История о царе Паушье и Уттанке
Сута Госвами продолжил:
Через некоторое время два царя, Джанамеджайя и Паушья,
зная, что Веда – весьма сведущий брахман, выбрали его как своего
царского жреца для свершения жертвоприношений. Однажды, отправляясь исполнять
жреческие обязанности, Веда сказал своему ученику Уттанке:
– Мой дорогой Уттанка, если в мое отсутствие
что-нибудь понадобится, сделай все необходимое.
Тщательно наставив Уттанку, Веда ушел и какое-то время
жил вдали от дома. С готовностью служа своему гуру, Уттанка жил в его доме,
исполняя все, ему веленное.
Однажды к нему пришли женщины из их общины и сказали:
– Жена твоего учителя находится как раз в том
возрасте, когда заводят детей. Но ее муж далеко от дома, и, естественно, она
очень угнетена таким положением. Твой долг, Уттанка, – помочь ей
зачать дитя. [Ведь учитель велел тебе делать все необходимое.] Ты должен
сделать это для жены своего гуру.
В ответ на эти слова Уттанка сказал женщинам:
– Хоть вы и просите меня, женщины, я все равно не
опорочу себя дурным поступком. Мой учитель никогда не говорил, что я могу
свершать греховные поступки.
В скором времени учитель Уттанки возвратился из своего
путешествия и был очень доволен, узнав о том, как поступил его ученик. Он
сказал ему:
– Уттанка, сын мой, скажи, что я могу для тебя
сделать. Ты служил мне так усердно, в полном согласии с принципами религии;
поэтому наше взаимное благорасположение стало еще сильнее, чем прежде. Я
позволяю тебе покинуть мой дом и благословляю тебя: да достигнешь ты больших
жизненных успехов.
– Хотя ты и отпускаешь меня, – ответил
Уттанка, – скажи, что я могу сделать в угоду тебе. Как говорят люди
знающие: "Если один человек задает вопросы, не соответствующие религиозным
принципам, а другой прямо осуждает эти принципы, это породит вражду меж ними и
один из них лишится жизни".
Хотя ты и разрешил мне вернуться к себе домой, я хотел
бы сделать что-нибудь для тебя. После завершения занятий ученик должен
преподнести какой-нибудь дар своему гуру.
В ответ на эти слова учитель сказал:
– Мой дорогой сын Уттанка, если таковы твои чувства,
ты можешь пожить у меня в доме еще некоторое время.
Вскоре Уттанка вновь подошел к учителю и спросил:
– Прошу тебя, господин, скажи, что еще я могу сделать
тебе в угоду.
Учитель ответил:
– Мой дорогой Уттанка, ты уже столько раз предлагаешь
свои услуги – Хорошо, поди к моей жене и спроси ее: "Что я могу сделать
для тебя?" Ты можешь удовлетворить любую, какую она выскажет, просьбу.
Уттанка пошел к жене учителя и сказал:
– Почтенная госпожа, учитель позволил мне оставить ваш
дом, но долг благодарности повелевает мне сделать что-нибудь приятное для тебя.
Приказывай. Какой дар предложить мне своему гуру?
Жена наставника ответила:
– Пойди к царю Паушье и попроси у его жены пару серег,
которые она носит. Через четыре дня состоится религиозный обряд, и я хотела бы
быть в этих серьгах, когда буду прислуживать брахманам. Выполни мою просьбу,
чтобы я могла выглядеть прилично во время церемонии, и судьба пошлет тебе удачу
и богатство.
Уттанка тотчас же отправился в царство Паушья. Идя по
тропе, он увидел огромного человека верхом на огромном быке.
– Уттанка, – обратился к нему
человек, – ты должен съесть помет этого быка.
Сначала, недовольный таким обращением, Уттанка не
хотел повиноваться. Но человек настаивал:
– Съешь этот помет, Уттанка. Не забивай себе голову
пустыми размышлениями. Некогда твой наставник тоже ел этот помет.
– Да будет так, – сказал Уттанка, убежденный
этим доводом, и не только съел помет, но и выпил мочу быка, а затем отправился
в страну воина Паушьи.
Прибыв туда, Уттанка нашел царя восседающим на троне,
подошел к нему, почтительно приветствовал и несколько раз благословил. Затем он
сказал:
– Я пришел к тебе с просьбой.
Царь, в свою очередь, почтительно приветствовал
Уттанку и сказал:
– Господин, я царь Паушья. Что я могу для тебя
сделать?
Уттанка ответил:
– Я пришел по поручению своего гуру: попросить пару
серег, которые носит твоя царственная супруга. Передав их мне, ты свершил бы
очень доброе дело.
Царь Паушья ответил:
– Зайди во внутренние покои и попроси их у
царицы.
Уттанка вошел во внутренние покои, но не нашел там
царицы, поэтому он вновь обратился к Паушье.
– О царь, не подобает тебе осквернять свои уста ложью.
Твоей супруги нет во внутренних покоях, я ее там не увидел.
В ответ на его слова Паушья сказал:
– Значит, ты находишься в нечистом состоянии. Вспомни,
свершил ли ты омовение после последней трапезы. Человек, находящийся в нечистом
состоянии или не свершивший надлежащего омовения после еды, не может видеть
царицу. Моя жена – добродетельная женщина и не примет человека
нечистого.
Уттанка на мгновение задумался, затем сказал:
– Да, действительно, так как я был в пути, после еды я
только сполоснул рот и руки.
– В этом-то все дело, – сказал
Паушья. – Путник не может поддерживать должной чистоты.
– Да, верно, – сказал Уттанка и уселся лицом
к востоку.
Уттанка тщательно вымыл руки, ноги и рот, трижды молча
испил воды, сосредоточив свои мысли на очищении. Промыв чистой водой все
отверстия своего тела, он вошел в женские покои и увидел царицу. При его
появлении царица встала и приветствовала его с подобающим почтением:
– Добро пожаловать господин. Что привело тебя ко мне?
Уттанка ответил:
– Я прошу у тебя эти серьги для моего гуру. Не откажи в
моей просьбе.
Довольная благочестивым поведением Уттанки и не
решаясь отказать столь достойному просителю, царица сняла серьги и протянула их
просителю. При этом она его предостерегла:
– Этими серьгами мечтает завладеть Такшака, царь
змеев, поэтому береги их.
– Не беспокойся, почтеннейшая, – ответил
Уттанка. – Царь змеев Такшака не посмеет напасть на меня.
По окончании разговора с царицей, с ее разрешения,
Уттанка вернулся к царю Паушье.
– Почтеннейший царь Паушья, – сказал
он, – я вполне удовлетворен.
Царь Паушья ответил:
– У нас давно уже не было столь достойного посетителя.
Ты у нас ученый гость, я хочу воспользоваться твоим присутствием для свершения
поминальной церемонии шраддха в честь моих предков.
Уттанка ответил:
– Я могу ненадолго задержаться. А теперь я хотел бы
отведать еды, приготовленной для тебя самого, о почтеннейший.
Царь согласился и велел покормить его едой,
приготовленной для него самого. Но Уттанка заметил, что еда остывшая, к тому же
в ней попадаются волоски, и сочтя ее нечистой, сказал царю:
– За то, что ты угостил меня оскверненной пищей [а
такая может мне сильно повредить], ты будешь поражен слепотой.
Паушья сердито ответил:
– За то, что хулишь чистую еду, ты будешь поражен
бесплодием.
Однако, внимательно осмотрев поданное блюдо, царь
убедился, что еда и в самом деле нечиста. Повариха, видимо, стряпала с
распущенными кудрями, поэтому в ней было полно волосков. Тогда царь попросил у
Уттанки прощения.
– Досточтимый, – воскликнул
он, – мы предложили тебе холодную, смешанную с волосками еду лишь по
неведению. Поэтому прости меня. И не поражай слепотой.
– Я не могу говорить всуе, – сказал
Уттанка. – Слепота непременно поразит тебя, но зрение скоро
восстановится. Однако и ты должен избавить меня от последствий своего
проклятия.
Паушья ответил:
– Я не могу забрать обратно свое проклятие. Мой гнев
все еще не простыл. Ты, конечно, знаешь известную поговорку: "Сердце
брахмана мягко, как свежесбитое масло, зато его речь остра, точно отточенная
бритва". Но для воина-кшатрия верно противоположное: его речь мягка и
приятна, как свежесбитое масло, зато его сердце – как лезвие бритвы.
Так оно и есть. Поскольку мое сердце полно гнева, я не могу забрать обратно
проклятие. А теперь уходи!
Уттанка сказал:
– Ты угостил меня оскверненной едой, но я все же хотел
простить тебя и смягчил последствия моего проклятия. Проклиная меня, ты сказал:
За то, что ты хулишь чистую еду, ты будешь поражен бесплодием. Но еда и в самом
деле была нечистая, поэтому твое проклятие не сможет поразить меня. Так что с
этим все в порядке.
Сказав это, Уттанка взял серьги и отправился в путь.
По пути он увидел нагого нищего, который все время приближался к нему, хотя и
часто терялся из виду. Положив серьги наземь, Уттанка собрался было напиться
воды, но тут подбежал нищий, схватил серьги и бросился наутек. Уттанка догнал
его и схватил, но в этот миг мнимый, как оказалось, нищий принял вид Такшаки,
царя всех змеев. Властитель змей нырнул в большую дыру в земле, которая вела в
страну могучих нагов, и скоро был уже у себя дома. Уттанка тоже спустился в
царство змей, показавшееся ему безграничным: тут стояли сотни дворцов и богатых
домов, построенных в разных стилях и украшенных шпилями и башенками. Тут также
было множество больших и малых мест, предназначенных для увеселения и отдыха,
множество мастерских и святилищ. [Увидев, что наги – народ достаточно
высоко развитый], Уттанка решил обратиться к нагам с красноречивой молитвой,
надеясь получить серьги обратно.
Подойдя ближе, он произнес следующие стихи:
– Змеи, чей царь Айравата, блистают в сраженье; словно
тучи, потоки дождя изливающие, в сверкание молний, стрелы и копья они извергают
бессчетные.
Прекрасные змеи, рожденные от Айраваты, извивающиеся,
пестроцветные, в яркую клетку, блистают, словно светила небесные.
На берегу Ганги есть множество троп, проложенных
величественными нагами. Кто, как не Айравата, может свободно скитаться в такой
близости от обжигающего солнца?! Змеиного царя Дхритараштру сопровождают в его
прогулках 28 008 змеев. Взываю почтительно к тем, кому Айравата приходится
старшим братом, к тем, кто находится рядом с властителем и тем, кто вдали от
него. Взываю к Такшаке, сыну Кадру, обитающему в Курукшетре и в Кхандавском
лесу, да возвратит унесенные серьги. Такшака и Ашвасена всегда неразлучны, они
обитают в Курукшетре, на берегах реки Икшумати.
Шрутасена же, младший брат Такшаки, поселился в
священном Махадьюмане, его желание честолюбивое – возглавить нагов.
Взывания Уттанки к нагам оказались напрасными, ему так и не вернули серьги;
убедившись в бесплодности своих попыток, Уттанка осмотрелся кругом, размышляя,
что делать. Он увидел двух женщин, которые ткали ткань на станке, переплетая
черные и белые нити, а также шестерых парней, поворачивающих колесо с
двенадцатью спицами и красивого мужчину на лошади. Уттанка помолился им всем,
читая нараспев ведические гимны:
– Колесо времени все вращается и вращается вокруг
Полярной звезды; в этом колесе – триста шестьдесят спиц,
соединяющихся в центре. Это колесо с двадцатью четырьмя делениями приводят в
движение шестеро парней. На космическом ткацком станке две молодые ткачихи
постоянно сплетают свои черные и белые нити, создавая бесконечное чередование
дней и ночей, управляющее всеми живущими и всеми мирами.
Всегда склоняюсь перед Громовержцем, хранителем
планет, убийцей Вритры, погубителем Намучи, мужем великим, облачающимся в два
темных одеяния, отличающим правду от наваждения и разъезжающим на первозданном
коне, рожденном из моря и полным огненной силы, всегда склоняюсь перед
властителем космоса, повелителем трех миров, низвергающим крепости вражьи.
Склоняюсь почтительно перед Индрой.
Когда Уттанка кончил молиться, человек на коне сказал
ему:
– Ты угодил мне своими молениями. А чем угодить мне
тебе?
Уттанка ответил:
– Я хочу, чтобы все наги подчинялись моей власти.
– Дунь-ка в задний проход моему
коню, – сказал человек.
Уттанка дунул, и изо всех отверстий в теле коня
повалило дымящееся пламя, угрожая поглотить все царство змеиное. В страхе и
смятении присмиревший Такшака быстро схватил серьги и, выйдя из дома, сказал
Уттанке:
– Возьми эти серьги, господин.
Взяв серьги, Уттанка тут же вспомнил: "Жена моего
учителя хотела получить эти украшения именно сегодня. Но я забрался так далеко,
что никак не успею вернуться".
Не успел он это подумать, как человек сказал ему:
– Садись на этого коня, Уттанка. Он в один миг отвезет
тебя в дом учителя.
Приняв это предложение, Уттанка сел на коня и через
миг был в доме своего учителя. Жена наставника уже свершила омовение перед
предстоящим обрядом и, подумав: "Уттанка так и не вернулся", решила
было проклясть его. Но тут как раз появился Уттанка, приветствовал ее и
преподнес серьги.
– Уттанка, – сказала она, – ты
вернулся как раз вовремя. Добро пожаловать, сынок. Я хотела было проклясть
тебя, но так как ты прибыл вовремя, твое благополучие отныне обеспечено, ты
достигнешь больших жизненных успехов.
Затем Уттанка почтительно приветствовал своего гуру,
который сказал ему:
– Добро пожаловать, мой дорогой Уттанка. Почему ты так
долго задержался?
– Господин, – ответил
Уттанка, – мне помешал Такшака, царь нагов, и мне пришлось
отправиться в его страну. Там я видел двух женщин, ткущих полотно из черных и
белых нитей. Кто они? Я видел также шестерых парней, вращающих колесо с
двенадцатью спицами. Кто эти парни? И еще я видел человека на огромном коне.
Кто бы это мог быть? Кроме того, по пути в царство Паушьи я встретил еще одного
человека, восседающего на огромном быке. Этот человек очень учтиво предложил
мне: "Съешь помет моего быка. Ведь его ел и твой учитель". Мне ничего
не оставалось, кроме как съесть помет. Но я хотел бы знать, что все это
означает.
Учитель объяснил:
– Две женщины – Рок и Судьба, а белые и
черные нити – дни и ночи. Шестеро парней, вращающих
колесо, – шесть времен года, а само колесо – годичный цикл
с двенадцатью месяцами, по числу спиц. Красивый человек, [которого ты видел в
царстве нагов], Парджанья, бог дождя, а конь – Агни, бог огня. Бык,
которого ты видел на обратном пути, – небесный слон Айравата, а
восседал на нем Господь Индра. Съеденный тобой помет, вовсе и не помет, а
божественный нектар. [Ты выполнил то, что тебе сказали] и, после того, как ты
отведал нектара, уже никто во всем змеином царстве не мог тебя победить.
Индра – мой друг, и по его милости ты смог вернуть серьги и
благополучно возвратиться домой. А теперь, мой дорогой ученик, ты можешь
покинуть мой дом. Тебя ждет преуспеяние.
Таким образом Уттанка получил разрешение оставить
учительский дом, но он был все еще сердит на Такшаку и хотел отомстить ему за
причиненное зло. Он решил отправиться в Хастинапур. В скором времени Уттанка,
который к этому времени стал весьма знающим брахманом, достиг Хастинапура и
пошел встретиться с царем Джанамеджайей, только что возвратившимся с полной
победой из Такшашилы.
Увидев непобедимого венценосца Куру, окруженного со
всех сторон советниками, Уттанка подошел и произнес традиционные поздравления
по поводу его постоянных побед над врагами, а затем, улучив момент, приятным и
отчетливым голосом сказал:
– О лучший из царей, хотя над тобой и тяготеет
неотложный долг, из детского простодушия, о славнейший из властителей, ты
откладываешь его выполнение.
Воздав подобающие почести своему гостю, царь ответил:
– Мой первейший долг как
властителя – должным образом заботиться обо всех существах. Но, может
быть, я упускаю что-то важное. Подскажи же мне, о лучший из брахманов, что еще
я должен сделать, я слушаю.
В ответ на эти слова благородного правителя
благородный мудрец, лучший из всех благочестивых людей, объяснил
могущественному венценосцу, что именно ему следует сделать.
– О царь царей, – сказал Уттанка. – Твоего
отца убил Такшака, и настало время, чтобы ты отомстил этому гнусному змею. Я
считаю, что тебе надлежит выполнить долг, проистекающий из ведических
принципов. Прояви любовь и благодарность к своему отцу, который был поистине
великим мужем. Этот злоковарный змей укусил твоего отца, ничем его не
обидевшего, и твой отец, царь, упал, точно дерево, сокрушенное молнией.
Такшака – мерзейший из всех змеев, чванящийся своей, якобы великой
силой. Укусив твоего отца, умертвив царя, поддерживавшего благороднейшие
традиции своего святого рода, царя, которому не было
равных, – многогрешный змей осмелился свершить поистине
непростительное дело. К тому же, когда Кашьяпа вознамерился спасти твоего отца,
многогрешный Такшака отговорил его.
Махараджа, ты должен спалить этого нечестивца в
пылающем огне жертвоприношения! Судьбой предначертано, что ты должен свершить
жертвоприношение змей! Таким образом, о царь, ты воздашь своему отцу подобающие
почести, а я смогу удовлетворить свое заветное желание. О всеправедный царь, о
повелитель земли, когда я находился в служении у своего гуру, этот нечестивец
Такшака, без всяких на то причин, нагло препятствовал мне.
Когда царь выслушал эти слова, в его груди возгорелся
ужасный гнев против Такшаки. Как от чистого масла ярко вспыхивает жертвенный
огонь, так и от слов Уттанки в сердце Джанамеджайи еще сильнее запылала
возгоревшаяся ярость. Горько скорбя о смерти отца, в присутствии Уттанки царь
начал расспрашивать своих мудрых пожилых советников о том, как его отец перешел
в духовное обиталище. Напоминание Уттанки растравило обжигающую, как
раскаленное железо, боль, которую чувствовал этот лучший из царей.
|