибудь, капитан. У вас ведь, наверное, большой опыт…
– Ja,
это есть. Проклятого опыта у меня достаточно.
– Приходилось
вам когда-нибудь терпеть кораблекрушение?
– What?
A-a, ship-wrecking? Нет.
Что выдумал! Если ты дашь мне хорошее судно, с ним ничего не может случиться.
Можешь запросить в Амстердаме references [17]
обо мне. Поезжай и справься.
– А
как насчет туземцев? Встречали вы туземцев?
Капитан
ван Тох покачал головой
– Это
не для образованных людей. Об этом я рассказывать не стану.
– Тогда
расскажите нам о чем-нибудь другом.
– Да,
расскажите… – недоверчиво проворчал капитан. – А вы потом продадите это какой-нибудь
компании, и она пошлет туда свои суда. Я тебе скажу, my lad [18], люди – большие жулики.
А самые большие жулики – это банкиры в Коломбо.
– А
вы часто бывали в Коломбо?
– Ja,
часто. И в Бангкоке, и в Маниле… Слушайте, ребята, – неожиданно сказал
капитан – Я знаю одно судно. Шикарная посудина, и цена недорогая. Стоит в
Роттердаме. Съездите, посмотрите. До Роттердама ведь рукой подать. – Он
ткнул пальцем через плечо. – Нынче, ребята, суда ужасно дешевы. Как
железный лом. Ему всего только шесть лет, двигатель Дизеля. Не хотите
взглянуть?
– Не
можем, пан Вантох…
– Странные
вы люди, – вздохнул капитан и шумно высморкался в небесно-голубой носовой
платок – А не знаете ли вы тут кого-нибудь, кто хотел бы приобрести судно?
– Здесь,
в Иевичке?
– Ja,
здесь или где-нибудь поблизости. Я хотел бы, чтобы эти крупные доходы потекли сюда,
на my country [19].
– Это
очень мило с вашей стороны, капитан.
– Ja
Остальные-то уж очень большие жулики. И денег у них нет Раз вы из newspaper [20], то должны
знать здешних видных людей; всяких банкиров и ship-owners, как это
называется, – судохозяева, что ли?
– Судовладельцы.
Мы таких не знаем, пан Вантох.
– Жаль, –
огорчился капитан.
Пан
Голомбек что-то вспомнил.
– Вы,
пожалуй, не знаете пана Бонди?
– Бонди?
Бонди? – перебирал в памяти капитан ван Тох.
– Постой
Я как будто слыхал эту фамилию. Ja, в Лондоне есть Бонд-стрит, вот где чертовски
богатые люди! Нет ли у него какой-нибудь конторы на Бонд-стрит, у этого пана
Бонди?
– Нет,
он живет в Праге, а родом, кажется, отсюда, из Иевичка.
– А,
черт подери! – обрадовано воскликнул капитан. – Ты прав, парень! У
него еще была галантерейная лавка на базаре Бонди… как его звали?… Макс! Макс
Бонди. Так он теперь торгует в Праге?
– Нет,
это, вероятно, был его отец. Теперешнего Бонди зовут Г. Д. Президент Г. X.
Бонди, капитан
– Г.
X.? – покрутил головой капитан. – Г. X.? Здесь не было никакого Г. Х.
Разве только это Густль Бонди, но он вовсе не был президентом. Густль – это был
такой маленький веснушчатый еврейский мальчик. Нет, не может быть, чтоб это был
он.
– Это
наверное он, пан Вантох. Ведь уже сколько лет, как вы его не видали!
– Ja,
это верно. Много лет!… – согласился капитан. – Сорок лет, братец. Так что,
возможно, Густль теперь уже вырос. А что он делает?
– Он
председатель правления МЕАС – знаете, это крупные заводы по производству котлов
и тому подобное. Ну и, кроме того, председатель еще около двадцати компаний и
трестов Очень большой человек, пан Вантох. Его называют капитаном нашей
промышленности.
– Капитаном?…
– изумился captain ван Тох. – Значит, я не единственный капитан из Иевичка?
Черт возьми, так Густль, значит, тоже captain! Надо бы с ним встретиться. А
деньги у него есть?
– Ого!
Горы денег. У него, пан Вантох, наверное, несколько сот миллионов. Самый
богатый человек у нас.
Капитан
ван Тох стал очень серьезен.
– И
тоже captain! Ну, спасибо, парень. Тогда я к нему поплыву, к этому Бонди. Ja,
Густль Бонди I know [21].
Такой был маленький еврейский мальчик А теперь captain Г.X. Бонди. Ja, ja, как
бежит время!… – меланхолически вздохнул он.
– Пан
капитан, нам пора… как бы не пропустить вечерний поезд.
– Так
я вас провожу на пристань, – сказал капитан и начал сниматься с
якоря. – Очень рад, что вы заехали ко мне, господа. Я знаю одного
редактора в Сурабае; славный парень, ja, a good friend of mine [22]. Пьяница страшный,
ребята. Если хотите, я устрою вас в газете в Сурабае. Нет? Ну, как хотите.
Когда
поезд тронулся, капитан медленно и торжественно помахал огромным голубым платком.
При этом у него выпала на песок большая жемчужина неправильной формы.
Жемчужина, которая никем и никогда не была найдена.
|
