II. ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ?!
Беллетрист Юрий Слезкин[16] сидел
в шикарном, кресле. Вообще все в комнате было шикарно, и поэтому Юра казался в
ней каким-то диким диссонансом. Голова, оголенная тифом, была точь-в-точь
описанная Твеном мальчишкина голова (яйцо, посыпанное перцем). Френч, молью
обгрызенный, и под мышкой — дыра. На ногах — серые обмотки. Одна — длинная,
другая — короткая. Во рту — двухкопеечная трубка. В глазах — страх с тоской в
чехарду играют.
— Что же те-перь бу-дет с на-ми? — спросил я и не
узнал своего голоса. После второго приступа он был слаб, тонок и надтреснут.
— Что? Что?
Я повернулся на кровати и тоскливо глянул в окно, за которым
тихо шевелились еще обнаженные ветви. Изумительное небо, чуть тронутое
догорающей зарей, ответа, конечно, не дало. Промолчал и Слезкин, кивая
обезображенной головой. Прошелестело платье в соседней комнате. Зашептал
женский голос:
— Сегодня ночью ингуши будут грабить город...
Слезкин дернулся в кресле и поправил:
— Не ингуши, а осетины. Не ночью, а завтра с утра.
Нервно отозвались флаконы за стеной.
— Боже мой! Осетины?! Тогда это ужасно!
— Ка-кая разница?
— Как какая?! Впрочем, вы не знаете наших нравов.
Ингуши, когда грабят, то... они грабят. А осетины — грабят и убивают...
— Всех будут убивать? — деловито спросил Слезкин,
пыхтя зловонной трубочкой.
— Ах, Боже мой! Какой вы странный! Не всех... Ну, кто
вообще... Впрочем, что ж это я! Забыла. Мы волнуем больного.
Прошумело платье. Хозяйка склонилась ко мне.
— Я не вол-нуюсь...
— Пустяки, — сухо отрезал Слезкин, — пустяки!
— Что? Пустяки?
— Да это... Осетины там и другое. Вздор, — он
выпустил клуб дыма.
Изнуренный мозг вдруг запел:
Мама! Мама! Что мы будем делать[17]?!
— В самом деле. Что мы бу-дем де-лать?
Слезкин усмехнулся одной правой щекой. Подумал. Вспыхнуло вдохновение.
— Подотдел искусств откроем[18]!
— Это... что такое?
— Что?
— Да вот... подудел?
— Ах нет. Под-от-дел!
— Под?
— Угу!
— Почему под?
— А это... Видишь ли, — он шевельнулся, —
есть отнаробраз[19] или
обнаробраз. От. Понимаешь? А у него подотдел. Под. Понимаешь?!
— Наро-браз. Дико-браз. Барбюс. Барбос.
Взметнулась хозяйка.
— Ради Бога, не говорите с ним! Опять бредить начнет...
— Вздор! — строго сказал Юра. — Вздор! И все
эти мингрельцы, имери[20]...
Как их? Черкесы. Просто дураки!
— Ка-кие?
— Просто бегают. Стреляют. В луну. Не будут грабить...
— А что с нами? Бу-дет?
— Пустяки. Мы откроем...
— Искусств?
— Угу! Все будет. Изо. Лито. Фото. Тео.
— Не по-ни-маю.
— Мишенька, не разговаривайте! Доктор...
— Потом объясню! Все будет! Я уж заведовал. Нам что? Мы
аполитичны. Мы — искусство!
— А жить?
— Деньги за ковер будем бросать!
— За какой ковер?..
— Ах, это у меня в том городишке, где я заведовал,
ковер был на стене. Мы, бывало, с женой, как получим жалование, за ковер деньги
бросали. Тревожно было. Но ели. Ели хорошо. Паек.
— А я?
— Ты завлито будешь. Да.
— Какой?
— Мишуня! Я вас прошу!..
|
