Глава девятая. Прибытие
простодушного в Версаль. Прием его при дворе
Простодушный въезжает в «горшке»[28] на задний двор. Он спрашивает у носильщиков
королевского паланкина, в котором часу можно повидаться с королем. Те в ответ
только нагло смеются – совсем как английский адмирал. Простодушный обошелся с
ними точно так же, как с адмиралом, то есть отколотил их. Они не захотели
остаться в долгу, и дело, вероятно, дошло бы до кровопролития, если бы
проходивший мимо лейбгвардеец, бретонец родом, не разогнал челядь.
– Сударь, – сказал ему путешественник, – вы,
сдается мне, порядочный человек. Я – племянник господина приора храма Горной
богоматери; я убил несколько англичан, и мне нужно поговорить с королем.
Проведите меня, пожалуйста, в его покои.
Гвардеец, обрадовавшись встрече с земляком, не сведущим, по‑видимому,
в придворных порядках, сообщил ему, что так с королем не поговоришь, а надо,
чтобы он был представлен его величеству монсеньором де Лувуа.
– Так проведите меня к монсеньеру де Лувуа, который,
без сомнения, представит меня королю.
– Разговора с монсеньером де Лувуа еще труднее
добиться, чем разговора с его величеством, – ответил гвардеец. – Но я
провожу вас к господину Александру, начальнику военной канцелярии; это то же
самое, что поговорить с самим министром.
Они идут к этому господину Александру, начальнику
канцелярии, но попасть к нему не могут: он занят важным разговором с некой
придворной дамой, и к нему никого не пускают.
– Ну что ж, – говорит гвардеец, – беда не
велика; пойдем к старшему письмоводителю господина Александра: это все равно,
что поговорить с ним самим.
Крайне изумленный гурон следует за своим вожатым; они
полчаса сидят в тесной приемной.
– Что же это такое? – недоумевал
Простодушный. – Неужели в здешних местах все люди невидимки? Куда легче
сражаться в Нижней Бретани с англичанами, чем увидеть в Версале тех, к кому
имеешь дело.
Он развеял скуку, рассказав гвардейцу историю своей любви.
Однако бой часов напомнил тому, что пора возвращаться к исполнению служебных
обязанностей. Они уговорились завтра повидаться снова, а пока что Простодушный
просидел в приемной еще полчаса, размышляя о м‑ль де Сент‑Ив и о том, как
трудно добиться разговора с королями и старшими письмоводителями.
Наконец этот важный начальник появился.
– Сударь, – сказал Простодушный, – если бы,
намереваясь отбить англичан, я стал зря терять столько времени, сколько потерял
его сейчас, ожидая, чтобы вы меня приняли, англичане спокойнейшим образом
успели бы разорить Нижнюю Бретань.
Чиновник был совершенно ошеломлен такой речью.
– Чего вы домогаетесь? – спросил он наконец.
– Награды, – ответил тот. – Вот мои бумаги. –
И он протянул все свои удостоверения.
Чиновник прочитал их и сказал, что, возможно, подателю
разрешат купить чин лейтенанта.
– Купить? Чтобы я еще платил деньги за то, что отбил
англичан? Чтобы покупал право быть убитым в сражении за вас, пока вы тут спокойненько
принимаете посетителей? Вам, видимо, угодно посмеяться надо мной! Я желаю
получить командование кавалерийской ротой безвозмездно; желаю, чтобы король
выпустил мадемуазель де Сент‑Ив из монастыря и выдал бы ее замуж за меня; желаю
поговорить с королем об оказании милости пятидесяти тысячам семейств, которые я
намерен вернуть ему. Одним словом, я желаю быть полезным; пусть меня приставят
к делу и произведут в чин.
– Кто вы такой, сударь, что осмеливаетесь говорить так
громко?
– Ах, так! – воскликнул Простодушный. –
Выходит, вы не прочли моих удостоверений? Таков, значит, ваш обычай? Мое имя –
Геракл де Керкабон; я крещеный, стою в гостинице «Синие часы» и обязательно
пожалуюсь на вас королю.
Письмоводитель, подобно сомюрцам, решил, что Простодушный не
в своем уме, и не придал его словам особого значения.
В тот же день преподобный отец де Ла Шез, духовник Людовика
XIV, получил письмо от своего шпиона; тот обвинял бретонца Керкабона в тайном
сочувствии гугенотам и в порицании иезуитов. Г‑н де Лувуа, со своей стороны,
получил письмо от вопрошающего судьи, который изображал. Простодушного как
повесу, намеревающегося жечь монастыри и похищать невинных девушек.
Простодушный, погуляв по версальским садам, которые нагнали
на него скуку, поужинав по‑гуронски и по‑нижнебретонски, улегся спать, питая
сладостную надежду, что завтра увидит короля, испросит его согласия на брак с м‑ль
де Сент‑Ив, получит по меньшей мере роту кавалерии и добьется прекращения
гонений на гугенотов. Он убаюкивал себя этими радужными мечтами, когда в
комнату вошли стражники. Они первым делом отобрали у него двуствольное ружье и
огромную саблю.
Составив опись наличных денег Простодушного, его отвезли в
замок, построенный королем Карлом[29],
сыном Иоанна, близ улицы Св. Антония, у Башенных ворот.
Как был потрясен Простодушный во время этого путешествия,
вообразите сами. Сперва ему казалось, что это сон; он был в оцепенении, но
потом вдруг схватил за горло двух своих провожатых, сидевших с ним в карете,
выбросил их вон, сам бросился вслед за ними и увлек за собой третьего, который
пытался его удержать. Он упал от изнеможения, тогда его связали и опять усадили
в карету.
– Так вот какова награда за изгнание англичан из Нижней
Бретани! – воскликнул он. – Что сказала бы ты, прекрасная Сент‑Ив,
если бы увидела меня в этом положении!
Подъезжают наконец к предназначенному ему жилью и молча, как
покойника на кладбище, вносят в камеру, где ему предстоит отбывать заключение.
Там уже два года томился некий старый отшельник из Пор‑Рояля[30] по имени Гордон.
– Вот, привел вам товарища, – сказал ему начальник
стражи. И тотчас же задвинулись огромные засовы на массивной двери, окованной
железом. Узники были отлучены от всего мира.
|
