 Увеличить |
Глава XXXV
АТТИС — БОГ
РАСТИТЕЛЬНОСТИ
О том, что первоначально Аттис был духом дерева, можно
судить по той роли, которую в связанных с ним преданиях, памятниках и обрядах
играет сосна. Рассказ о превращении Аттиса в сосну является не более как одной
из многих попыток, столь частых в мифологии, рационализировать древние поверья.
Украшенную фиалками и бантами из шерстяной материи сосну приносили из леса,
подобно тому как современные крестьяне приносят Райское, или Летнее, дерево, а
деревянная скульптурка, привязанная к сосне, была не более как двойником духа
дерева Аттиса. После праздника это изображение хранили в течение года, после
чего сжигали. Иногда также поступали с Майским столбом, а изображение хлебного
духа, изготовленное во время жатвы, часто храпят до следующего года.
Первоначально эти обычаи, конечно, имели своей целью весь год поддерживать дух
растительности в здравии и благополучии.
О том же, почему из всех деревьев фригийцы выбрали в
качестве объекта поклонения сосну, нам остается только догадываться. Возможно,
зрелище темных крон вечнозеленой хвои, увенчивающих высокие горные кряжи и
возвышающихся над увядающей красой осенних лесов в долинах, побудило их сделать
сосну вместилищем бога, не подчиняющегося превратностям времен года, вечного и
постоянного, как простершееся над ними небо. По той же причине Аттису,
вероятно, был посвящен плющ. Во всяком случае, сообщают, что на теле жрецов-евнухов
был вытатуирован узор из листьев плюща. Другой причиной культа сосны могла быть
ее полезность. Шишки пинии содержат в себе съедобные зерна, похожие на орехи,
их начали употреблять в пищу еще в древности. И сейчас еще их едят, например,
римские бедняки. Кроме того, эти зерна шли на приготовление вина, чем отчасти
объясняется оргиастическая природа культа Кибелы, который древние сравнивали с
культом Диониса. Сосновые шишки также считались символами плодородия. Поэтому
на празднике Тесмофорий вместе с другими символами плодородия их бросали в
священный склеп Деметры, чтобы подстегнуть плодовитость земли и женщин.
Аттис в качестве древесного духа, как считалось, располагает
властью над плодами земли, его даже отождествляли с хлебом. Одни из эпитетов
этого бога — «очень плодородный». Его звали «сжатым зеленым (или желтым)
хлебным колосом», а историю его страданий, смерти и воскресения верующие
истолковывали как нанесение серпом ран созревшему колосу, закладку зерна в
закрома и его возвращение к жизни во время сева. На связь с плодами, в
особенности со злаками, недвусмысленно указывает статуя бога, хранящаяся в
Латеранском музее в Риме. Аттис изображен со снопом хлебных колосьев и плодом в
руке, с венком из сосновых шишек, гранатов и других плодов на голове, а из его
фригийского колпака пробиваются хлебные колосья. Несколько по-иному тот же
замысел воплотился в погребальной урне из камня, содержащей прах архигалла,
первосвященника Аттиса. Ее верхняя часть украшена рельефом из хлебных колосьев
и увенчана изображением петуха с хвостом из хлебных колосьев. В Кибеле также
видели богиню плодородия, от которой зависит урожайность хлебов. Жители города
Августодуна (ныне Отёй), в Галлии, возили по городу с танцами и песнями в
повозке ее изображение, для того чтобы их поля и виноградники принесли хороший
урожай. Кроме того, как мы уже видели, один исключительно урожайный год римляне
приписали прибытию в их город Великой Матери. Омовение изображения богини в
реке, вероятно, представляет собой дождевые чары, чтобы было достаточно влаги
для зерна.
Глава XXXVI
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ВОПЛОЩЕНИЯ
АТТИСА
Из надписей явствует, что верховный жрец Кибелы в Пессинунте
и в Риме часто звался Аттисом. Это дает основание предположить, что на
ежегодном празднике он выступал в роли своего тезки, легендарного Аттиса. В
Кровавый день он, как мы видели, надрезал себе руку (вероятно, в память о
самоубийстве Аттиса под сосной). Это не противоречит тому, что Аттис на этих
обрядах также был представлен своими изображениями. Во многих случаях в роли
божества живого человека сменяет статуя, которую позднее сжигают или уничтожают
каким-то другим способом. Может быть, позволительно сделать еще один шаг и
предположить, что во Фригии и в других местах инсценировка убийства жреца,
сопровождаемая пролитием крови, пришла на смену принесению человеческих жертв.
Отзвук того, какой смертью умирали древние представители
божества, дошел до нас в знаменитой легенде о фригийском селене сатире Марсии.
По другим данным, он был пастухом, услаждавшим слух игрой на флейте. Друг Кибелы,
он странствовал по стране с печальной богиней, чтобы утешить ее в горе по
случаю безвременной кончины Аттиса. Жители фригийского города Селены
приписывали Марсию сочинение арии Матери, мелодии для флейты в честь Великой
Потери. гордый своим искусством, сатир вызвал Аполлона на музыкальное
состязание, во время которого сам он играл на флейте, а Аполлон — на лире.
Потерпевшего поражение Марсия привязали к сосне, и победитель Аполлон (по
другим сведениям, раб-скиф) содрал с него кожу или четвертовал. Уже в
историческое время в Семенах можно было видеть шкуру Марсия. Она висела в
пещере у подножия крепости, из которой стремительным, шумным потоком
низвергался ручей Марсий, впадая в реку Меандр. Точно так же срывается с круч
Ливана река Адонис, и голубой Ибриз хрустальными потоками низвергается с бурых
скал Тавра, а поток, который ныне шумит глубоко под землей, когда-то на миг
пробивался из темноты к слабому свету Корикской пещеры. В древности люди видели
в этих мощных источниках перст божий, благостный символ плодородия и жизни и на
берегах стремительной реки под мелодичное звучание ниспадающей воды поклонялись
богу. Если верить преданию, подвешенный в своей селенской пещере сатир Марсий и
после смерти продолжал чувствовать музыкальную гармонию — шкура мертвого сатира
трепетала при звуках родных фригийских напевов, но оставалась безразличной и
недвижимой, когда музыкант заводил пеан во славу Аполлона.
Как не распознать родство фригийского сатира или пастуха
Марсия, удостоенного дружбой Кибелы, искусного в ее культовой музыке, умершего
насильственной смертью на священном дереве богини, с любимым пастухом Кибелы
Аттисом, играющим на флейте, нашедшим смерть под сосной и на ежегодных
праздниках олицетворяемым фигуркой, подвешиваемой на сосне? Вероятно, в глубокой
древности жреца по имени Аттис, разыгрывавшего роль этого бога на весенних
праздниках Кибелы, вешали на священном дереве (или убивали каким-то другим
способом), а в позднейшие времена этот варварский обычай выродился в известную
нам форму: жрец ограничивается тем, что надрезает себе руку, а к стволу вместо
него привязывают куклу. В жертву через повешение на священных деревьях
приносили людей и животных в священной роще в Упсале. Смерти через повешение
регулярно предавали человеческие жертвы, посвященные богу Одину. Впрочем,
иногда повешение сочеталось с закапыванием: человека сначала вздергивали на
дереве или на виселице, а потом наносили ему удар копьем. По этой причине Одина
звали богом виселиц или богом висельников я изображали сидящим под виселицей. Известно
даже, что через повешение его принесли в жертву самому себе, как явствует из
таинственных стихов «Гавамалы», в которых Один описывает то, как он приобрел
божественную силу путем изучения магических рун:
Итак, на дереве, колеблемом ветрами, Девять ночей висел я,
посвященный Одину, чьим копьем я был поранен — Сам самому себе.
Багобо, жители одного из Филиппинских островов — Минданао,
тем же способом каждый год приносили человеческие жертвы, чтобы собрать хороший
урожай. Багобо знали, что в начале декабря, когда созвездие Орион появлялось на
небе в семь часов вечера, наступало время расчистки полон под посевы и
принесения в жертву раба. Жертву могущественным духам приносили в уплату за
хорошую погоду в прошедшем году и в залог их благосклонности в наступающем
сезоне. В лесу жертву подводили к большому дереву и с вытянутыми над головой
руками привязывали спиной к дереву (точно в такси позе античные художники
изображали Марсия висящим на роковом дереве). Жертву при подвешивании за руки
закалывали ударом копья. После этого тело рассекали по пояснице на две части:
верхняя часть некоторое время продолжала раскачиваться на дереве, а нижняя
валялась на земле в луже крови. В конце концов обе части тела бросали в
неглубокую яму рядом с деревом. Перед этим всякий желающий мог отрезать от
трупа кусок мяса или прядь волос и унести их на могилу кого-нибудь из своих
родственников, чье тело пожирал вампир (a qhoul). Привлеченный свежим трупным
запахом, вампир оставлял разлагающееся тело в покое. Жертвы продолжали приносить
в начале XX века.
В Греции изображение самой великой Артемиды вешали в
священной роще в Кондилее, в Аркадских горах, где за ней закрепился эпитет
«повешенная». Следы такого рода обрядовости можно обнаружить даже в
знаменитейшем эффесском святилище богини; мы имеем в виду предание о
повесившейся женщине, которую сострадательная Артемида обрядила в свои
собственные божественные одежды и назвала Гекатой. В городе Мелите, во Фтии,
также бытовало предание о повесившейся девушке по имени Аспалида, бывшей, видимо,
не более как местной разновидностью Артемиды. Тело девушки после смерти
отыскать не удалось, но ее статуя оказалась стоящей рядом со статуей Артемиды;
жители Мелиты дали ей прозвище Hecaerge — «далекоразящая» (один из ходовых
эпитетов Артемиды). Каждый год девушки приносили в жертву статуе повешенного
козленка. Эта жертва, может быть, пришла на смену обычаю вешать статую или
человека, представителя Артемиды. На острове Родос Елене Прекрасной поклонялись
как Елене Древесной, потому что-де царица острова приказала своим служанкам,
превратившимся в фурий, повесить ее на ветке дерева. Существование человеческих
жертвоприношений у азиатских греков засвидетельствовано троянскими монетами, на
которых изображен висящий на дереве бык или корова: человек, сидящий среди
ветвей или на спине животного, закалывает его ножом. В Иераполисе, прежде чем
сжечь принесенных в жертву людей, их подвешивали на деревьях. Имея эти
греческие и скандинавские параллели перед глазами, мы едва ли решимся отбросить
за негодностью гипотезу, согласно которой во Фригии человекобога каждый год
вешали на дереве, священном, но роковом.
|
